Чтобы разобраться в случившемся, необходимо хоть немного ввести читателя в курс дела. Постараемся по возможности коротко изложить дело, разбирательство по которому длится уже второй год.
Взяли в разработку
В конце 2013 года Алматбаев Айбек работает заведующим учебно-производственными мастерскими Актюбинского политехнического колледжа и инженером по зданию и сооружению в Актюбинском колледже транспорта, коммуникаций и новых технологий. На хорошем счету у руководства, имеет отличные рекомендации. Женат, четверо маленьких детей.
Цепочка событий началась в ноябре того года со знакомства с девушкой, которая свела Алматбаева с новой компанией – своим парнем Нуриком и неким Ериком. Все вместе время от времени курили марихуану. По словам Алматбаева, который факт непродолжительного периода курения травки не отрицал ни на следствии, ни в суде, девушка оказывала ему знаки внимания, что могло спровоцировать ревность со стороны Нурика. Вероятно, тот испытывал неприязнь к Айбеку по этому поводу, но до поры до времени это скрывал: продолжал звать покурить с ним и Ериком, периодически они его угощали. Несколько раз по просьбе Нурика Айбек привозил ему травку от Ерика (деньги давал Нурик), за что получал “на один раз покурить”. Однажды уйти с работы по очередной просьбе Нурика не получилось, и Айбек попросил знакомого таксиста “съездить забрать пакет”.
Все это время Алматбаева “вели”, все встречи записывались на скрытую камеру, были оформлены два эпизода так называемых “оперативных закупов”, дело, в котором Нурик оказался не Нуриком, а засекреченным свидетелем под псевдонимом “Таскараев”, вели к тому, чтобы сделать из рядового жителя Актобе крупного наркоторговца.
“Хоть богу пишите!”
Шоковый момент наступил 26 декабря. Алматбаев находился в отпуске у себя дома вместе с 3-летним сыном Ернаром, жена ушла на работу. В обед в квартиру постучались, и Айбек открыл дверь, узнать, что случилось. В квартиру ворвались четверо мужчин, в одном из которых он, приглядевшись, узнал того Ерика, с которым не раз курил, им оказался оперуполномоченный, капитан полиции Даулетов Ерик. Имена остальных мужчин Алматбаев узнал при очной ставке в суде: оперуполномоченные УБН г. Актобе Арман Казиев, Виталий Андрющенко и начальник отдела УБН ДВД Актюбинской области Жанболат Байдаулетов. Именно Байдаулетов, войдя в квартиру, нанес удар Алматбаеву в лицо, потом ему скрутили руки, поволокли на кухню, там еще несколько раз ударили головой об стену. Айбек несколько раз “отключался”, слышал, как плачет напуганный сын, потом услышал “всё сделал”. Алматбаева вывели в коридор, и только тогда он увидел следователя, понятых, а позже и криминалиста, который начал вести видеосъемку. Запись видео действительно начинается с картинки в коридоре у квартиры Алматбаева, его в домашней одежде удерживают двое оперативников, хотя тот не оказывает никакого сопротивления и не проявляет агрессии, слышно, как громко плачет ребенок в квартире.
Оперативники – Даулетов и Андрющенко – дышат спокойно, а следователь Абат Досаналин заметно задыхается, говоря в камеру (не потому ли, что к этому моменту только поднялся на 4 этаж и не успел отдышаться, как оперативники, которые к этому времени уже успели “всё сделать”?), волнуется – путает дату обыска (с чего бы?). Он начинает говорить на камеру положенный в таких случаях текст, полностью игнорируя слова Алматбаева о том, что оперативники – он на них прямо указывает – только что побывали в его квартире и могли подкинуть ему что угодно. Точно так же повели себя и двое понятых – 18 и 19-летние студенты юридического колледжа, которые почему-то “не слышали” даже прямых к ним обращений со стороны Алматбаева. Без ответа остался и его вопрос о том, кто эти понятые и предложение пригласить в качестве понятых кого-нибудь из многочисленных соседей.
Вся сцена в коридоре занимает довольно много времени. В какой-то момент Алматбаев просит разрешения успокоить сына, который все это время громко плачет, но его удерживают, хотя для этого не видно никаких причин.
