Инерция противостояния Вашингтона и Москвы задается системными моментами. Надежда на личностный фактор в деле понижения градуса геополитической напряженности, которая возлагалась накануне встречи Владимира Путина и Дональда Трампа в Гамбурге, не оправдалась. Попутно развитие ситуации показывает, что нынешний хозяин Белого дома гораздо более несвободен в выработке и проведении внешнеполитического курса, чем глава Кремля.
Американцы не питали иллюзий начет встречи их президента и российского. Поначалу пресс-служба Белого дома даже сообщила, что на встречу запланировано полчаса. Уже по одному бюджету времени понятно, что всерьез рассматривать Сирию и Украину в такие сроки невозможно – здесь только поздороваться и то, что на психологическом языке называется «почувствовать» партнера – тонус, энергетика, интеллект в глазах. В том, что короткий формат предложили США тоже ничего удивительного. Дональд Трамп реально ограничен в возможностях влиять на внешнеполитический курс своей страны, тогда как у Владимира Путина в данном аспекте все в порядке.
Самый яркий пример управляемости ситуации с российской стороны – это история с высылкой дипломатов (30 человек) и арестом дипломатической недвижимости (два объекта) России на территории США в декабре 2016 года. Москва не ввела ответных санкций автоматически, как подобное принято дипломатическими процедурами. В Кремле обоснованно посчитали, что дипломатический эксцесс – это эхо действий администрации Барака Обамы, а потому стоит выждать паузу. Пауза затянулась на полгода. И только после встречи президентов в Гамбурге последовала отмашка на зеркальный ответ.
Реально президенты общались более двух часов и, если верить американским официальным лицам, порядка 40 минут ушло на обсуждение проблемы влияла ли Россия на последние президентские выборы в США. Кроме этого обсуждали Украину, Сирию, КНДР, террористов.
Клубок российско-американских противоречий смахивает на гордиев узел и пока не поддается развязыванию. Методы его разрубания мечом слишком опасны в силу огромных арсеналов ядерного оружия с обеих сторон, помноженных на взаимное недоверие.
Украина – один из краеугольных каменей в российско-американской повестке. По ней у Дональда Трампа подход простой: Россия отдает назад Крым, прекращает поддержку ДНР и ЛНР, способствует их скорейшей реинтеграции с Киевом и потом начинается процесс снятия санкций с Москвы. Положительная сторона во всем этом только прямолинейность и недвусмысленность. Поскольку в ситуации Владимира Путина предложенный вариант является категорически неприемлемым.
Средний россиянин (разумеется, если такой существует) не сможет простить властям и экономического кризиса, и военного поражения одновременно. Проблемы в российской экономике и доходах населения очевидны. Если к ним добавить потерю Крыма и уход из Донбасса, то у режима Путина не остается вообще ничего, на чем можно было бы строить популярность. Ну а когда предложения заведомо и гарантированно неприемлемые, остается лишь продолжать формат санкционных, информационных и прочих войн. Их новый виток в отношениях Москвы и Вашингтона оказался совершенно закономерным. Назначение Курта Волкера (Уолкера) спецпредставителем США по Украине принципиально ничего изменить не может.
Президент Трамп остается под мощным информационным и прокурорско-судебным давлением со стороны своих противников в США. Демонизация России и контактов с ней – один из стержневых элементов в антитрамповской информационной политике. Поэтому делать какие-либо шаги по снижению разрядки или в сторону разграничения сфер влияния для нынешнего хозяина Овального кабинета политически опасно. Дональду Трампу предъявляют даже за то, что он до сих пор не сказал ни одного плохого слова о Путине.
Сирия по сравнению с Украиной – это меньший фронт противостояния. Но и там проблем хватает. Правда, публично озвученных непримиримых вещей вроде Крыма выставлено не было. К примеру, американцы (и европейцы) уже не настаивают на обязательном уходе Башара Асада с поста сирийского лидера. С другой стороны, сирийский вопрос имеет гораздо больше активных игроков, чем ситуация на Украине. Последняя зона безопасности на юго-западе Сирии создана с участием переговорщиком из Иордании и Израиля. Кстати, там российские воздушно-космические силы наносили удары не по боевикам ИГИЛ, а по подразделениям Свободной сирийской армии.
Интересы различных государств все больше расходятся друг с другом. Например, у США и Евросоюза разный подход к Парижскому соглашению по климату. Дональд Трамп в ходе G-20 в Гамбурге нашел время, чтобы подтвердить выход Вашингтона из Парижского соглашения. Страны ЕС, в свою очередь, намерены его придерживаться. Когда расхождения касаются такой сферы, то потом и общую позицию по России Западу держать становится все сложнее. В том же Европейском союзе проявился ряд государств, которые очень тяготятся торговой войной с Москвой и хотели бы как можно скорейшего ее завершения.
Украина и Сирия – это далеко не все вопросы американо-российской повестки. После того, как у КНДР появилась межконтинентальная баллистическая ракета, США намерены ужесточить санкции против Пхеньяна. Теоретически Москве ядерная Северная Корея с ракетами большой дальности точно не нужна, но на данном историческом этапе в ООН Россия американскую резолюцию с новым пакетом санкций против КНДР поддерживать не будет. И Пекин тоже настроен против. К тому же когда американские конгрессмены предлагают законопроект с новыми санкциями против Кремля за нарушение договора о ликвидации ракет средней и малой дальности, быть с США заодно в отношении Северной Кореи как минимум нелогично.
При этом во многих базовых вещах между Москвой и Вашингтоном все остается как завелось после распада СССР. Например, Россия вложила почти $100 млрд в казначейские облигации США. Такая экономическая практика и до событий 2014 года вызывала у экономистов массу вопросов, а в свете войны санкций становится совсем шизофренической. Опять же возможно, что подобные финансовые канаты связывают Кремль с Белым домом и сужают поле, на котором они могли бы поссориться по полной программе.
***
© ZONAkz, 2017г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.