На это раз у меня две новости: плохая и хорошая.
Новость хорошая: в своем неуклонном рыночном развитии мы с вами дожили до качественно нового этапа.
Плохая новость: этап этот называется “неостановимый рост коммунальных тарифов”.
Наука не знает, как вымерли динозавры – за миллионы лет, или прямо так – сразу. Но какие-то предвещающие знаки, в любом случае, были. Главное – уметь вовремя их разглядеть.
Скажем, если у человека вдруг просто так учащается пульс, значит, что-то уже с ним случилось. Или скоро случится. Вот так и у нас в Алматы (согласитесь – показательный, во многих смыслах, город), — два раза подряд, с интервалом всего в пару месяцев, повысились цены на электроэнергию. Просто так такое не случается. Тарифы на тепло, кстати, подняли тоже незадолго до Нового года и … скоро опять поднимут…
Тарифы на вывоз мусора тоже недавно выросли. Впрочем, о мусоре – отдельно.
Пока небольшое отступление:
Лет эдак уже пять тому назад, вскоре после того, как оба тогдашних лидера ДВК пошли под суд и в колонию, случилось мне с коллегами побывать в российской Думе, по приглашению дружественного (по либеральной линии) “Союза правых сил”. Вот, сидим в кабинете Немцова, согласованно так развиваем тему насчет того, что подлинно рыночная экономика никак не согласуется с политическим авторитаризмом. Но под итог такого нашего взаимопонимания Борис Ефимович вдруг и говорит: “Сами посудите: как я могу критиковать вашего Назарбаева, если у вас в Казахстане и пенсионная и коммунальная реформы уже проведены, а у нас в России правительство к ним даже подступить боится?”.
Вот и поговорили…
Слов нет, жилищно-коммунальная реформа у нас была проведена не просто быстро-успешно, но как-то даже лихо.
Сначала, в 1993 — 1994 годах люди получили в частную собственность то, что им и так принадлежало – свои квартиры. У кого они были, конечно. А у кого не было, те так с этим и остались. Предполагалось поначалу, что квартиры будут приватизироваться через раздаваемые всем жилищные купоны, количество которых зависело от трудового стажа. Соответственно, владельцы квартир могли потратить свои жилкупоны на выкуп собственной жилплощади. Причем родственники или просто друзья-товарищи могли, при нехватке, добавить свои. Ну а тем, кому жилищные купоны все равно тратить было не на что, тогдашнее (оно же – сегодняшнее) руководство государством обещало, что при следующих волнах приватизации эти купоны можно будет вложить еще во что-то.
(Не рискну так уж прямо утверждать, что те обещания не были выполнены. Кто знает, может быть, нужная волна приватизации просто еще не нахлынула.)
Впрочем, оквартиренным получателям купонов они тоже не слишком понадобились: не успела компания по их выдаче и подсчету “купонной” стоимости квартир набрать полный градус ажиотажа по всей республике, как “мер” (помнится, именно так обозначал свою акимовскую должность покойный Заке) Алма-Аты Нуркадилов простым своим решением взял и передал в собственность горожанам все их квартиры, и без всяких купонов.
Собственно, тот этап коммунальной реформы и реформой-то назвать трудно, поскольку все остались при своих. Просто при советской власти люди могли обменивать квартиру на квартиру (“с доплатой”), а при суверенитете и рынке та же операция стала называться куплей-продажей.
Настоящая реформа, действительно обогнавшая всех в СНГ, была проведена разово, в 1996 году. Тогда вся “коммуналка” одномоментно была снята с госбюджетного дотирования и, соответственно, ценообразование на все коммунальные услуги перешло на принципы самоокупаемости.
Такое радикальное решение той поры определялось не столько какими-то принципиально-либеральными устремлениями правительства Кажегельдина, сколько остро насущной необходимостью срочно сбросить с плеч государства самые главные провоцирующие бюджетный дефицит, денежную эмиссию и гиперинфляцию социальные обременения.
И та хирургическая операция прошла, надо признать, почти безболезненно (для хирурга). Ну, случился довольно массовый митинг в Алматы, еще кое-где горожане разово повозмущались и… все. Поскольку цены тогда подскочили не так уж и шокирующее, всего-то раза в полтора, а потом (и то – в несколько этапов) — до итогового удвоения.
Как же так, спросите вы, почему только в два раза, если при коммунистах, как известно, государство дотировало до трех четвертей всех затрат на коммунальное хозяйство?
А вот в этом и заключается секрет успешности реформы 1996 года: на полную самоокупаемость-то “коммуналка”, действительно была переведена, но… как бы по временной, “укороченной” схеме. Все те затраты, которые планово-административная экономика вынуждена была вколачивать в постоянно растущие приросты электрических, тепловых и водопроводных нагрузок, плюс – капитально-восстановительные ремонты, которые в советские годы тоже худо-бедно проводились, плюс – ежегодные вводы нового жилья — все это было под корень обрезано. Как бы за ненадобностью.
