Танзанийское спокойствие

28 часов на автобусе с несколькими пятнадцатиминутными остановками показалось нам слишком, даже после двух недель брожения по восточной Африке. Хотя изначально нам казалось, что достаточно протянуть три-четыре часа – пока не достигнем границы Уганды с Кенией, а после должна начаться нормальная дорога. И что важнее – там другие представления о манерах вождения, имеющие большее отношение к общепринятым.

Автобус, связывающий столицу Уганды — Кампалу с деловой столицей Танзании — Дар-эс-Саламом (через Кению), отходит поздно вечером. Мы рисковали, так как ночная поездка по Уганде чревата неприятными неожиданностями. Вернее, все знают, чего можно ожидать, но ничего не могут с этим сделать, полагаясь на судьбу. Дорожная полиция тоже не в силах повлиять на некоторые привычки угандийцев на колесах. Во-первых, машины, в том числе тяжелогрузные, легко оставляются на дороге пока водителю нужно куда-нибудь отлучиться. Но те, кто мчится по трассе, рискуют вдвойне, потому что сами по каким-то причинам не любят включать фары. Тому, что ночью скорость как и днем значительно превышает допустимый максимум, а дороги разбиты в хлам, значения не придается. В соседней Кении и дороги были лучше (по опыту поездки из Найроби в Кампалу), и полиция строже, и особенности кенийской езды не столь радикальны. Поэтому во фразе “протянуть три-четыре часа” для нас был вложен дополнительный смысл.

Автобус, как мы и предполагали, помчался с выключенными фарами через темные городки, освещаемые лучинами и свечками придорожных торговцев. Но доехали без происшествий, и довольно быстро прошли через слои жидкой грязи, обтекающей иммиграционные и таможенные пункты.

В полупустом автобусе, Кульдар — мой эстонский напарник по поездке — удобно разлегся на свободном заднем сидении автобуса. Однако дорога никоим образом не улучшилась, и все более стала напоминать разросшуюся стиральную доску. После очередного прыжка через рытвину, Кульдара подбросило в горизонтальном положении, и только пара сантиметров отделила его от контакта с потолком. Приземлившись, он перебрался на обычное сиденье, и мы постепенно выяснили: а) у автобуса отсутствуют рессоры, б) мы едем совсем не по той дороге, по который мы добирались из Найроби – вот почему в автобусе мало пассажиров – большинство знало про особенности дорожного полотна и данного рейса. Однако это ничуть не мешало водителю гнать вперед.

Сколько раз за четырнадцать часов нам казалось, что автобус должен развалиться после очередного прыжка через траншею, сказать трудно. Нас уже мало радовали начавшиеся утренние кенийские пейзажи (саванны, племена масаев и жирафы в отдалении), сменившиеся на танзанийской стороне соответственно пейзажами танзанийскими (те же саванны, племена масаев и жирафы в отдалении). Но в Танзании к ужасным дорогам добавились клубы пыли: в автобусе потемнело настолько, что невозможно было читать. Дышать, впрочем, тоже. И вдруг все резко закончилось – примерно через три часа после кенийской границы началась нормальная трасса, которая так и следовала до самого Дар-эс-Салама. А нас снова заинтересовали теперь уже горные пейзажи и буйная растительность за окном.

Танзания отличается от своих соседей, в первую очередь, не столь драматической новейшей историей. Независимость досталась легко и бескровно. За период колонизации, всего одно крупное восстание; одна непродолжительная война с Угандой (инициированная последней и закончившаяся для Танзании победой, а для Уганды концом правления кровавого диктатора Иди Амина). Период социализма протекал без репрессий, тихо, по колхозному. Этнических конфликтов в этом пестром обществе не наблюдалось; мусульмане и христиане, составляющие религиозное большинство, вполне адекватно относятся друг к другу. Объединение страны произошло на удивление мирно, разве что остров Занзибар нет-нет да и заикается о независимости, довольствуясь при этом статусом автономии с широкими полномочиями. Выборы и те проходят цивильно, с баталиями исключительно на страницах прессы, а смена правительств и президента происходит на регулярной основе на избирательных участках, не выливаясь в столкновения и погромы.

