Что вы знаете, читатель, о еврейских погромах конца XIX – начала XX века? Думаю, не очень много. Между тем это явление во многом определило характер и градус последующих драматических событий в Российской Империи.
В самом деле. Почему революция 1917 года не остановилась на мирном и радостном этапе перехода от монархии к республике? Откуда взялась ветхозаветная ярость, с какой люди в кожанках и с маузерами наводили новые порядки? Почему сотнями и тысячами расстреливали, вешали, топили бывших чиновников, священников офицеров – в общем «старую Россию»?
Во многом эта ярость была ответом на ужасы, пережитые будущими революционерами, их родственниками или просто соплеменниками во время погромов начала века.
Но что это за явление – еврейские погромы? Откуда оно взялось? Почему именно в Российской Империи достигло значительных масштабов?
Спокойных академичных исследований на эту тему почти не существует. Авторы или сбиваются на рассказы о том, как опухшие от самогона мерзавцы в косоворотках нападали на беззащитных детей и старух, или доказывают, что евреи сами провоцировали православных.
Добросовестную попытку разобраться в проблеме сделал на старости лет нобелевский лауреат Александр Солженицын. В начале 2000-х он издал двухтомный труд «Двести лет вместе» – и сразу же попал под огонь с обеих сторон. Можно сказать, поломал себе репутацию. Теперь для одних людей Александр Исаевич навсегда сионист, «жидовский прихвостень». Для других мерзкий лукавый черносотенец.
Тем не менее, чтение солженицынского двухтомника, содержащего богатейший фактический материал, занятие полезное и поучительное. Например, разбирая вслед за автором документы начала XX века, вы откроете для себя, что евреи 110-120 лет назад занимали в России нишу кавказцев. Это были очень бодрые парни и девушки. Они жили по своим законам и правилам и не слишком считались с чужими.
Еврейская земледельческая колония в Крыму
Вот, допустим, история знаменитого Гомельского погрома 1903 года. Началось всё с того, что 1 марта местный комитет «Бунда» (еврейской социалистической партии) провел в городе «празднование годовщины казни Александра II».
Русские и белорусские обыватели, разинув рты, смотрели, как их соседи демонстративно, напоказ радуются убийству православного царя. Помазанника Божьего. Для многих зрителей этот «праздник» представлял собой просто конец света.
Но ведь Александр II угнетал евреев! И другие цари угнетали. Они даже не позволяли евреям селиться, где им захочется. Ввели постыдную для цивилизованной страны «черту оседлости». Однако при рассмотрении этой проблемы не с общедемократических позиций, с которых заранее всё понятно, а по-взрослому, через первоисточники, мы откроем для себя такие загогулины, такие бездны!
Чего стоит, например, одна лишь история о том, как великий русский поэт Гавриил Романович Державин, который был ещё и сенатор, а потом министр юстиции Российской Империи – сломал себе шею на «еврейском вопросе».
В двух словах история выглядит так. Царь командировал Державина в Минскую губернию. Там разразился сильный голод, уже не первый раз. Твёрдый умный сенатор должен был разобраться в причинах, принять решительные тактические меры к исправлению ситуации и дать предложения по стратегии: как не допускать голода впредь.
Державин и раньше бывал в тех краях, знал местные уклады и проблемы. Главная проблема была следующая: местные крестьяне пьют по-чёрному и вообще, как отмечал Державин, «ленивы в работах, не проворны, чужды от всех промыслов и нерадетельны в земледелии». Этим пользуются шинкари, владельцы и арендаторы местных питейных заведений. Они продают крестьянам водку – днём и ночью, за наличные, в кредит и под залог. Крестьяне при такой жизни быстро разоряются, их семьи впадают в нищету.
Никакой задачи «споить православных» у шинкарей, конечно же, не было. Они просто делали бизнес. Кормили свои семьи. Но результаты этого бизнеса оказывались убийственными для коренных жителей тех мест.
Вернувшись в Петербург, Державин описал свои соображения во «Мнении об отвращении в Белоруссии голода и устройстве быта Евреев». Подал этот документ императору. Гавриил Романович предлагал ограничить водочную торговлю в сёлах. Занять евреев хлебопашеством. Давать им беспроцентные ссуды, выделять землю. Но евреи буквально восстали. Заявили, что Державин хочет лишить их детей куска хлеба. Писали на сенатора доносы. Нашли в Петербурге подход к его влиятельным противникам.
История кончилась для Державина плохо. Он был отправлен в отставку с поста министра юстиции и навсегда заклеймлён как махровый антисемит. А с водочной торговлей в славянских сёлах всё продолжилось по-старому.
Тема эта бесконечно сложная. Не в короткой заметке её разбирать. Я только на всякий случай заранее отвечу на аргумент – «а пусть бы эти крестьяне не пили. Никто им водку силой в горло не заливал»: обратитесь с таким ценным советом, допустим, к финскому правительству. Которое жестоко ограничивает в стране место и время продажи алкоголя.
В общем, к началу XX века отношения у православных с евреями в «черте оседлости» не всегда были безоблачными. Они подогревались тёмными предрассудками, легендами о ритуальных убийствах, якобы совершаемых иудеями. Одна такая придуманная история и вызвала в конце апреля 1903 года знаменитый Кишинёвский еврейский погром. Один из самых отвратительных и кровавых в истории. Его жертвами стали 42 человека, из них 38 евреев.
