Великий узурпатор

Прошлогоднее торжественное открытие скульптурной композиции, в центре которой находится фигура действующего Президента государства, мало кого обрадовало среди обычных казахстанцев, не являющихся членами партии Нур-Отан, но автор этих строк, честно говоря, испытал достаточно позитивные чувства. Правда, это было связано в большей степени с тем, что в первоначальном проекте на этом месте должна была утвердиться какая-то жуткая кавалькада во главе с “основателями Казахского ханства” Джанибеком и Гиреем, на которых только не хватало клейма “Made in China”. Возникла даже мимолетная идея посетить гору Белуху на Алтае, чтобы в этом священном месте воздать свою благодарность Тенгри.

К глубочайшему сожалению, выяснилось, что первая неудачная попытка не охладила пыл людей, жаждущих увековечить в бронзе ханский тандем. Взамен выброшенной на свалку и представляющей теперь интерес только для сборщиков металла композиции, появилась новая. Ханы теперь остались без коней, что в реалиях современного казахстанского искусства, безусловно, выглядит новаторским шагом, хотя макет, продемонстрированный по телевидению, опять же не впечатляет. Но это, разумеется, дело вкуса, а вопрос кроется в другом. Почему же все-таки инициаторы установки памятника, проведя конкурс среди художников, не решились на широкое публичное обсуждение самих кандидатур для памятника?

Автору не хочется в очередной раз повторять свою точку зрения по вопросу основания Казахского ханства, тем более что читатель может найти статьи по этой теме в архиве сайта. Конечно, понятно, что было бы наивно призывать власти одуматься лишь на основании мнения одного историка. Но в том-то и дело, что это мнение появилось не на пустом месте. Сомнения в реальных заслугах Гирея и Джанибека появились в научной среде достаточно давно. Так, к примеру, такой советский историк, как В. П. Юдин, в рецензии на книгу “Государство кочевых узбеков”, критикуя автора, отмечал: “Разноречивы сведения Б. А. Ахмедова о времени образования Казахского ханства во главе с Гиреем и Джанибеком, если, конечно, за время возникновения казахской государственности считать откочевку этих лиц и оставить без внимания традицию, положенную Урус-ханом, Куйручуком и Бараком”.

В свою очередь, известная исследовательница истории Казахстана К. А. Пищулина, в своих трудах также утверждает, что Ак-Орду, основанную Урус-ханом, необходимо называть первым казахским государством. Схожие мысли высказывают в своих работах также и такие историки, как А. Исин и К. Ускенбай. Эти имена, вероятно, скажут многое человеку осведомленному, и репутация этих историков действительно является заслуженной. Единственный момент, который эти историки (за исключением В. П. Юдина) не смогли преодолеть, заключался в том мифическом разрыве между “Первым” и “Вторым” Казахскими ханствами, который в истории Восточного Дешт-и Кипчака занимает история так называемого “Государства кочевых узбеков”. По этой причине, в этот раз автор хотел бы остановиться на вопросах истории этого периода казахской истории.

Считается, что Ак-Орда после убийства последнего ее правителя хана Барака в 1428 г. окончательно распалась, а на ее месте образовалось уже указанное государство, на некорректность названия которого указывали многие ученые, но вопреки их мнениям оно достаточно прочно утвердилось в науке. Причем убийство последнего ак-ордынского хана Барака и образование нового государства по какой-то причине совсем не связываются друг с другом. Хотя свергли хана совершенно определенные люди, чьи имена известны из источников, и, более того, именно эти люди якобы и создали новое государственное объединение. То есть, в данном случае гораздо логичнее было бы говорить о совершенном перевороте.

Что Казахстану и Евросоюзу нужно друг от друга?

18.04.2024 17:004592

Этот переворот был совершен беками хана Барака Гази и Наврузом. Последние были представителями эмирской династии едыгеидов, но, несмотря на свое чрезвычайно высокое общественное положение, не имели права на ханский титул. По этой причине они провозгласили правителем чингизида Джумадука, относившегося к шибанидской ветви потомков “потрясателя вселенной”. Через некоторое время, по каким-то причинам между победителями возникла ссора. Против Гази и Навруза выступил их брат Ваккас. В произошедшем столкновении, молодой оглан по имени Абулхаир убил Гази, а Навруз, спасая свою жизнь, был вынужден бежать на запад.