Видеосъемка неоднократно прерывается.
В итоге, как говорит Алматбаев, оперативники нашли то, что сами подкинули в квартиру: два газетных свертка в кармане его куртки, висевшей в прихожей, а потом два больших пакета, замотанных в скотч, под кроватью в спальне. Позже в деле будет написано, что найдено 1248,69 гр сушеной марихуаны. Обыск проводит не следователь Досаналин, а оперативник Казиев. При просмотре видео подтверждаются слова Алматбаева о том, что оперативники явно знали, где и что искать: Казиев не вытряхивает содержимое больших пакетов с вещами и игрушками, лишь ощупывая их снаружи, не пытается открыть выдвижные части мягкой мебели, под кроватью, где нашли два свертка, также лежал большой свернутый ковер – никто не озаботился тем, чтобы его развернуть и исследовать, таких моментов на видео много. Обрывов съемки тоже.
В один из таких перерывов съемки приехали родители Айбека и его зять. Им позвонил сосед – пока шел обыск, дверь квартиры была открыта (то есть в помещение могли пройти и пронести, что угодно, не попадая в объектив камеры), Алматбаев увидел своего соседа и крикнул ему номер телефона родителей. Они подняли шум, увидев состояние внука и сына – Айбек плохо себя чувствовал, у него порвалась изнутри щека от удара Байдаулетова, позже врач выявит еще закрытую черепно-мозговую травму и ушибы шеи, у 3-летнего Ернара выявят нарушения сна вследствие психологической травмы (мед. справка и эпикриз приобщены к материалам дела). Как вспоминают старшие Алматбаевы, их зять и сам Айбек, оперативники вели себя нагло. Когда отец Айбека заявил, что отправится в прокуратуру, начальник отдела УБН ДВД Актюбинской области Байдаулетов ответил: “Не то, что в прокуратуру, да хоть самому богу пиши, нам ничего не сделаешь! Если надо будет, то мы и тебя посадим!”.
Генеральная прокуратура и городская – кто что видит?
После этого Алматбаева увезли в Саздинский отдел полиции. Родители опасались за безопасность сына после избиения, которое могло повториться. Отец пытался добиться каких-то сведений от следователя Досаналина, который давал ему странные посулы – отпустить Алматбаева, если принесут его удостоверение личности и прочее. В итоге 60-летний инвалид-астматик провел на морозе почти 12 часов (что ему вообще противопоказано) – с обеда до полуночи, когда, наконец, приехал адвокат и сумел добиться результата – договоренности об освобождении Алматбаева под залог родительской квартиры.
Мать в это же день отправилась в городскую прокуратуру. Там ее никто не принял, а дежурный прокурор сказал, что прокуратура такого направления выдать не может и посоветовал идти разбираться в тот же Саздинский отдел полиции. Калия Айсовна все же написала заявление, где коротко описала произошедшие события с избиением и подбросом, с просьбой начать следствие в отношении следователя и оперативников, а также назначить судебно-медицинскую экспертизу на наличие побоев у ее сына.
В Саздинский отдел полиции она тоже пошла, где ее заставили прождать по разным поводам два дня на морозе, но в итоге результатов так и не было.
На ее заявление письменный ответ пришел только через 14 дней. В нем неправильно указаны ее инициалы, ее сын назван ее супругом, а по сути обращения дается ответ, что со стороны оперативников и следователя, никаких нарушений не выявлено.
За кого вы, г-н Алдияров?
Письмо за подписью прокурора города Амирова Г. было оформлено исполнителем – Алдияровым Е.С. При этом он же впоследствии (после обращений Алматбаева в прокуратуру области и позже – в Генпрокуратуру) дважды возвращал дело на дополнительное расследование, указывая, что “предъявленное обвинение не соответствует обстоятельствам совершения преступления”. Как говорит защитник Алматбаева – Куангалиева А. – Алдияров мог бы тогда закрыть дело, видя объем допущенных нарушений (который тянет на еще одну такую публикацию), но предпочел дошлифовать дело и с третьей попытки все-таки передать в суд…
То, что Алдияров дважды возвращал дело на доследствие, позволило стороне защиты надеяться на какую-то его объективность, когда тот был представлен в суде в качестве государственного обвинителя. И только в тот день, когда оперативник набросился на свидетеля защиты, фигура прокурора стала вызывать серьезные сомнения.
