— Виктор Юрьевич, недавно вы опубликовали в российских СМИ серию статей по проблемам миграции. Эти тексты довольно активно обсуждаются. Общий смысл такой: возникшая в России за последние десятилетия трудовая миграция чрезвычайно избыточна. Так, по вашему мнению, считает подавляющее большинство населения страны. Однако, пишете вы далее, “сторонники миграции никак не угомонятся. При каждом подходящем случае они вновь начинают шуметь, лгать и обвинять. Такое впечатление, что их основной задачей является, в первую очередь, даже не защита целесообразности трудовой миграции, а вызов у большинства россиян чувства неизбывной вины за собственные “нехорошие взгляды”.
Наличие в России массовой трудовой миграции, по вашему мнению, понижает среднюю цену труда по стране. “Не менее важно также и то, что эта миграция приводит к снижению социальных стандартов труда, развращая предпринимателей и приучая их к несоблюдению налогового и трудового законодательства”, — считает эксперт Милитарёв. Ну, и, наконец, вы заявляете, что массовая трудовая миграция “развращает предпринимателей и в другом отношении. Она приучает их к регулярному найму неквалифицированной рабочей силы. Ведь гораздо проще нанять бригаду мигрантов, чем интенсифицировать труд, повышая его производительность”.
Верно ли я изложил основные тезисы?
— Это лишь некоторые из основных тезисов. Причём, у меня, если вы всё читали, есть и системные предложения по исправлению ситуации.
— Мы обязательно к ним перейдём. Но сначала я должен заметить, что у многих казахстанцев, с которыми я общаюсь лично или в социальных сетях, вот такие “нехорошие взгляды” на миграцию вызывают серьёзное беспокойство. В адрес ваших единомышленников регулярно раздаются слова “шовинизм” и “ксенофобия”. Не так редко этих людей даже называют фашистами.
В общем, у вас сейчас есть возможность объясниться с казахстанской общественностью.
— Прежде всего, я хочу призвать казахскую интеллигенцию перестать лицемерить.
Как говорят англосаксы, а они в этом хорошо понимают, лучшая политика это честность. Если рассмотреть “серьёзное беспокойство”, о котором вы говорите, более внимательно, то суть его в том, что в России к нерусским якобы относятся хуже, чем к русским. Это сущая неправда сразу в двух отношениях. Во-первых, русские сегодня ощущают себя неравноправным национальным меньшинством в собственной стране. Во-вторых, в Казахстане отношения между казахами и не казахами по той неполной информации, которая у меня есть, гораздо больше в пользу казахов, чем аналогичные отношения между русскими и нерусскими в России, по той информации, уже достаточно полной, которая у меня есть.
Русские это современный народ, не имеющий сегодня традиционных клановых связей. Они у нас были разрушены вместе с общиной в 20-е годы XX века. К тому же в последние два десятилетия, за годы становления “рыночной экономики”, русские были дополнительно сильно атомизированы. И они чувствуют себя неуверенно перед национальными меньшинствами, как, коренными, так и мигрантскими. Национальные меньшинства более солидарны, в том числе потому, что многие из них относятся к традиционным, патриархальным сообществам. И, во-вторых, потому, что значительная часть национальных меньшинств происходит из регионов, где в советское время был эндемический заповедник коррупции. Поэтому национальным меньшинствам гораздо легче вписываться в современную квазирыночную ситуацию. Они легко преодолевают те культурные и этические барьеры, которые русским довольно тяжело преодолеть. Как это я когда-то сформулировал на одной телепередаче — “Иван еще чешет затылок, соображая, что такое бизнес-план. А Мамед уже подмазал мента и поставил на рынке палатку”.
— Я бы добавил, что Мамед подмазал русского мента и русского чиновника из управы.
— Естественно, русского.
— Так что русские начальники довольно непринуждённо преодолевают этические и культурные барьеры.
— Конечно. Потому что они принадлежат к социальным сетям комсомольцев, силовиков и так далее. К тем малочисленным социальным системам русских, которые доминируют в России. Они действительно легко преодолевают барьеры, о которых шла речь выше. И вот тогда модератор этой телепередачи счел, что я произнес что-то неполиткорректное. Больше меня не звал. А азербайджанцы на рынке стали меня узнавать, хлопать по плечу, говорить: “ай, какой молодец! Как правильно сказал! Видишь, я — Мамед, у меня палатка”. Значит, тут некая реальная проблема. Ее трудно обсуждать на объективистском языке, но мы, социологи, знаем теорему Томаса, согласно которой — что большинство населения думает, то и есть на самом деле в вопросах устройствах общества.
Вот русские уверены сегодня, что они дискриминированы нерусскими. И это весьма серьезный факт социальной ситуации в России. Уже даже существует некая дежурная фраза: “лет десять назад русские перестали чувствовать себя хозяевами в собственной стране”. Русских крайне раздражает избыточная миграция, когда русские работодатели, не имеющие солидарности к своему народу, нанимают огромное количество мигрантов, которые вытесняют русских из сферы неквалифицированного труда. Россия – страна бедная. Мы же не Швейцария, где на этих местах просто местные работать не хотят.