Джумадук был явно недоволен произошедшим, тем более что убийцей его эмира стал воспитанный самим ханом Абулхаир. Однако попытка расправиться с мятежниками окончилась неудачей. В состоявшемся сражении, войско Джумадука потерпело поражение, а сам он был убит. Новым ханом Ваккас провозгласил своего юного соратника – Абулхаира.

С самого начала правления, Абулхаиру пришлось вести борьбу с чингизидами других ветвей, видимо, не желавшими признавать выскочку настоящим ханом. Естественно, что потомки хана Уруса тем более не признавали и не собирались признавать узурпатора. Среди них на тот момент самыми влиятельными фигурами являлись Джанибек, сын Барака, и его троюродный брат Гирей, сын Булата. Тем не менее, несмотря на обилие соперников в борьбе за титул хана Восточного Кипчака, Абулхаир самым энергичным образом принялся наводить порядок в улусе. Первый поход был предпринят на Сибирское ханство, правитель которого, Махмуд-Ходжа, судя по всему, самовольно провозгласил себя ханом этого улуса. Внезапное нападение оказалось очень успешным, и благодаря пособничеству предводителей племени буркут, столица Сибири Чимга-Тура была взята. Абулхаир был провозглашен сибирским ханом.

Естественно, Махмуд-Ходжа не собирался просто так сносить такое поведение самозванца, в кратчайшие сроки уже дважды провозгласившего себя ханом. Битва между двумя носителями титула сибирского хана состоялась на р. Тобол, в которой Абулхаир одержал убедительную победу. Хаджи-Мухаммад был взят в плен и казнен, а его красавица-жена Аганак-бике попала в гарем Абулхаира.

Приблизительно в 1430 г., Абулхаир отправился в поход на Хорезм. Столица этого государства – Ургенч – не оказала никакого сопротивления, поскольку горожане вынудили наместника города эмира Ибрагима капитулировать. Представители знати добровольно вручили Абулхаиру ключи от казны и тем самым предотвратили грабеж населения. Абулхаир же, в свою очередь, поступил как истинный “император солдат”. Двери казнохранилища были раскрыты, и воины по очереди стали выносить оттуда сокровища, кто сколько мог унести. Тем не менее, грабеж не был основной целью похода, и Абулхаир, по свидетельству Махмуда бен Вали, думал сделать Хорезм частью Ак-Орды, обосновывая свои претензии тем, что в свое время эти земли принадлежали Улусу Джучи. Как уверяют летописцы, эпидемия чумы помешала этим планам, и хану пришлось отступить в родные степи.

Представляет интерес, где же находились во время правления Абулхаир-хана те самые Джанибек и Гирей. В многотомной “Истории Казахстана” в данной связи утверждается, что “в южных районах Казахстана Гирею и Жаныбеку подчинялась значительная часть родов и племен, вокруг них сплотились определенные круги родоплеменной кочевой знати и особенно та часть верхушки, которая поддерживала Барак-хана и была связана с городами на Сырдарье. Эти слои знати были заинтересованы в твердой ханской власти, обеспечивающей их притязания на эксплуатацию оседло-земледельческого населения оазисов Присырдарьи и получение прибыли от торговли и ремесленного производства местных городов. Пока Абулхаир-хан почти два десятилетия был занят борьбой за укрепление своей власти в степи, подавлением сопротивления многочисленных Джучидов и непокорных глав родов и племен, эту сильную власть на юге Казахстана могли обеспечить наследники ханов Ак-Орды. К ним стекались многие недовольные Абулхаиром вожди родов и племен со своими подданными. В руках Жаныбека и Гирея находились, очевидно, городские центры и крепости в предгорьях Каратау и на Сырдарье — Сузак, Сыгнак, возможно, Сауран и другие менее крупные крепости”.

