Бумажное образование

Современный студент превратился в клиента, которого нужно привлечь и удержать любыми способами, а вузы – в учреждения сферы обслуживания, руководствующиеся правилом: клиент всегда прав.

За модным западным лозунгом об ориентации на рыночно востребованные специальности кроется тенденция превращения высшего образования в прикладное, узкопрофессиональное

Что бросается в глаза уже при поверхностном знакомстве с казахстанской системой образования, так это полная ее коммерциализация. Несмотря на финансовые ограничения (казалось бы, стремящихся получить платное образование должно стать меньше), она дала обратный эффект, дипломов о высшем образовании стало выдаваться в 2 раза больше по сравнению с советским временем. Если тогда в Казахстане было около 40 вузов, то теперь их 176 при населении 15 млн человек.

В увеличении количества граждан с высшим образованием нет ничего плохого, но погоня за количеством приводит к потере качества. Происходит своеобразное “перепроизводство лиц” с вузовскими дипломами. Бывает так, что выпускник, учившийся по гранту, имеющий красный диплом, не может найти работу. Но это не только проблема отсутствия системы трудоустройства выпускников, но, прежде всего, низкого качества образования. Это связано с тем, что студент превратился в источник дохода. Мало того, что в вузы принимают практически каждого, кто способен оплатить образование (заметим, оплатить, но не учиться), но еще и каждому оплатившему (не всегда обладающему требуемыми знаниями) выдается по окончании обучения диплом со свидетельством о специализации. Вышедшие из стен вузов “профессионалы” идут в экономику, социальную сферу, здравоохранение, политику, законодательные и исполнительные институты власти. Понятно, чем это грозит обществу и его экономике в целом.

Переход к рыночным отношениям в области образования болезненно сказался на системе контроля знаний. Раньше образование было бесплатным, и государство платило стипендии, поэтому система отсева нерадивых студентов была достаточно жесткой (к тому же надо было иметь соответствующий уровень среднего образования, чтобы сдать вступительные экзамены и поступить в высшее учебное заведение). Теперь же вузы, работающие на коммерческой основе, заинтересованы в как можно большем количестве студентов. Современный студент превратился в клиента, которого нужно привлечь и удержать любыми способами, вузы – в учреждения сферы обслуживания, руководствующиеся правилом: клиент всегда прав.

Такие понятия, как престиж, ответственность и доверие, сопровождающие коммерческое образование на Западе, пока мало функциональны в современных условиях нашего рынка, где проблема трудоустройства определяется не рыночной востребованностью, но другими механизмами традиционного общества (местничество, блат, семейные связи). К тому же доступ в вузы всем, кто способен оплатить обучение – ставит перед преподавателем довольно размытые задачи. Он просто не знает чему учить нынешнего студента: конспектировать и работать с текстом, развивать память и речь, или все же предполагаемым учебной программой научным дисциплинам. Но, безусловно, развитие рынка рано или поздно окажет свое позитивное влияние, и трудоустройство специалистов будет определяться их конкурентоспособностью. Пока же мы наблюдаем обратное действие: рынок пришел в образование, разрушив основы образовательного процесса.

Падение качества образования – следствие примитивной “рыночной” психологии. Например, совсем недавно в качестве приоритетных определялись навыки владения компьютером и иностранным языком. А литература, математика (за исключением может быть арифметики, без которой невозможен счет денег), биология, география и многие другие предметы уже в школе попадают в ранг рыночно невостребованных. Как о рыночных специальностях бытует миф о юристах и финансистах, менеджерах, бухгалтерах и т.п., несмотря на то, что рынок труда перенасыщен этими профессиями.

Из нашего менталитета исчезло достаточно разумное представление о том, что учиться в вузе, получить высшее образование и тем более продолжать дальше научную деятельность может далеко не каждый и не каждому следует к этому стремиться. Но сейчас диплом о высшем образовании стал просто необходим и обязателен не только для любого трудоустройства, но и для личного престижа.

На данном этапе система высшего образования Казахстана переходит на американские стандарты, которые широко применяются и в Европе. Это обучение в кредит и кредитные технологии обучения. Обучение в кредит предполагает по окончании вуза трудоустройство выпускника и постепенный возврат им денег, выделенных государством. Но, к сожалению, получить образование в кредит в нашей бюрократизированной системе весьма сложно: из-за завышенных требований, высокого проходного балла (надо, как говорят, быть семи пядей во лбу) и имеющей место коррупции (своим и за деньги). Если бы не эти искажения, политика кредитного обучения могла бы быть действительно эффективной.