Благо – все девяностые годы, и еще, по инерции, первые три-четыре года нового столетия, ни о каком регулярном вводе новых мощностей для покрытия ежегодных приростов потребления (что некогда было непрерывной головной болью всех союзных и республиканских Госпланов и Совминов) речи не было. Напротив, благодаря экономическому кризису, новым рыночным отношениям и (в очень большой степени) массовой миграции, возведенные при советах мощности коммунальных предприятий оказались, вдруг, с большим запасом.
Вот этот-то запас и “проедался” все последние полтора десятка лет: и жилой фонд и оборудование тепло-энерго-водопроводных предприятий эксплуатировались не только без вложений в расширение, но и практически без серьезных ремонтов.
Сейчас былой запас “подъеден” с двух сторон – нагрузки опять пошли в рост, а возможности их покрытия – вниз, им навстречу. И вот тот же “дуплет” повышения тарифов на кВт-час для алматинцев – это как бы первая ласточка наступившего дефицита мощностей.
Хотя это, прошу заметить, еще не самая главная неприятность, поскольку дефицит по электроэнергии наступил пока еще не абсолютный, а относительный. Исчерпаны привычные и относительно дешевые мощности, но энергию еще может вырабатывать та же Жамбылская ГРЭС, пусть и дорогую, на мазуте.
По теплу картина похожая: запаса уже нет, но и реальный дефицит тоже еще не наступил. Поэтому энергетики просят себе тарифную добавку пока только на реальный рост эксплуатационных расходов. Но уже вплотную, неотложно, подступают две “новые” проблемы: а) надо реально вкладывать очень серьезные деньги в обветшавшие мощности, — не для их прироста, а всего лишь для остановки падения; б) нужны инвестиции в расширение для своевременного покрытия новых приростов.
А здесь порядок цифр такой: если мы хотим наверстать все упущения капремонтов последних 15-18 лет хотя бы за следующие лет пять, надо ежегодно вкладывать, в те же теплосети, например, как минимум еще столько же, сколько требуется для их текущей эксплуатации. Другими словами, для этого нужно удвоить тариф, — если, конечно, решать эту задачу таким “лобовым” способом.
Но лобовая тарифная атака, если даже и одолеет рубеж капитальных ремонтов, все равно захлебнется перед той линией, где начинаются капитальные затраты. Поскольку ввод новых мощностей – он обходится в три-четыре, а иногда – в десять раз дороже, нежели эксплуатация. И вталкивать все это в тариф – значит, проявлять не только неоправданную социальную жестокость, но и непозволительную экономическую наивность. Поскольку никак нельзя собрать с потребителя те средства, которых он физически не имеет.
Короче, на сегодня наша жилищно-коммунальная сфера является хотя и самоокупаемой, но отнюдь не самодостаточной, — средств на самовоспроизводство внутри себя она лишена.
Хотя по-хорошему, задача не “укороченного”, а действительно полного самообеспечения, — она не только решаема, но и решаема достаточно элементарно. В конце концов, куда инвестору и вкладывать деньги, если не в развитие такого предприятия, которое гарантированно не обанкротится. Те же теплосети, — при неумелом хозяйствовании или неуклюжей тарифной политике их финансовый баланс можно, конечно, довести до сплошных убытков. После чего с таким предприятием можно будет много чего сделать: посадить директора в тюрьму, разогнать весь персонал и набрать новый, поднять тариф, в конце концов… но вот чего, точно, сделать нельзя – так это просто удалить такое предприятие с рынка.
Поэтому речь не о том, чтобы государство вернулось в коммунальную сферу со своим бюджетным финансированием. Речь о том, что государство обязано системно регулировать эту сферу, начиная с заблаговременной “утряски” всех тех балансов и пропорций, которые нужны для ее подлинной самодостаточности.
Вот, скажем, средняя алматинская старушка с пенсией в девять тысяч тенге должна отдавать половину ее только в оплату коммунальных квитанций. Для нее это – слишком много, для поставщиков тепла и электричества – слишком мало. И при этом ее однокомнатная квартирка имеет сейчас астрономически большую, по сравнению с ее достатком и коммунальными платежами, рыночную стоимость. И вообще, если стоимость жилья несуразно выпятилась против доходов населения, а коммунальщикам достаются какие-то крохи на ремонты – это не только их проблемы, это еще и проблема отсутствия взвешенного государственного регулирования.
Причем за отсутствие такого системного регулирования и ругать-то некого. Поскольку в составе правительства вообще нет такой структуры, которая отвечала бы за проблемы жилищно-коммунального хозяйства в целом. В результате вот мы и дожили до такого времени, когда необходимость заняться “коммуналкой” настойчиво стучит в окно, а хозяина – нет дома…