Данную версию можно было бы принять, если бы не одно очень существенное обстоятельство. Нет никакой, даже косвенной информации, которая бы ее подтверждала. Между тем, сведения, позволяющие сделать некие предположения относительно места пребывания Гирея и Джанибека, все же существуют. К примеру, в книге “Астраханское ханство” И. Зайцев цитирует одного из средневековых авторов Константина из Островицы, оставившего следующие сведения, относящиеся к 1459 г.: “Трапезунд, как и Синоп, лежит по эту сторону Черного моря, Трапезундская земля гориста и обширна, со всех сторон она окружена погаными, все татары, такие, как Великий Хан и Узунхасан, Джанибек Гирей; эти татарские властители предпочитали иметь соседом трапезундского императора, нежели турецкого султана, хотя он и был их поганой веры”. После этого И. Зайцев отмечает, что “комментаторы записок Константина справедливо отмечают, что в указанное автором время (1459 г.) в Крыму правил не Джанибек, а Хаджи-Гирей…Вопрос о том, к какому крымскому хану в действительности относил свои слова Константин, остается тем не менее открытым”. Далее автор строит различные предположения о том, каким образом Константин мог допустить ошибку, хотя в примечании к самой цитате И. Зайцев признает: “Очень возможно, что здесь имеются в виду братья – казахские Джанибек и Гирей, хотя в этом случае непонятно, как они могли граничить с Трапезундом или османами”.

“Непонятно” это обстоятельство И. Зайцеву по той причине, что он, как и многие другие историки, свыкся с той мыслью, что в указанное время Джанибек и Гирей находились в Дешт-и Кипчаке под властью хана Абулхаира либо уже откочевали в Моголистан. Но по “Тарих-и Рашиди”, приход Джанибека и Гирея в Моголистан можно датировать, хотя и приблизительно, лишь 1460 годом. Где же в таком случае находились урусиды в течение 30 лет?

Между тем сообщение Константина находит подтверждение в творчестве такого легендарного поэта, как Асан-Кайгы. Вот что, к примеру, говорится в его произведении “Обращение к хану Джанибеку”:

А ты не хотел жить на речке Жем (Эмба – Р. Т.),

И вот нас привел на далекий Едиль (Волга – Р. Т.),

Эмба, Уил, Волга.… Маршрут очевиден – достаточно взглянуть на карту. Правда, авторы “Истории Казахской ССР”, цитируя данное стихотворение, по каким-то причинам приходили к совершенно противоположным выводам и отмечали, что “Асан ратовал за прочный союз “казахской и ногайской орд”, протестовал против откочевки Джаныбека во владенья Есен-Буги в Семиречье (то есть, на восток — Р. Т.), при этом строго осуждая действия Джаныбека”. Однако такие утверждения автор этих строк комментировать не берется.

То, что Гирей и Джанибек бежали именно на запад, косвенно подтверждается и в “Тарих-и Абу-л-хайр-хани”. Вполне возможно, что именно по этой причине в 1431 г. Абулхаир-хан развязал войну против Большой Орды, располагавшейся за Яиком. Война сложилась для него удачно. Причем хан, набожность которого старательно подчеркивают средневековые историографы, не погнушался для достижения победы обратиться к шаманам, которые провели перед битвой древнетюркский ритуал с использованием магических камней “яда” (вар. — йеде, йада, джада). Как уверяет Кухистани, это колдовство сработало, и начался сильный ветер (в условиях степи сразу превратившийся в пыльную бурю), который бил прямо в лицо бойцам Большой Орды. В столь благоприятной ситуации, одержать победу оказалось делом нетрудным. Армия Большой Орды была наголову разбита, а в качестве трофея Абулхаиру достался даже Орду-Базар – ставка хана Бату. Кроме того, на сторону победителя перешло и огромное количество населения, и это опять же подтверждает тот факт, что Гирей и Джанибек принимали участие в этой битве, после которой многие разочарованные таким исходом сражения кипчаки решили все-таки признать законным ханом Абулхаира.

Сами Джанибек и Гирей бежали еще дальше, на запад. Так и оказались на Волге правнуки великого хана Уруса. На данный момент точно неизвестно, где конкретно они решили остановиться со своими немногочисленными подданными. Вероятно, выбор пал на территорию северо-западного Кавказа, где впоследствии располагалась Малая Ногайская Орда. Таким образом, беглецы попали на страницы хроники Константина из Островицы.