Погром готовился заранее. Как впоследствии отмечалось в материалах полицейского расследования, «недели за две до Пасхи… в Кишиневе стали циркулировать слухи об имеющемся быть на предстоящих праздниках избиении евреев». Провокационную роль сыграла газета «Бессарабец», печатавшая «в течение последнего времени изо дня в день резкие статьи антиеврейского направления, не проходившие бесследно… среди приказчиков, мелких писцов и т. п. малокультурного люда Бессарабии. Последними вызывающими статьями «Бессарабца» были сообщения об убийстве в п. Дубоссарах христианского мальчика, совершенном будто бы евреями с ритуальными целями».
Пожалуй, именно Кишинёвский погром в полной мере закрепил за Российской Империей в «международном сообществе» репутацию страны тёмных жестоких антисемитов. Тем более, что страшные события тех дней обрастали совсем уже чудовищными слухами и в таком виде распространялись по всему миру. И хотя на состоявшемся в Кишинёве судебном процессе более 300 погромщиков были привлечены к уголовной ответственности, многие из них получили каторгу, в том числе бессрочную – в прогрессивных кругах настойчиво повторялась мысль о том, что «российские власти заодно с этими мерзавцами».
Следующий большой погром случился в Гомеле в конце августа 1903 года. Там уже ситуация была прямо противоположной. Сначала евреи громили русских. И только затем пошла ответная волна. Обвинительный акт на гомельском процессе по результатам расследования гласит: «Евреи города Гомеля… в последнее время стали держать себя не только надменно, но и прямо вызывающе; случаи оскорбления крестьян и рабочих как на словах, так и действием стали повторяться все чаще и чаще, и даже по отношению к интеллигентной части русского общества евреи старались всячески подчеркивать свое презрительное отношение, заставляя, например, сворачивать с тротуаров даже военных».
Солженицын в своём исследовании «Двести лет вместе» отмечает, что в первый день, 29 августа, «события разразились по мелкому базарному поводу: возникла перебранка между торговкой селедками Малицкой и покупателем Шалыковым. Она плюнула ему в лицо, ссора перешла в драку, «на Шалыкова тотчас же набросились несколько человек евреев, свалили его на землю и принялись бить, чем попало. Человек десять крестьян… хотели вступиться за Шалыкова, но тотчас же раздались особые условные свистки евреев, на которые необычайно быстро собралась большая толпа других евреев… Очевидно тревожные сигнальные свистки… моментально подняли на ноги все еврейское население города», «отовсюду на базар стали сбегаться и даже съезжаться на извозчиках вооруженные, чем попало, евреи».
«Побросав покупки, крестьяне – кто успел – вскочили на свои подводы и спешно стали выезжать из города… Очевидцы свидетельствуют, что, настигая русских, евреи били их нещадно, били стариков, били женщин и даже детей. Одну девочку, например, стащили с подводы и, схватив за волосы, волочили по мостовой». Крестьянин Силков остановился поодаль поглазеть и ел булку. В это время пробегавший сзади еврей нанес ему смертельный удар в шею ножом и скрылся в толпе евреев.
Перечисляются и другие эпизоды. «Один же офицер был спасен только заступничеством раввина Маянца и владельца соседнего дома Рудзиевского». Подоспевшая к беспорядкам полиция была встречена «со стороны евреев градом камней и револьверными выстрелами… не только из толпы, но даже из окон и с балконов соседних домов»; «насилия над христианским населением продолжались почти до самого вечера, и лишь с прибытием воинской команды скопища евреев были рассеяны»; «евреи избивали русских и главным образом крестьян, которые… не могли оказать никакого сопротивления как по своей малочисленности по сравнению с еврейской массой, так и по отсутствию средств к самозащите… Потерпевшими в этот день были исключительно русские… много раненых и избитых».
О происшествиях 29 августа Обвинительный акт заключает, что они «безусловно имели характер «русского погрома».
После этого возникло «глубокое негодование в христианской части населения», которое усилило «радостное возбуждение» евреев, их «восторженное» состояние… «это вам не Кишинев». 1 сентября после гудка на обед железнодорожные рабочие стали выходить из мастерских, необычайно шумно, с возгласами и перекликаниями, – и полицмейстер велел перегородить мост, ведущий в город. Тогда рабочие растеклись боковыми улицами и там «полетели камни в окна ближайших еврейских домов», а тем временем «по городу начали уже организовываться большие группы евреев», их толпа «издали стала бросать палками и камнями в толпу рабочих», «двумя брошенными из еврейской толпы кирпичами сбили в спину полицейского пристава, он упал и потерял сознание. Русская толпа закричала: «жиды убили пристава!» – и «принялась ожесточенно громить еврейские дома и лавки». Подоспевшая солдатская рота разделила две толпы и обратилась фронтами к той и другой, чем и предотвратила кровопролитие. С еврейской же стороны в солдат бросали камни и стреляли из револьверов, «осыпая бранью военных».
Последствия Гомельского погрома: «Всего во время свалки, а равно при подавлении беспорядков войсками убито 4 христианина и 4 еврея, ранено 7 христиан и 8 евреев, из которых один умер».
По всем этим противоречивым событиями долго велось следствие. В конце 1904 года состоялся судебный процесс. На скамье подсудимых оказались не только русские и белорусские погромщики, но и участники «еврейской самообороны». Некоторые из них получили по нескольку месяцев тюрьмы.
Эти и другие погромы начала века способствовали тому, что сотни и тысячи пассионарных еврейских юношей и девушек устремились в революционное движение. В 1917 году во время русской смуты они станут арматурой, стальным каркасом беспощадных революционных отрядов. Но это уже другая история.
***
© ZONAkz, 2017г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.