Если помните, Нурик и Ерик “приняли” Айбека в свою компанию. Озвучивая свои просьбы “забрать”, оперативники просто гоняли парня между собой, инсценируя свои “оперативные закупы”, поскольку Нурик, он же Таскараев, в итоге был рассекречен и оказался тоже оперативником – Жарылгаповым А. На очной ставке Ерик – оперуполномоченный Е.Даулетов – заявил, что никогда не видел Алматбаева, тем самым выключая себя из схемы провокации. Критическое значение приобрел тот факт, что было еще одно лицо, видевшее Даулетова – тот самый знакомый Алматбаеву таксист.
На очную ставку оперативника Даулетова привели в наручниках: он содержится в СИЗО по обвинению в мошенничестве в рамках другого дела (можно ли допрашивать в качестве свидетеля человека, имеющего проблемы с законом?). Во время очной ставки Даулетов и государственный обвинитель Алдияров Е.С. тепло улыбались друг другу, как старые знакомые.
Конечно, Айбек пытался и раньше уговорить таксиста дать показания. Однако молодой парень боялся связываться с полицией и наживать себе врага в ее лице. Когда дело приняло такой оборот, что либо таксист выступит и скажет, как все обстояло на деле, либо оперативникам удастся их план представить Алматбаева сбытчиком, тот предпринял последнюю попытку уговорить свидетеля, сказав, что будет ходатайствовать о засекречивании его анкетных данных. Парню было жаль Алматбаева в его непростой ситуации и, несмотря на свои опасения, он согласился.
Что после этого произошло на суде, приведем из заявления Алматбаева А. на имя прокурора Актюбинской области Абдирова Н.М.:
“16 января 2015 года, в суде №2 города Актобе, при рассмотрении дела № 13151203103805, сторона защиты ходатайствовала об опросе свидетеля, явка которого была обеспечена в суде, а также засекречивании его анкетных данных. После этого суд удалился в совещательную комнату. В это время действия стороны обвинения, а именно старшего помощника прокурора г. Актобе Алдиярова Е.С., были следующими: подойдя к свидетелю, он (Алдияров Е.С.) начал фотографировать его (свидетеля) на сотовый телефон, далее позвонил по сотовому телефону и описал кому-то свидетеля, после этого звонка приехал оперативник ОБН капитан Казиев А. и напал на свидетеля в здании суда, очевидцы пытались защитить свидетеля, после чего Казиев А. ударил ногой свидетеля и увидев адвокатов (сторону защиты), выбежавших из зала заседания, спешно скрылся. Так образом оказывалось давление на свидетеля.
Судья Ахметова Р.С. удовлетворила ходатайство о допросе свидетеля и присвоила ему псевдоним Алиев Мурат Советович. Помимо показаний, относящихся непосредственно к делу, Алиев М.С. дополнительно заявил, что его сфотографировал государственный обвинитель и указал на Алдиярова Е.С. Суд проходил с видеофиксацией”.
Очевидцами нападения оперативника на свидетеля защиты стали: отец и мать Алматбаева, его адвокаты – члены Актюбинской областной коллегии адвокатов Арыстанов Ж. и Даулетьяров А., его защитник Куангалиева А. Надо отметить, что процесс в тот день начался в пять вечера, к моменту инцидента здание суда опустело, в противном случае, вероятно, очевидцев было бы больше. Но тогда, вероятно, и оперативник и не решился бы на такой вопиющий шаг.
Таксист-свидетель даже после этого все же дал показания, указал на обвинителя, и сторона защиты подала ходатайство об отводе Алдиярова Е.С. Ходатайство было отклонено. В тот вечер родственники Алматбаева видели и других “своих оперативников”, не только Казиева. Напряжение росло.