До этих мест Абулхаиру было никак не дотянуться. Западный Дешт-и Кипчак превратился в “Дикое поле”, где все враждовали со всеми и занятые междоусобицей ханские династии абсолютно не контролировали ситуацию на большей части формально подвластных земель. Не случайно, что именно это время стало расцветом такого исторического феномена, как казачество. Восточные источники называют множество известных исторических персонажей, которые были вынуждены казаковать в тот или иной период своей жизни. В казаки уходили монархи, мятежники, авантюристы, преступники, в общем, все, кому на какое-то время необходимо было покинуть родные места.

Нетрудно представить род занятий этих людей. Грабежи караванов, набеги на оседлое население, отгон скота у мирных кочевых племен – вот и все, чем сначала занимались казаки. Так, Самарканди писал, что в 1440 г. “некоторые из войска узбекского, сделавшись казаками, приходили в Мазандаран, следили за теми пределами и, устроив везде грабеж, уходили (назад)”.

Первыми использовать эту буйную степную вольницу в своих интересах догадались московские князья. Эта политика вскоре повлекла увеличение числа степняков, желавших уйти даже под власть набиравшего силу неверного русского князя, нежели далее пребывать в обстановке полной анархии.

Московский князь Василий Дмитриевич (1389-1425) и особенно его сын Василий Васильевич Темный (1425-1462) давали беглым “царям” и “царевичам” целые области в так называемое “кормление” и даже платили им “выход”. Взамен, ордынцы брали на себя обязательство защищать Русь от любых врагов. Такая “татарофильская” политика вызывала серьезной ропот среди древних княжеских и боярских фамилий, но и эти недовольные голоса затихли после того, как казаки несколько раз показали свою боеспособность.

В 1444 г., в легендарном сражении на р. Листани, с помощью казаков был разгромлен чингизид Мустафа. В 1445 г., два чингизида были отправлены Василием Темным в большой набег на Литву, которую они серьезно разорили. В 1449-1450 гг., царевич Касым дважды с успехом отразил набеги соплеменников.

Убедившись в эффективности новых подданных, Василий Темный создал в пограничных со степью землях новый кипчакский улус, назначив его ханом упомянутого Касыма. Имя последнего впоследствии превратилось в название этого ханства.

Касимовские казаки стали настоящим кошмаром для Казани, Крыма и Большой Орды. Их стремительные набеги много раз служили причиной для упреков со стороны кипчакских ханов в адрес московских князей, но эти жалобы только подтверждали правильность выбранного решения.

Конечно, Гирей и Джанибек, бежавшие от Абулхаира, так же, как и касимовцы, не являлись казаками в классическом понимании этого слова. Им удалось сохранить свой улус, в то время как казачьи республики являлись чрезвычайно пестрыми сообществами без устойчивой “вертикали власти”. Но судьбе было угодно распорядиться так, что именно за урусидами прочно закрепилось имя казаков. Может быть, это было связано с длительностью их изгнания из родных мест.

Абулхаир, довольствуясь изгнанием своих самых опасных соперников, к дальнейшей экспансии на запад не стремился. В течение нескольких лет он вообще ничем не проявлял себя на внешнеполитической арене, и это было связано все с той же эпидемией чумы, охватившей и Дешт-и Кипчак. Как отмечал Макризи, “в 833 (1429-1430 гг. — Р. Т.) и предшествующие ему годы в землях Сарайских и Даштских и степях Кипчацких была сильная засуха и чрезвычайно большая моровая язва, от которой погибло множество народа, так что уцелели из них со стадами только немногие роды”. Эта эпидемия, которая впоследствии через Крым перекинулась в Европу, унесла миллионы жизней по всему миру, оказав тем самым огромное влияние на различные политические процессы.