Конечно, Танзанию нельзя назвать богатой, местами она откровенно бедная, но стабильная политика, демократические институты и невысокий уровень преступности, ставка на сельское хозяйство и туризм, позволяют этой стране избегать более серьезных проблем, с которыми постоянно сталкиваются ее соседи по материку.

Признаюсь, что после кенийских и угандийских газет, читать танзанийскую прессу довольно скучно – в стране немного событий. В основном же, местная пресса в качестве сенсаций приводит коррупционные разоблачения и криминал (зачастую на почве чрезмерных возлияний). Есть еще, правда, отдельная тема: танзанийцы независимо от религиозной принадлежности боятся своих соотечественников-альбиносов, и далеко не у всех у них есть шанс дожить до старости. И хотя власти жестко реагируют на преступления в отношении “альбинов”, предрассудки искоренить не так-то легко.

При этом, как и в Уганде, здесь нет про или антиправительственных СМИ – везде на равных даются точки зрения всех сторон. Да и качество танзанийской журналистики очень высокое. Сказывается, что большинство газет выходит на английском языке, и местные журналисты привыкли ориентироваться на английские медиа.

***

Дар-эс-Салам. Город в целом приятный, но и задерживаться там нет смысла: огромный, но с маленьким центром, жаркий, вполне безопасный днем и в меру ночью, не слишком интересный. С другой стороны, плохого о нем сказать тоже нечего. Включая его полицейских, которые, как и в Найроби, видя иностранцев, отвлекаются от своих дел и стараются помочь. Несмотря на статус мегаполиса, в нем порой затруднительно найти кафе, и помощь полицейских в этом случае как нельзя кстати. А на обратном пути, полисмен может поинтересоваться – понравилось ли?

Национальный музей Танзании больше похож на краеведческий, в котором собрано все, что попадалось под руку. Отдельного места заслужила экспозиция, повествующая о временах германского колониализма. В 1885 году, местные вожди без особого давления заключили с Германией договор о переходе под ее протекторат. Правда, сейчас это преподносится как оккупация. В качестве доказательств, перед взором предстают фотографии и экспонаты, свидетельствующие о “злодеяниях” оккупантов: отстроенные железные дороги, заводы, больницы, но при этом, немцы заставляли местных работать, хотя и платили за это деньги. Период протектората закончился с поражением Германии в Первой Мировой войне, когда на колониальную смену заступили англичане.

Время британской оккупации в музее никак не представлено, так что о британском колониализме я прочитал позже. Те также не отличались особой гуманностью: султану Занзибара (в ту пору независимое островное государство) запретили заниматься работорговлей, а в материковой части стали насаждать сельское хозяйство. Тем не менее, население роптало, и чтобы снизить антиколониальные настроения, англичане ввели в управление местную элиту и стали развивать “социалку”. Но в 1961 году, на волне антиколониальных настроений, по всей Африке Танзания (в ту пору еще Танганьика) получила независимость. В 1964 году, объединившись с Занзибаром, была создана федерация Танзания. Примерно в то же время на Танзанию “положил глаз” Советский Союз и страна решила взойти на социалистические рельсы. Однако с развалом социалистического блока в 1993 году, Танзания также легко отказалась от социалистических идей. На местном населении, которое и раньше не было сильно зажиточным, смена политического строя никак не отразилось, разве что отпала необходимость сидеть на партсобраниях. И с того времени, Танзания являет собой спокойную африканскую демократию, со сменяемым президентом, многопартийным парламентом и коррупцией — неотъемлемым атрибутом независимо от того кто находится при власти.

Но, говоря о спокойствии, следует помянуть одно исключение: в 1998 году в Дар-эс-Саламе, взрывом посольства США отметил свое незримое присутствие Усама бен Ладен. Кусочки этого посольства сейчас составляют отдельную экспозицию во дворе музея.

Дар-эс-Салам, лежащий на берегу Индийского океана, является наиболее удобным местом для попадания в любую точку огромной Танзании, в том числе до острова Занзибара. Про Занзибар, где мы провели четыре дня, можно сказать кратко: он чудесен. Но писать о нем лучше всего в иллюстрированных журналах, где основное место уделяется фото.