На очной ставке с Даулетовым, тот, как и прежде, все отрицал. Свидетель же его опознал по приметной внешности. Уходя, Даулетов обронил: “Көрсетем әлі саған…” (“я тебе еще покажу”).
Обвинение в сбыте было снято.
Казахстанцам нужна справедливость
Суд принял во внимание, что Алматбаев ранее не был судим, на учетах не состоял, имеет хорошие рекомендации, отец 4 маленьких детей. Приговор – 4 года колонии общего режима. Поскольку защита не смогла доказать, что найденные при обыске наркотики были подброшены в квартиру.
Хотя сторона обвинения не доказала и обратного. По заявлению Алматбаева против оперативников ДБЭКП по Актюбинской области было возбуждено уголовное дело. В его рамках вспыли интересные детали: значительные расхождения между показаниями оперативников, особенно отличалось от первоначального показание криминалиста, который вначале сознался, что когда он поднялся с камерой и следователем на этаж, там уже стояли оперативники, а потом принял версию своих коллег. Плавали в показаниях и понятые – то один сотрудник к ним подошел, то несколько, то они мимо дома проходили, то мимо школы, то сами шли, то их привез на машине оперативник. Самое интересное – уголовное дело было начато по заявлению “Нурика”-Таскараева-оперативника Жарылгапова, которое было написано 29 ноября 2013 года. Начато им же самим! По своему собственному заявлению, получается. А между тем, Жарылгапов в суде заявил, что до 29 ноября с Алматбаевым не был знаком. Защита резонно поставила вопрос, как же он в таком случае мог заявить против Алматбаева, что тот “сбывал марихуану в особо крупном размере и на протяжении длительного времени”? На это Жарылгапов ответил: “это стандартный образец заявления” (?!). Как так? И таких нарушений, “белых ниток”, которые торчат из дела, – масса.
Но что это дает? Сторона защиты пишет обращения в Генеральную прокуратуру, та отписывается в областную, областная – в городскую, и в итоге сторонами конфликта оказываются все те же лица.
Приговор еще не вступил в законную силу. Родные Алматбаева готовят апелляцию. Он сейчас содержится в том же СИЗО, что и Даулетов. Понятных опасений много, но не только в этой связи. Среди адвокатов поговаривают, что по такому сценарию было отработано уже 3-4 дела, причем настолько схоже, что “никакой фантазии у людей нет”. Схоже в них еще и то, что областной суд, опять же по разговорам, не смягчает, а ужесточает решения городского суда. Ва-банк, получается. Мама Алматбаева полна решимости биться за судьбу единственного сына до последнего. “Хоть до Верховного Суда, хоть до президента Нурсултана Назарбаева дойду, но попытаюсь добиться справедливости”, – говорит Калия Айсовна.
Не хотелось бы загадывать на случай такого сценария – почти буквального воплощения фразы, брошенной Байдаулетовым – “хоть богу пишите!”.
По делу Алматбаева в Актобе неравнодушными журналистами были написаны одна и вторая статьи. Но дальше редакции потеряли интерес и их можно понять – не убийство, не покушение, не голодовка или что-то иное радикально-резонансное.
Поэтому автор публикации выражает искреннюю признательность редакции за неравнодушие.
Смеем также сказать, что проблема справедливости в Казахстане – самая настоящая боль тысяч казахстанцев. По данным Комитета правовой статистики Генеральной прокуратуры, в 2013 году граждане написали 101 565 жалоб из 8 062 987 обращений. Как правильно пишет политолог Марат Шибутов, это действительно один из наиболее массовых видов выражения народом своих проблем – не сравнить по численности ни с каким митингом, протестом, акцией или просто социологическим опросом (даже по всей стране это редко больше 3 тысяч человек). Среди этих жалоб на первые места вышли проблемы справедливости – вопросы следствия и дознания, а также вопросы правосудия. Мало изменилась картина и за 6 месяцев 2014 года.
Больше всего в Казахстане люди хотят справедливости.
Автор надеется привлечь этой публикацией внимание тех, для кого буква и дух Закона не пустой звук и кто может помочь восстановить справедливость если не для тысяч казахстанцев, то хотя для одного из них.
***
© ZONAkz, 2015г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.