Модератор дискуссии — Джек Фарчи задавал сразу по два-три вопроса всем участникам.
— Как вы начинали свой бизнес? Какие проблемы возникали? Какие уроки извлекли?
Г. О.: Мы обращались в банки и банки научили нас работать. Ведь для них требовалась эффективная и прозрачная финансовая модель. Следующим этапом стало получение инвестиций в капитал от одного из фондов прямых инвестиций, функционирующих с участием “Казына Капитал Менеджмент” — “Ситик Казахстан”. Такой инвестор в числе участников проекта (- козырная карта – авт.). Мы получили более дешевое и длинное фондирование. Ставки ЕБРР отличаются от ставок наших локальных банков. Компания получила три кредита от ЕБРР и смогла, например, обновить парк вагонов.
К. М.: Мы управляли “проектами с нуля” до средних активов. Предприниматели все время должны трансформировать бизнес под завтрашний день и группа имела опыт общения со многими международными институтами. Но через два-три года общения с ЕБРР мы были шокированы отсутствием результатов. … (Потом все уладилось – авт.). ЕБРР ближе к бизнесу, чем АБР (Азиатский банк развития) или IFC (Международная финансовая корпорация). За ЕБРР инвестируют те, кто инвестирует на его базе, следом за ним. Это — значительный сегмент частных инвесторов, ориентирующихся именно на кредиты ЕБРР, и очень разнообразных поставщиков, готовых осуществлять выгодные поставки заемщикам банка.
Первый кредит мы получили от ЕБРР в январе 2009 года, на $50 млн, на 7 лет — на супер льготных условиях. Он позволил нам использовать кризис как время возможностей. Второй — на меньшую сумму, в конце 2013 года. Оба – перед девальвациями. Эти деньги нам понадобились. Наши же банки пользуются девальвацией так, что именно с хороших клиентов надо “задрать” деньги.
Я недавно с удивлением узнал о подготовленной кредитной линии ЕБРР, в рамках которой бизнес будет кредитоваться в тенге на общую сумму, эквивалентную $1 млрд. При этом тенге будут предоставляться Нацбанком в рамках валютного свопа в обмен на валюту.
Общение с ЕБРР дисциплинирует. Ты знаешь все детали стратегии, отслеживаешь изменения на рынке – держишь постоянно этот “градусник” подмышкой.
Н.А.: Я начинал работать кредитным офицером именно в рамках программы ЕБРР по кредитованию МСБ во второй половине 90-х. Во многом благодаря этой программе выдавались десятки тысяч кредитов в год. Выдавались быстро, за несколько минут. Получить деньги на финансирование бизнеса сейчас – сложно. Банки “обожглись на молоке и дуют на воду”.
— Как сейчас ваш бизнес чувствует себя? Что вы думаете о следующем годе?
Г. О.: Кроме внешних факторов: снижения цен на нефть, ситуации в России, есть внутренние, позволяющие сформулировать ответ на эту ситуацию. Кроме рынка перевозок нефти, есть транспортировка сжиженного газа, другие сектора рынка перевозок, в которых можно компенсировать какие-то из потерь.
К. М.: У нас в RG Brands импортозависимость сырья и комплектующих — около 42-43% и ослабление тенге требует увеличения стоимости продукции. Тем не менее, компания должна расти и мы исходим из того, что в среднесрочной перспективе спрос будет расти. У нас должен быть рост физического объема в 10%. Мы не собираемся амортизировать задачи под ситуацию. В жесткой бизнес-модели заложен среднегодовой курс тенге в 220 за доллар, а в стрессовом сценарии, который предусматривает падение физического объема до 10% — 250 тенге/$1. Мы не ссылаемся на правительство, ситуацию в Украине, России. Бизнес должен работать.
Н.А.: Предоставление господдержки бизнеса должно быть как покупка билетов Air Astana по интернету: минимум контактов заемщиков и кредиторов. Представление, что для участия в программе необходимо знать кого-то лично в фонде “Даму” или в банках, уже не доминирует. Недавно в фонд пришел запрос от заемщика из сельского района на западе страны. Он запрашивает гарантии на 560 тысяч тенге при сумме кредита в 5 млн тенге. Вот не пошел к родственникам. — Система гарантирования начинает восприниматься как работающий механизм даже “в глубинке”.
Документы на гарантии клиент к концу года будет собирать “одним кликом” на сайте e-gov. Мы сможем принимать решения о выдаче гарантий за 15 минут. Причем это может происходить до принятия решений о выдаче кредита банками. Сейчас фонд — крайнее звено в цепи и многие проекты до него просто не доходят. Да, теперь отказов в кредитах будет больше, но времени у заемщика мы не отнимем.
Сейчас фонд предоставляет максимально гарантии на сумму до 70% кредита. По настоянию Министерства национальной экономики, максимум увеличен до 85%. Рост размера гарантий по отношению к размерам кредита должен сопровождаться ростом компетенции заемщиков. А они в большинстве случаев должны приходить к выводам о ненужности кредитов и гарантий в максимальных объемах. Остра проблема залогового обеспечения — есть много проектов с хорошими бизнес-моделями и даже финансовыми потоками, у которых для получения кредитов и расширения нет достаточных залогов.
— Вы видите эффект “Нурлы жол” — стратегии диверсификации экономики?
Г. О.: Есть проекты, получившие преференции по налогам. Другое, дело, что не все могут легко и быстро добраться до этих услуг финансирования. На сайте http://doingbusiness.gov.kz предлагается 140 видов разных программ поддержки. Теперь, надо, чтобы люди узнали об этом портале.
— Каков эффект ТС (Таможенного союза) для вашего бизнеса? Как вы видите присоединение Казахстана к ВТО?
К. М.: RG Brands не очень получает прямую государственную поддержку. В “Даму” нам говорят: “Вы – не малые, вы – большие”. Мы не подходим для получения поддержки и как крупный бизнес. …
Главное – какая у тебя бизнес-концепция, что ты делаешь. Мы – прагматики. — Все должно быть материальным. Мы сделали “домашнюю работу” — техрегламенты, пошлины, квоты. И мы хотим уже иметь рынок в 200 млн человек. Но видим российскую продукцию и видим свою продукцию – она к нам возвращается на 30% дешевле. Я поверю в ЕАЭС, если у нас будет: рост потребительской и инвестиционной активности, рост количества рабочих мест. И я хотел бы, чтобы господдержку получали наши клиенты и поставщики.
***
© ZONAkz, 2015г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.