В Восточном Дешт-и Кипчаке жизнь в это время просто замерла на долгих 15 лет. Когда же чума утихла и численность населения стала понемногу восстанавливаться, в Ак-Орде вновь начались смуты. Оказалось, что Гирей и Джанибек были далеко не единственными претендентами на престол. Так, в 1446 г. подняли восстание бывшие сподвижники Абулхаира – Мустафа и Ваккас — и, собрав войско, направились в поход на Абулхаира. Впрочем, последний оказался готов к такому варианту развития событий и сумел быстро мобилизовать свою армию. Кроме этого, в преддверии сражения в ход пошли, видимо, и меры дипломатического характера. Абулхаир вступил в тайные переговоры с Ваккасом и убедил его бросить это предприятие. Потому у Кухистани Ваккас упоминается лишь в рассказе о начале восстания и не упоминается в описании произошедшей битвы, в ходе которой Абулхаир нанес сокрушительное поражение брошенному своим союзником Мустафе-хану. Последний позже был вынужден покинуть Дешт-и Кипчак и завоевал Хорезм, которым управлял до 60-х гг. XV в.

Абулхаир не стал подвергать наказанию Ваккас-бека (как показал пример хана Барака, ссора с едыгеидами вообще была делом опасным) и даже наградил его. В том же году, когда хан вновь подчинил Ак-Орде сырдарьинские города, Ваккас был назначен наместником в Узгенде. Тот факт, что городское население не оказало никакого сопротивления Абулхаиру, позволяет сделать вывод о популярности хана среди сартов. Тем более что Абулхаир серьезно отличался от своих предшественников тем, что его дети, а в особенности внуки, учились не просто читать и писать (что, в принципе, было делом необычным для представителей степной аристократии), а получили достаточно приличное по тем временам образование. Любимый внук Абулхаира, Мухаммад Шейбани, сочинял неплохие стихи и даже являлся автором поэтического произведения “Бахр ал-Худа”. Кроме того, многие историки полагают, что им был написан и такой исторический труд, как “Нусрат-наме”.

Тимуриды не сумели ничем ответить на захват Абулхаиром сырдарьинских городов. В 1447 г. умер правитель среднеазиатского государства Шахрух, и между потомками Тимура начались распри. Теперь картина взаимоотношений Казахского ханства и государства Тимура изменилась кардинальным образом. Если прежде выходцы из Ак-Орды были вынуждены искать защиты в Самарканде, то теперь уже тимуриды стали приходить за помощью в Дешт-и Кипчак. В 1451 г. Абулхаир оказал поддержку одному из этих претендентов — Абу Саиду.

Войска Абулхаира, выступив из Туркестана, сначала овладели Ташкентом, а затем заняли Ходжент. Теперь оставалось лишь совершить последний бросок на Самарканд, для которого предстояло преодолеть безжизненную Голодную степь.

Шаманы Абулхаира по традиции привели в действие камни “яда” (причем этот факт подтверждают и Кухистани, и Самарканди), и начались дожди, позволившие войску быстро пересечь пустыню. Сторонники самаркандского правителя Абдаллаха были потрясены этим марш-броском и в огромном количестве стали переходить на сторону Абулхаира и Абу Саида. Тем не менее, несмотря на массовое дезертирство, Абдаллах решился дать противнику сражение, состоявшееся 10 июня 1451 г., вблизи р. Зерафшан. В битве, войско Абдаллаха потерпело поражение, а сам он был убит. Победители же, как обычно делалось в таких случаях, заключили договор о мире “на вечные времена” и породнились.

В целом нельзя не признать того, что Абулхаиру удалось решить многие внутренние и внешние проблемы, которых не удавалось решить его предшественникам. Залогом успеха этого правителя стал осознанный отказ от политики своих предшественников, которые с гибельным для себя упорством пытались восстановить Золотую Орду.

Для Абулхаира, несмотря на его грозную славу великого воителя, вообще была характерна осторожность. Он не пошел на Волгу, не стал задерживаться в Хорезме и не предпринял попытки включить в состав своих владений Мавераннахр. Причины подобного поведения Абулхаира впоследствии даже вызывали острые дискуссии среди окружения его внука Мухаммада Шейбани.

Но такая сдержанная внешняя политика, по всей видимости, была полностью оправдана. Не растрачивая сил попусту в бесплодных затеях, Абулхаир смог серьезно сосредоточиться на внутренних делах. В результате, Абулхаир сумел превзойти всех ханов Дешт-и Кипчака в сроке пребывания на престоле. 40 лет правил степью великий хан, сумевший принести спокойствие в степь. И безусловно, что столь восторженные отзывы о нем в различных летописях были следствием и реального общественного мнения. Остается только сожалеть о том, что современные казахстанские историки в целом относятся к нему достаточно прохладно.

