Это как бы послесловие к моей публикации на прошлой неделе, посвященной ответу на вопрос “Ахметов ушел, что дальше?”. Данный тогда ответ: “… – ничего!” сгодился для публицистики, политологически же так не пойдет. Конечно, перемещения премьера и нескольких министров есть процесс более технический, нежели политический. Однако и сводить все к определениям типа “шило на мыло”, изображать дело так, будто бы политиком в Казахстане является один “01-й”, остальные же фигуры власти – всего лишь его обслуживающий персонал, значит примитивизировать реальную ситуацию до ее полного извращения.
Короче: произведенные перестановки в исполнительной власти – они тоже имеют важное значение в контексте происходящих событий. Но о них – чуть ниже, поскольку, действительно, совсем иное, причем, так сказать, – штучное, перемещение по своему значению перевешивает все остальное. Настолько перевешивает, что, возможно, именно из-за него и произошло все прочее.
Речь идет (конечно) о добровольном (само собой) уходе Нуртая Абыкаева с поста председателя Сената. Процедурно, эта замена не имеет ровно никакого отношения ко всему тому, что последовало за подачей премьером Ахметовым заявления об отставке. Тем не менее, эти два никак не связанных конституционно перемещения – в исполнительной власти и в законодательной – были не просто совмещены во времени, а совмещены так, что замена спикера Сената стала как бы той самой осью, вокруг которой фактически и “крутанулись” почти два десятка важных лиц в Правительстве и в Администрации.
Собственно, то, что Абыкаеву придется уходить на политическую пенсию, стало прорисовываться сразу после ареста убийц Алтынбека Сарсенбаева, и превратилось в уверенность, когда появилось знаменитое “дежа вю”. Ход же суда в Талдыкоргане эту уверенность только подкрепил.
В самом деле: нельзя же всерьез думать, будто бы убийство, действительно, было “заказано” Ержаном Утембаевым и только из чувств “личной неприязни”, что исполнил его исключительно Рустам Ибрагимов, что “арыстановцы” похитили Алтынбека со спутниками тоже “частным образом” и, не имея никакого понятия, кто они, и так далее, и так далее…
То есть, официальную версию можно выдвигать какую угодно, мы не можем ни отменить, ни опровергнуть ее. В этом смысле жаждущая истины общественность против власти – никто. Но ведь и сама власть является заложником выдвинутой ею трактовки: она, в глазах общественности, должна быть если не правдивой, то, хотя бы, правдоподобной. Рассказанная же следствием и судом история на это не тянет. И потому, по принципу “от обратного”, не в силах помешать общественности заполнять все “пустые места” уже своими домысливаниями и предположениями.
То же, кстати, относится и к “самоубийству” Заманбека Нуркадилова, относительно которого значительно более логичным является предположение, что это не он трижды застрелил сам себя, а ноябрьские и февральские смерти имеют связанные хронологии, мотивации, и соприкасаются по линиям исполнения.
Не буду развивать такого рода “домысливания” дальше. Но вот на одну возможную взаимосвязь (как мне кажется) указать (в контексте наших рассуждений) стоит. Речь идет о связи между похищением и убийством (это – два разных события!) Алтынбека и тем обстоятельством, что председатель Сената, в случае чего, автоматически, и совершенно легитимно, становится следующим Президентом.
Мне кажется, что связь здесь не просто имеется, а она и является определяющей.
Когда кажется, полагается креститься. Но я – не крещеный. И делать с этим что-либо уже поздно (с тем, что кажется).
Боюсь – не мне одному так кажется. Во всяком случае, уход Абыкаева начал дружно предрекаться практически всеми “политпредсказателями”. Причем все дружно сходились и на том, что он произойдет спустя такое количество времени, которое дало бы возможность подать его, как отдельное от убийства Алтынбека событие. Плюс — имеющее собственную мотивацию.
Грешным делом, мы даже подумывали, что замена спикера будет подверстана к давно муссируемым конституционным новшествам в парламенте. И станет одним из их катализаторов. Вплоть до того, что две палаты будут соединены в одну. Уверен – такие варианты прорабатывались, и они существуют.
Но все произошло как-то уж слишком ситуативно: между заявлением премьера Ахметова, формированием “нового” правительства и тем, что Президент собирается обнародовать в очередном Послании, есть явный разрыв, который обязанная все загодя планировать Администрация просто не должна была бы допустить.
Но коль скоро – допустила, то и напрашивается предположение, что это (возможно) не внеплановый сбой, вызванный неудержимым желанием Даниала Ахметова уйти в отставку, а как раз технично-будничная замена спикера, на фоне всех прочих “громких” событий.
Как бы то ни было, а самым важным из того, что произошло, является приход Касым-Жомарта Токаева на то самое место, которое (в случае чего), легитимно-автоматически превращается в должность Президента.
Почему именно в случае чего имеет столь определяющее значение?
Да потому, что приход следующего Президента связан, по всей вероятности, именно с этим в случае чего.
По той очевидной причине, что если ничего такого не случится, и мы доживем до очередных президентских выборов при дееспособном Первом Президенте, то он же опять и переизберется. И так будет продолжаться вплоть до в случае чего.
Нет, не исключено, конечно, что действующий Президент, находясь в полном уме и здравии, откажется баллотироваться и сам назовет кандидата-преемника. Теоретически, такое тоже возможно, и мы с вами обязаны учитывать и эту вероятность.
Но вот должны ли ожидать именно такой развязки те, кто сейчас находится в ближайшем окружении Ел басы, и – именно на тех постах, что ближе всего к реальной власти в случае чего? Должны ли они сделать свои жизненно важные ставки именно на такой, и – только на такой, финал?
