Технократический подход и будущее Казахстана

Два десятка лет назад, в 1992-1994гг. Нурболат Масанов и Нурлан Амрекулов в серии статей, затем выпущенных в сборнике под названием “Казахстан между прошлым и будущим”, определили сердцевину проблем страны — ценностные ориентиры интеллигенции и элиты. Экономические неурядицы того времени, нерешенность межэтнических отношений, нерациональная социальная политика – многое являлось следствием особенностей политической культуры. Такой лаконичный вывод, к которому подводили читателя, подтвердился последующими событиями, когда руководство страны определило: без снятия напряженности в межэтнических отношениях невозможно должным образом решить вопросы взаимоотношений между ветвями власти. Известно, что в 1995г. принятие действующей Конституции позволило исполнительной ветви власти доминировать над законодательной и судебной. Но этому предшествовала формулировка в Конституции о казахстанском народе вместо тезиса Конституции 1993г. о самоопределении казахской нации. Кстати, нынешние некоторые оппозиционеры в 1994г. были подписантами Обращения, подготавливавшего почву для смены Конституции.

Межэтнические, социальные, экономические отношения время от времени требуют переформатирования. Когда же недостаточная ясность тезиса о казахстанском народе стала очевидной, то возникли дискуссии последних лет о том, что может быть нацией: все казахстанцы или казахи или не все казахи. Известно, что заинтересованность элиты есть необходимое условие формирования целостного общественно-политического, культурного и экономического организма, именуемого нацией. А вот с этим есть проблема.

Элита своим бизнесом и доходами встроена в мировую экономику в качестве элиты страны — сырьевого придатка развитых стран. Проблема состоит в том насколько правящая элита ориентирована на эффективное использование ресурсов. Сырьевая направленность экономики выгодна определенным группам. Для них как для рабовладельцев США до гражданской войны 1860-х гг. экономический прогресс понятен, но всегда впереди стоят собственные интересы. “Сырьевики” обеспечивают наполнение бюджета сегодня, но их интересы ведут к отставанию “завтра”.

Добавим также, что для такого интереса элит вполне достаточен технократический подход. Управление имеющимися техническими, экономическими ресурсами по плечу технократам. Не случайно при сменах правительств с конца 1990-х гг. возрастала доля технократов. Те, кто вспоминает о политике, в конце концов выбывают из обоймы.

Правда, технократы затруднятся оценить интеллектуальные ресурсы, моральный капитал, символический капитал, политический капитал.

Трудовая этика, идея прогресса, высокие цели развития, историческая миссия и, наконец, различие между мотивациями “кладу кирпичи” и “строю храм” — все это подразумевает гуманитарный подход.

Гуманитарный подход видит направление, наличие, либо отсутствие институтов (норм-организаций и норм-правил). Для этого подхода важны ценности, которыми руководствуются социальные группы, особенно элита.

Вполне закономерно, что каждое значительное обстоятельство побуждает обращаться к экспертам, например, что и как изменится в Центральной Азии в 2014 г., когда войска НАТО уйдут из Афганистана.

Правда, есть одно существенное обстоятельство. Эксперт в отдельной сфере ограничен существующим знанием. Появление новых, не предвиденных самыми смелыми гипотезами обстоятельств рушит прежние, надежные схемы национальной безопасности от продовольственной и энергетической до политической. Когда португальские каравеллы появились у берегов Индии вряд тамошние “технократы” и большинство “гуманитариев” поняли, что все умные и обоснованные образцы отношений с соседними княжествами необходимо пересмотреть, ибо встреча с неизвестным новым таит немало неожиданностей.

Культ не просто богатства, а быстрого накопления богатства проник в сознание и поведение правящих элит стран Центрально-Азиатского региона. Игнорируется бережливость и трудовая этика европейского буржуа эпохи первоначального накопления капитала. Перераспределение собственности в руки отдельных лиц происходило по образцу средневековых восточных обществ по типу сращивания власти и собственности (феномен “власть-собственность”). Хотя лозунги заимствовались из западной цивилизации (свободный рынок, создание рынка капиталов, труда, максимизация доходов). На практике эти заимствования сочетаются с патернализмом восточного образца.

К чему тогда интеллектуальные ресурсы, моральный капитал, если элите выгодно и комфортно такое “смешение стилей”? В политической жизни это “смешение” проявляется в том, что сдержки и противовесы между ветвями власти формальны и доминирует исполнительная ветвь. Поэтому приходится посредством дополнительных мер, включая кадровые назначения, создавать сдержки и противовесы между внутриэлитными группами внутри самой исполнительной власти. Что подразумевает разворачивание время от времени закулисных интриг по-восточному.

Черты постсоветского времени: приближенное к уровню западного истеблишмента потребление правящей элиты и околоэлитных субъектов, разрыв в доходах и доле богатства между 10% наиболее богатых и 10% наиболее бедных, приезд гастарбайтеров, — так напоминает смешение реалий “первого” и “третьего” миров. Итак, смешение образцов западных и восточных в ценностях, деятельности и поведении дополняется смешением реалий развитых и развивающихся стран.

Теория колеи гласит: попав в колею из неё сложно выбраться.

На уровне массового сознания проблемы будущего воспринимается почти исключительно в социально-экономической плоскости. Для экспертов проблемность дополняется тематикой нарастания конфликтного потенциала между странами Центрально-Азиатского региона. Наши Сцилла и Харибда с древнейших времен: ограниченность плодородных земель при ограниченности водных ресурсов.

Регион Центральной Азии уникален хотя бы одним фактом исчезновения на глазах одного поколения целого моря. В геологическом прошлом это могло произойти в течение геологического периода, либо геологической эпохи.

Регион оказывается в плену нерешенных проблем, неспособности дать ответ на вызовы современности. Ни одна из научных дисциплин, признаем это, не имеет ответа на региональные проблемы Центральной Азии.

Так что гуманитарному подходу придется не только выйти из-под тени подхода технократического, но и определить: как при имеющихся нематериальных ресурсах выйти из колеи догоняющего развития и пребывания в качестве сырьевого придатка более развитых стран?

Известно, что таким нематериальным активам как патенты, товарные знаки, ноу-хау и другие объекты интеллектуальной и промышленной собственности придается материальная цена.

Есть нечто, имеющее только условную цену при возмещении ущерба, ибо бесценно и часто невосполнимо – это интеллектуальные ресурсы, исторические и культурные ценности, ландшафты и биологическое разнообразие.

Пока доминирует технократический подход будущее видится пасмурным. Тем более, если вместо нематериальной ценности служилого бескорыстия существует цена покупки чиновничьих услуг, т. е. имеет место разросшаяся коррупция.

Технократический подход ограничен, ибо игнорирует способность нематериального приумножать казалось бы недостаточное материальное богатство. И этим самым способствует сохранению страны как сырьевого придатка, невзирая на государственные программы по развитию собственного обрабатывающего производства.

Именно нематериальные активы и ресурсы, в том числе внедрение собственных и зарубежных изобретений, сделали не имеющую богатых залежей полезных ископаемых Японию страной “японского чуда”. Поверженная Германия продемонстрировала западно-германское “экономическое чудо”, поскольку опираясь на трудовую этику, мотивации народа, эффективно использовала экономические ресурсы, предоставленные по “плану Маршалла”. Голландия сопоставима по населению с Казахстаном и несопоставима по территории и наличию полезных ископаемых, но Голландия относится к высокоразвитым странам и, как известно, продает по всему миру цветы благодаря отлаженной логистике.

***