Кредитные технологии обучения подразумевают доверительное отношение вуза со студентами. Кредитом называют аудиторный час, определенное количество часов (кредитов) выделяется в семестре на тот или иной курс. Говорят также о кредитных баллах, единицах измерения работы студента во время обучения, которые рассчитываются исходя из различных показателей, таких как объем аудиторной и общей работы студента, значимость дисциплины в контексте программы обучения и т.д. Это положительный момент, который заставляет студентов активно работать в течение всего семестра, а не ориентироваться лишь на конечный результат (зачет, экзамен). Для допуска к экзамену необходимо набрать определенное количество баллов. Но введение кредитной технологии в наших условиях осложняется тем, что она основана на достаточно высоком уровне мотивации к самостоятельной индивидуальной работе, к которой в нашей школьной системе образования не готовят. Многие вузы, перешедшие на кредитную основу, по-прежнему практикуют систему сдачи задолженностей и пересдачи экзаменов, что, естественно, в ситуации кредитного обучения выглядит абсурдным. Например, студент, не посещавший занятий и не работавший в течение семестра, не набирает достаточного количества баллов и не может быть допущен к тестированию. Деканаты же требуют от преподавателя принять у студента “долги” и аттестовать. Причем часы для пересдачи не запланированы и не оплачиваются. В чем смысл кредитной системы, если студент все сдает по старинке?

Другой тревожный момент внедрения новых стандартов – система тестирования. Безусловно, в ней есть свой резон, но специфика местных условий извращает некоторые ее аспекты. Во-первых, вызывает сомнение качество материалов тестирования. Составить корректные тесты, отражающие общие закономерности изучаемого материала на основании единой рабочей программы, в которых бы соблюдались законы логического мышления, под силу далеко не каждому. Для этого нужны грамотные специалисты. Пока же качество тестовых материалов крайне низкое, подход к их разработке остается формально бюрократическим. Тесты не только не учитывают реальную специфику полученных знаний, но полны содержательных и формальных ошибок, нередко и опечаток, затрудняющих понимание. Понятно, что такие тесты не могут адекватно оценить уровень знаний, превращая тестирование в формальный процесс.

Во-вторых, бытует мнение, что введение тестовой системы способствует борьбе с коррупцией. На деле же многие студенты ориентированы теперь не на получение знаний в процессе обучения, а на получение ключей к тестам. Это еще более ослабило позицию преподавателя как контролера знаний, передав его функции в центры тестирования. За безличной бюрократической машиной, отфутболивающей от одной инстанции к другой, стоит теперь компьютер, служащий гарантом истины (баллы ведь подсчитал не человек, который может ошибиться, а компьютер). Тестирование, введенное из лучших побуждений (повышение уровня аттестации студентов и борьба с коррупцией), возымело прямо противоположное действие – уровень образования упал, а коррупция расцвела в новом качестве. Функция контроля знаний из преподавательских рук (уличенных в нечистоплотности и проф. некомпетентности) перешла к Центру тестирования, сторонней для вузов организации, склонной к конспирации и даже мистификации. Этот полный благих намерений ход окончательно бюрократизировал образовательный процесс. На смену человеческому фактору пришел бюрократический, машинный (бюрократ, конечно, человек, но в гораздо большей степени механизм). Апеллировать к машине, которая посчитала баллы и вынесла беспристрастный объективный результат – дело бессмысленное, ведь машина не ошибается, а делает свою работу.

Нередко содержания тестовых материалов расходится с содержанием рабочих программ вузов. Полбеды, что вопросы составлено по принципу “в огороде – бузина, в Киеве – дядька”. Но что делает работу с такими тестами практически невозможной – так это нарушение общепринятых принципов мышления, законов логики. Например, нужно выбрать единственно правильный вариант, а подходит два ответа или вообще ни одного. Чтобы не провалиться с такими тестами (будь ты хоть семи пядей во лбу) – ответы надо знать заранее. Или же надо учитывать индивидуальные особенности суждения и познаний составителя сих фолиантов.

Составить корректные тесты, отражающие общие закономерности изучаемого материала на основании единой рабочей программы, в которых бы соблюдались законы логического мышления, под силу далеко не каждому. Для этого нужны грамотные специалисты. Пока же качество тестовых материалов крайне низкое, подход к их разработке остается формально-бюрократическим. Тесты не только не учитывают реальную специфику полученных знаний, но полны содержательных и формальных ошибок, нередко и опечаток, затрудняющих понимание. Ясно, что такие тесты не могут адекватно оценить уровень знаний, превращая тестирование в формальный процесс. Поэтому неудивительно, что многие студенты ориентированы теперь не на получение знаний в процессе обучения, а на получение ключей к тестам. Это еще более ослабило позицию преподавателя как контролера знаний. Не редки случаи, когда ответы на тесты обрабатываются непрофессионально и с ошибками. И на руки недоумевающим студентам попадают взятые с потолка баллы.