Видимо, урусиды так и не сумели бы вернуть власть в свои руки, если бы удача не повернулась к ним лицом. У Абулхаира появился новый и очень опасный враг. В 1457 г. в Дешт-и Кипчак вторглись ойраты. Абулхаир, видимо, был загодя оповещен об ойратском нападении и сумел достаточно быстро собрать огромное войско. Предводитель ойратов Уз-Тимур-тайши, по всей вероятности, собирался совершить простой грабительский набег, и его обескуражило то, что Абулхаир оказался готов встретить противника во всеоружии. Ойраты вступили в переговоры, в ходе которых предложили разойтись сторонам миром, но Абулхаир принял эти предложения за проявление слабости и с презрением отверг их. Как выяснилось в тот же день, это было непредусмотрительным шагом. В последовавшей битве непобедимая доселе армия Абулхаира потерпела страшное поражение. Сам хан укрылся в Сыгнаке и, по всей видимости, был вынужден уплатить огромную дань Уз-Тимур-тайши, чтобы он прекратил грабеж оседлого населения и вернулся туда, откуда пришел. Кроме этого, Абулхаиру пришлось отдать в качестве аманата-заложника своего трехлетнего внука Махмуда.

Поражение губительным образом отразилось на авторитете хана. Часть строптивой кочевой знати в этих условиях вновь решилась на открытый мятеж. Мангытский бек Муса провозгласил ханом шибанида Йадгара, сына Тимур-Шайха. В Восточном Кипчаке установилось двоевластие, а новый хан стал основателем новой династии, которой была суждена очень долгая политическая жизнь. И поскольку потери в результате поражения от ойратов оказались слишком велики, Абулхаир был вынужден на время смириться с подобным ходом развития событий.

Еще хуже было то, что благодаря “узун-кулаку”, вести слишком быстро разнеслись по всей кипчакской степи. И в скором времени, Гирей с Джанибеком уже получили всю полноту информации о состоянии дел в лагере своего противника. Но заявлять о своих правах на престол было еще рано. Слишком уж грозен и крут на расправу был Абулхаир. Сначала необходимо было найти союзников. По этой причине была установлена связь с Моголистаном. Хан Есен-Бука также охотно пошел на контакт с Гиреем и Джанибеком и даже предложил султанам перебраться на его территорию. Конечно, подобное предложение было сделано не только по доброте душевной. Моголистан подвергался постоянным нападениям ойратов и кыргызов, борьба с которыми складывалась не слишком успешно, и Есен-Бука рассчитывал использовать Гирея и Джанибека с их приверженцами как пограничников. Кроме того, могольский правитель имел все основания опасаться агрессии и со стороны Абулхаира. Договоренность была достигнута, и султаны (может быть, уже провозгласившие себя ханами) приблизительно в 1460 г. сумели перебраться на территорию Моголистана. Сведения об этой откочевке также сохранились в поэзии жырау. Так, в одной из песен, авторство которой приписывается знаменитому Каргабойлы Казтугану, он с грустью прощается с сородичами, решившими остаться на Волге:

В 1462 г., могольский хан Есен-Бука умер, но сменивший его Юнус решил сохранить дружественные отношения с урусидами, для чего выдал свою дочь Султан-Нигар-ханум замуж за сына Джанибека Адик-султана.

Понемногу количество сторонников Гирея и Джанибека начало расти, что не могло не вызвать реакции со стороны Абулхаира. В 1468 г., хан решил расправиться с недобитками и их покровителем, ханом Моголистана, и отдал приказ собирать войско. Но в походе Абулхаир простудился и вскоре умер. Для многочисленных врагов покойного хана эта новость стала сигналом для выступления. Спустя некоторое время власть в улусе перешла в руки Гирея и Джанибека. С этого момента в современных учебниках и берет начало “История Казахского ханства”, хотя понятно, что сорокалетнее правление Абулхаира сыграло куда большую роль для укрепления единого государства на пространстве Восточного Дешт-и Кипчака и возникновения нового этноса, что в конечном счете привело к созданию нынешней Республики Казахстан.

***