С их стороны это было бы самоубийственной наивностью. А они – люди не наивные…
Любой не наивный политик знает, что все режимы персонифицированной власти имеют совершенно одинаковую логику возникновения, существования и окончания. В которой один из главных принципов таков: чем более растягивается во времени режим личной власти, тем меньше возможность добровольного ухода, и тем предопределеннее финал именно в случае чего.
Кстати, минувший год, оказавшийся необычно “щедрым” на политические смерти не только у нас в Казахстане, но и во всем мире, дал тому конкретные подтверждения. В мир иной ушли сразу четыре “прославленных” диктаторов, из них только Аугусто Пиночет умер в подобающем возрасте и, как говорится, в своей постели. Он же – и единственный из четырех, кто все же ушел сам, не стал цепляться за власть до последнего. Хотя и ему судебные преследования изрядно попортили кровь все последние старческие годы.
Милошевич – тот, вроде бы, умер естественной смертью. Хотя умереть в тюрьме – какое уж тут “естество”?! Зато в политическом смысле его уход стал “естественной” развязкой и для него, и для его судей. Европа — не Ирак, и, доживи он до приговора, пожизненное заключение стало бы мукой и для него, и нерешенной проблемой для всех прочих.
Садам – здесь без комментариев.
И, наконец, наиболее близкий к нам (я имею в виду географию, а вы что подумали?) пример Туркменбаши. Казалось бы, какая счастливая смерть – сразу вдруг, на вершине богатства, власти и почестей! Однако не успели его похоронить, как пошли разговоры об отравлении. Так это было или нет, — не столь важно. Важнее, что так могло быть. А если и на самом деле было так, то свою смерть Отец Всех Туркмен мог принять только из рук самого доверенного человека. Что поделаешь: и самый могущественный владыка все равно должен кому-то доверять собственную жизнь, даже если он никому не доверяет.
Все такие примеры, они абстрактно поучительны для нас, – простых смертных. Зато для тех, кто непосредственно вовлечен в режим личной власти, это — не абстракции, а самая что ни на есть конкретика, заставляющая корректировать “по соседям” и собственную линию. Так что внезапная кончина Туркменбаши, конечно же, подействовала (не могла не подействовать!) и на наши события.
Во всяком случае, смотрите, как красноречиво-знаменательно расположились теперь все ключевые фигуры власти.
Нуртай Абыкаев, — он был последним, кто входил в “ближний круг”, и в круг претендентов на наследование эксклюзивного поста, будучи “человеком” непосредственно самого Нурсултана Назарбаева, и не будучи его родственником. С его уходом все те балансы режима личной власти, что принято называть “внутриэлитными”, “внутриклановыми” и т.п., прямиком свелись к одному балансу, завершающему, – внутрисемейному.
Молва “приписывает” нового премьера к среднему зятю, а нового председателя сената – к старшей дочери и ее мужу. Так ли это на самом деле, — утверждать не беремся. Все такие “привязки” — относительны, а при переменах власти любые “чьи-то” очень даже могут не оправдать ожиданий своих покровителей. Тем не менее, на сегодня это так, и на этом построен внутривластный баланс.
Получается, что действующий Президент теперь уже, действительно, остался “сам по себе”. Оперативная (исполнительная) власть закреплена за одним семейным крылом, а стратегическая (в случае чего) – за другим. А этого уже достаточно, чтобы у любого из “крыльев” возникло искушение “взмахнуть” первым.
Впрочем, иссушение это (пока) преждевременно, поскольку “одиночество” Ел басы лишь относительно. Наоборот, последними перестановками он как раз еще более укрепил собственные позиции. Для иллюстрации чего мы как раз и вернемся к обещанию подробнее рассмотреть новые кадровые расклады в исполнительной власти.
В этой власти есть ряд постов, обладание которыми никак не сулит возможности стать “01-м”, однако сами эти посты более прочих важны для опоры действующего Ел басы. Или – для возведения нового. Соответственно, носители этих правительственных должностей никогда не курировались премьером, но всегда – самим Президентом. Таковы (кроме КНБ) МВД, Минобороны, МИД и (в какой-то степени) мининформации. И еще – вице-премьеры. Поэтому переход премьера Ахметова на должность “рядового” министра, — это не понижение, и назначение доверено-проверенного человека на ключевой, с позиций обороны власти, пост. И с его приходом все перечисленные посты оказались закрепленными именно за теми людьми, кто, более всех остальных в “Ак орде”, своим должностным (и – материальным) положением “завязан” именно на Президента. И кто, опять же – более всех остальных, рискует иметь, скажем так, проблемы, при перемене правящего режима.
В этом смысле все последние перестановки во власти однозначно направлены на укрепление личных позиций самого Президента.
Однако и позиции родственников сильны, как никогда.
Исполнительная власть – это очень сильно.
Но мало на что влияющая сейчас должность в Сенате – сильнее. Плюс – в целости-сохранности сильнейшие в стране медиа-ресурсы. А самый сильный плюс – присутствие в Мажилисе Дариги Нурсултановны. Поскольку, в случае чего, “Нур-…” в пять секунд может поменять приставку на “Дар-…” и тогда по факту окажется, что это на партия Папы поглотила, в свое время, партию Дочери, а, наоборот, “Асар” забрал себе “Отан”.
Кстати, переназначение (“вдогонку” за Саудабаевым) на тоже ключевой (с тех же позиций) пост секретаря Совбеза Берика Имашева весьма показательно для нашей ситуации. У него в послужном списке и присутствие в ДВК и “должность” родственника. Выходит, ситуация уже такова, что последнее оказалось важнее.
В целом же закономерность такова, что чем плотнее и конкретнее кадровый ресурс режима личной власти стягивается вокруг “самого”, тем более сам этот процесс подталкивает финальную развязку.
Это и есть то, что следует за уходом Нуртая Абыкаева…