Русские очень недовольны тем, что вот они воевали десять лет, чтобы преодолеть сепаратизм на Северном Кавказе, а в результате получили крайне пассионарную и агрессивную кавказскую молодежь по всей стране, в особенности в больших городах. Эта молодежь ведет себя вызывающе, лезет в драки. При этом полиция чаще на стороне кавказцев. Во-первых, потому, что ее коррумпировали диаспоры. Во-вторых, полиция имела сверху указания, что не надо разжигать межнациональную вражду. То есть, если кавказец напал на русского, пусть виноват будет русский. А то кавказцы обидятся, и это будет угрожать целостности нашей страны.
А вторая проблема в том, что русские с удивлением обнаруживают: малый бизнес, за исключением тех мест, где он принадлежит, как в Московской области, русским бандитам, в основном принадлежит кавказцам. Не только нашим согражданам с Северного Кавказа, но и натурализовавшимся выходцам с Южного Кавказа: азербайджанцам, грузинам, армянам. И в этом смысле, если бизнес – сфера вертикальной мобильности, то русские в эту сферу просто не имеют доступа.
Насколько мне известно, в Казахстане ситуация не так запущена. Коренное население себя в обиду не даёт. Периодически я читаю про бывающие там межэтнические конфликты, драки между казахским простонародьем и чеченцами, драки между казахским простонародьем и турецкими рабочими, про социальные статусы русского меньшинства и казахского большинства в Казахстане – в общем, у меня есть ощущение, что казахи себя в Казахстане чувствуют гораздо более уверенно, чем русские в России. При том, что казахов в своей стране чуть более 60 процентов. А русских в России 80 процентов. Так что Нурсултан Назарбаев, на мой взгляд, гораздо более мудрый и патриотичный политик, чем Владимир Путин.
— Я думаю, в этом месте надо добавить, что у многих казахстанцев, с раздражением или беспокойством поглядывающих на “антимигрантскую волну” в России, причины для неудовольствия вполне практические. Люди опасаются, что миллионы узбеков, киргизов и таджиков поедут в Казахстан, если им станет неуютно в России.
— Ну что, такая перспектива вполне реальна. Во-первых, потому, что мои разговоры со знакомыми гастарбайтерами показывают — они такой вариант для себя действительно обдумывают. По их социальным сетям бродит информация, что в Казахстане лучше, да и казахи в большей мере “свои”. Во-вторых, если российские власти последуют нашим советам — моим и моих единомышленников – по исправлению ситуации в области миграционной политики, то сфера мигрантского труда у нас будет сокращаться, пока не сойдет на ноль. Потому что в России достаточно работников, которые могут занимать эти рабочие места.
— Ваши предложения, насколько я знаю, сводятся к тому, чтобы взять ситуацию под уздцы. То есть посчитать мигрантов, определиться с потребностями российской экономики в рабочей силе, по возможности заполнить вакансии русскими из провинции, а лишних гастарбайтеров отправить домой.
— Для того чтобы иметь возможность построить грамотную миграционную политику, необходимо решить три задачи: провести комплексные исследования рынка труда, создать полную и общедоступную информационную систему, непрерывно мониторящую состояние этого рынка и построить общественные институты, обеспечивающие заполнение вакансий на рынке труда подходящими резюме, а также обеспечивающие необходимую для достижения этой цели инфраструктуру.
Я, кстати, призываю нашу власть не торопиться, потому что мне объяснили коллеги — технически нам ничто не мешает избавиться от гастарбайтеров буквально за два месяца. У нас на это полицейские силы есть. Но такое развитие событий может привести к катастрофе. Потому что сто тысяч молодых киргизов, вернувшихся из России, привели к последней по счету киргизской революции. А у нас уже “забанено” Федеральной миграционной службой триста тысяч жителей Центральной Азии. Скоро будет пятьсот тысяч. А за год, наверное, наберётся и миллион.
Миллион молодых мужчин трудоспособного возраста вернувшихся в страны-доноры миграции: в Узбекистан, Киргизию, Таджикистан, — это, конечно, возможность очень серьезных волнений и бунтов, а то и революций. Нужны ли нам эти проблемы в ситуации, когда Соединенные Штаты скоро выведут войска из Афганистана? Нам очень нужен этот наркотрафик из Афганистана? Рейды афганских бандитов и моджахедов? Нет, спасибо. Поэтому разбираться с миграцией следует осторожно.
По мере того, как мигранты станут возвращаться домой, местные власти будут пытаться их выпихнуть в Казахстан. Это мне кажется крайне вероятным. Потому что сегодняшние власти Узбекистана, Киргизии и Таджикистана проводят лицемерную политику. Они регулярно объявляют, по крайней мере, Киргизия и Таджикистан, о дружбе с Россией. При этом им очень нравится ситуация, что они избавляются от своих пассионариев хотя бы на время, как в свое время испанцы решили проблему социальной стабильности, вытолкнув активную молодёжь в Латинскую Америку.
(Окончание следует)
***
© ZONAkz, 2013г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.