Моника Али рассказывает историю о том, как навязанная роль из недостатка превращается в преимущество.
Кажется, что своим дебютным романом “Брик-лейн” английская писательница бангладешского происхождения Моника Али сумела сказать все, что можно, и даже сверх того, о месте женщины в традиционном обществе. Остается только посоветовать прочитать эту написанную живым языком, передающим не только эмоции, но и глубокие мысли, книгу. Поразительно, что ей удалось вложить сложные, полные противоречивых оттенков, размышления в уста полуграмотной девушки. Это не философствование, которое бы выглядело неестественно, а меткие и подробные наблюдения, описания окружающей жизни. Перед нами – внутренний диалог женщины с самой собой, не имеющей возможности и права высказываться публично. Как справедливо заметили западные критики, Моника Али возвращает современному повествовательному дискурсу приемы романистики XIX века. Это становится возможным благодаря “иммигрантскому контенту”, открытию “цветных” миров, привнесших свежую струю в американскую и британскую литературу. Традиционные общества экспортируют в западный роман свои устои – узы брака, бремя религии, обязательства долга и давление правил приличия.
Героиня романа, восемнадцатилетняя мусульманская девушка по имени Назнин, выросшая в бангладешской деревне, оказывается в Лондоне. Ее выдают замуж за сорокалетнего соплеменника-иммигранта. Али знакомит нас с миром замкнутой мусульманской общины, существующей уже не где-то там, в третьем мире, а здесь, рядом, на Брик-лейн в восточном конце другого огромного мира – Лондона. Но топографическая близость еще больше подчеркивает культурные контрасты. Описываемая в романе община на удивление монокультурна и сопротивляется вестернизации. Причина противостояния миров заключается не только в культурных различиях, но и в социальной изоляции – жизни в бедном гетто. Читателю открывается унылый вид зданий субсидируемого жилья, мир потогонного труда женщин, строчащих за швейными машинами, уличных банд молодых бангладешцев и пакистанцев, одни из которых опьянены радикальным исламом, а другие – наркотиками.
Новыми, экзотичными для читателя становятся не только миры “Брик-лейн” и Бангладеш, откуда Назнин получает письма от сестры с подробными описаниями ее жизни. Но и сам цивилизованный Лондон, увиденный глазами удивляющейся “марсианки”, Алисы в Стране Чудес – Назнин. Например, когда она впервые в жизни видит фигуристов или вращающиеся двери торговых центров, или по-европейски одетых лондонцев. Но главное – этот свежий, незамутненный взгляд, который так мастерски удается передать писательнице, принадлежит отнюдь не инопланетянке, а земной женщине. И важно не столько то, что она из мест, где нет эскалаторов, супермаркетов, гамбургеров и кока-колы, а из царства патриархального, средневекового уклада.
Художественные приемы, использованные в романе, призваны передать сложные психологические коллизии. Повествование ведется от лица двух беззащитных, заброшенных в опасный, неприветливый мир женщин – Назнин и ее сестры Хасины. Мир, который, как учили их с детства, они должны принимать как данность и безоговорочно подчиняться роли, предназначенной судьбой. “Если бы Аллах хотел, чтобы мы задавали вопросы, он бы сделал нас мужчинами”, – таков окончательный вердикт матери девушек.
Но, как выясняется, чтобы стать свободной, недостаточно уехать из своей страны. Ведь от табу, преследующего тебя с рождения, просто так не отделаешься. Подтверждение тому метаморфозы, которые происходят с Назнин в Лондоне. В конце концов, она понимает, что должна принимать решения самостоятельно. Назнин, отказавшись вернуться с мужем в Бангладеш, становится независимой, способной обеспечить себя и своих дочерей, женщиной. Путь бунтовщицы Хасины доказывает, что счастливой не станешь без несчастий, а свободной – не разорвав цепи рабства. Хасина не теряет веры в любовь, которая, с одной стороны, ставит ее в зависимость от мужчин, а с другой – воспринимается ею как шанс изменить жизнь.
Главенствующие в романе женские персонажи оттеняют мужские. Основная демаркационная линия проходит, скорее, не между старым реакционным, отказывающимся меняться и новым миром, который появляется эпизодически и чье присутствие чувствуется где-то рядом как возможность, а между мужчинами и женщинами. Даже классическое противостояние поколений между отцом, мужем Назнин, Шану и его дочерьми приобретает гендерный оттенок. Шану, несостоявшийся бангладешский интеллектуал, производит жалкое впечатление. Он не способен обеспечить семью, но требует почитания и покорности от жены и дочерей и как будто не подозревает, что взваливает на себя ношу, которая ему не по силам. Это же свойство присуще и другим мужским характерам. Более удачливый в профессиональном плане и образованный, чем Шану, уважаемый человек доктор Азад не выглядит счастливым, сумевшим преодолеть предрассудки. Или любовник Назнин – Карим, реализующий амбиции молодого лидера, жаждущий доминировать в общине, уезжающий в Бангладеш, на воображаемую родину, где ни разу не был, чтобы вести джихад. Или муж близкой подруги Назнин Разии, который заработанные средства тратил на покупку кирпичей для строительства мечети, оставляя жену и детей без гроша.
Мужчины в романе, несмотря на то, что они – хозяева положения, отнюдь не выглядят баловнями судьбы. Они тоже жертвы патриархального уклада. Но то, что, проиграв, они хотят выглядеть победителями, подавляя женщин, усугубляет их непривлекательные черты. В то время как лишенные амбиций, привыкшие трудиться, женщины менее консервативны и воспринимают новые обстоятельства жизни как возможность стать независимыми.