***

И снова Дар-эс-Салам, затем переезд в город Моши — уже недалеко от кенийской границы. Тоже ничего примечательного, но почти все туристы считают своим долгом в него заехать. Все мечтают увидеть вершину Африки – Килиманджаро (а особо удачливые и состоятельные еще и взобраться). Удовольствие это не из дешевых – придется расстаться, как минимум, с 1000 долларами: нужно хотя бы заплатить за разрешение и услуги проводника, а также пожертвовать неделей времени. Однако же российские автостопщики существенно облегчили жизнь не сильно обеспеченным путешественникам, не только взойдя на “Кили” самостоятельно, в обход всех постов, но и разместив в Интернете подробные инструкции как сэкономить “штуку”.

Как только сходим из автобуса, нас окружает толпа “туристических агентов”, начинающих предлагать восхождение на Килиманджаро прямо сейчас. Наш твердый отказ переносит предложения на “низовой” уровень — теперь предлагаются краткосрочные экскурсии, а параллельно пытаются выяснить откуда мы, с каждой минутой снижая предлагаемые цены и упрощая условия. Названия Эстонии и Казахстана, как и во многих предыдущих случаях, собравшимся ни о чем не говорят. Приходится применять уже испытанный способ: мы из России. “Наверное, если в Эстонии узнают, сколько раз я говорил уже, что я из России, меня бы уже лишили гражданства”, — замечает мой спутник. Россия произвела должный эффект. Но помимо Путина и любимца африканского континента – футболиста Аршавина, всплыл третий персонаж, о котором там знают все – Роман Абрамович.

Недавний визит российского олигарха оставил свое впечатление на всех жителях провинциального Моши. Главным образом из-за того, что тот нанял себе почти сто человек обслуги, которые должны были ему помочь покорить “африканский Эверест”. Включая носильщиков, тащивших для Абрамовича индивидуальный туалет. Судя по рассказам, Абрамович не скупился. И все оказалось напрасно. На полпути миллиардеру сплохело и пришлось тащить его назад. Но при этом он пообещал вернуться, так что возвращения “начальника Чукотки” местные туроператоры ждут как второго пришествия. И после известия, что мы в принципе из той же страны, что и Абрамович, отношения туристических агентов к нам поменялось опять… и цены на непродолжительные экскурсии пошли вверх…

Все же на следующий день, мы сошлись на горном походе по нормальной цене. Туроператор и проводник в одном лице по имени Джим пообещал, что, если повезет, то увидим вершину Килиманджаро. Но, как это обычно случается, вершина оказалась скрыта облаками, и наша вылазка в горы (на самом деле потрясающие) закончилась в деревенском баре, где подавали два вида самодельного бананового пива. За пивом, провожатый признался, что он, как и все обитатели Моши, надеется, что когда-нибудь Абрамович вернется и ему улыбнется удача оказаться в группе сопровождения, ну или какой иной миллиардер приедет. Наше общение обогатило проводника географически: теперь он знал о Казахстане и Эстонии, не имеющих к России прямого отношения.

— А у вас в стране есть миллиардеры? – начал он прощупывать почву.

— Хватает, — заверил его я.

— И они тоже могут захотеть покорить Килиманджаро? – продолжал проводник.

— Не исключено, — ответил я, и успокоил, что, если кто и захочет, то сам вряд ли поднимется. Так что человек сто работой на неделю обеспечены будут. При этом я прояснил происхождение этих миллиардов, а проводник сделал собственный вывод: если человек заработал такие неимоверные деньги только в силу своего отношения к определенной семье, то по логике вряд ли хватит у него сил и умения подняться самому в гору…

На том мы и расстались. Джим вернулся к мечте о приезде миллиардера, а нас на следующий день ждал автобус до сумрачного Найроби, где, собственно, и заканчивалась наша поездка.

P.S. А запечатлеть Килиманджаро удалось. Вполне приемлемый вид на вершину открылся ранним утром с балкона нашего маленького отеля. За три часа до отъезда.

***

Окончание цикла. Также смотрите предыдущие материалы: Угандастан, Выжившие в Найроби, Аудиенция у маленького короля.

***