Официально из материалов тестирования делают великую тайну. Неофициально – все решают умение договориться и финансовые возможности. Логика механизмов отбора, по которым в тот или иной вуз попадают именно эти, а не другие тесты, непрозрачна и хаотична. В Центр тестирования тесты поступают из вузов или берутся работниками центра из Интернета, тасуются и затем отправляются в обратное путешествие: на кого бог пошлет. Никакой экспертизы на соответствие требованиям рабочей программы вуза, законам логики и здравого смысла тесты в Центре тестирования не проходят. Составлением, отбором и обработкой материалов тестирования занимаются далекие от реального образовательного процесса служащие и не всегда грамотные программисты.

Усугубляет проблему и отсутствие обратной связи центра с вузами – тесты спускаются сверху как непреложный факт. Преподавателям и студентам остается только беспомощно разводить руками. IQ студента, выраженное в числовой форме, обжалованию не подлежит. А если студенты завалят тестирование – то виноватым в итоге все равно будет преподаватель, которого обвинят в невыполнении своих обязанностей и снижении успеваемости.

За модным западным лозунгом об ориентации на рыночно востребованные специальности кроется и тенденция превращения университетского образования в прикладное, узкопрофессиональное. В то время как одна из главных функций университетов – подготовка научных кадров. Университет, конечно, готовит профессионалов, но не как ПТУ, а на всеобщей гуманитарной или естественно-научной базе. Стоит задуматься и над тем, насколько универсально действие рыночных механизмов в сфере образования. Сегодня наш рынок индифферентен по отношению к науке. Развитие научного потенциала страны, как и интересы культуры и социальной сферы – это государственная задача, которая не может быть решена исключительно рыночным путем. Например, развитие теоретических наук, космические разработки или гуманитарные науки, история, филология, философия и т.д. не связаны напрямую с рынком. Как известно, еще Аристотель определил науку как незаинтересованное созерцание и удивление миру, не преследующее выгоду.

Что можно сделать, чтобы изменить сложившуюся ситуацию? На наш взгляд, необходимо, во-первых, создание общественного мнения, идеологии независимости вуза и преподавателя от студента. Понятно, что эта цель неосуществима не только без определенных пропагандистских мер, инициаторами которых, прежде всего, должны выступать общество и государство, но и без финансовой поддержки вузов со стороны государства. С последним пунктом дела обстоят сложнее, но вполне реально позаботиться о первом, проводя политику, направленную на повышение престижа преподавательской профессии и социального статуса ученой интеллигенции. Безусловно, что-то нужно делать и с низкими зарплатами профессорско-преподавательского состава. Особенно в государственных вузах, которые, по сути, являются коммерческими, так как большая часть обучающихся платит за образование. Необходимо справедливо распределять доходы, приносимые вузами, не только в пользу административного, но и профессорско-преподавательского состава.

Во-вторых, надо продумать и детализировать систему юридических мер в отношении защиты прав преподавателя и студента (независимость в выполнении своих профессиональных обязанностей от студента, защита преподавателя от давления администрации вуза, защита студента от шантажа оценкой со стороны преподавателя и т.д.). А также выполнения ими обязательств, пресекающих нарушения законодательства (взяточничество, фактическая продажа дипломов, местничество, блат и т.д.). Некоторые пункты могут быть специально оговорены в договоре, заключаемом между вузом, с одной стороны, и преподавателем или студентом, с другой. Иначе говоря, надо работать с проблемами образования в направлении социального партнерства.

В-третьих, внедрение зарубежных стандартов не должно проводиться без учета специфики местных условий и менталитета. Иначе этот процесс даст обратный эффект – ситуация не улучшится, а только усугубится.

В-четвертых, отмечая низкое качество подготовки студентов и выпускников, нельзя обойти стороной и вопрос о низком уровне квалификации большинства наших преподавателей и ученых. Очевидна прямая зависимость и связь между этими двумя фактами. Ведь продаются не только дипломы о высшем образовании, но и ученые степени и звания. Понятно, что проблему подобного рода нужно решать не столько извне, сколько изнутри самой системы. Одной из мер на этом пути является создание условий для повышения квалификации наших преподавателей и ученых за границей.

Необходимо также привлекать ведущих зарубежных ученых для преподавания и обмена опытом в наши казахстанские вузы. Например, с лекциями по актуальным проблемам науки, которые были бы ориентированы не только на студентов, но, прежде всего, на преподавателей и ученых. Возможно привлечение зарубежных специалистов на более длительные сроки, путем создания для них выгодных условий по оплате, проживанию и т.д. Это поможет создать благоприятный климат для критической самооценки в научно-педагогических коллективах вузов, и будет способствовать налаживанию международных научных контактов.

В-пятых, проблемы образования нельзя решить без изменения социально-политического контекста общества, в котором мы живем. Изменение психологии наших граждан (особенно занимающих ответственные посты), когда достигаемый статус заменит приписываемый, а знания – бумажку, сделают действенными реформы в сфере образования.