Казна-що!

Вот им теперь Евросоюз дал безвизовые въезды. А толку-то? Работать нельзя. Через три месяца – извольте домой…

Вот тебе и здрасьте – Малороссия! Это всё равно, что Ирак вдруг притворится Месопотамией и запустит жадного глазенапа на Сирию и часть Турции. Или, допустим, современная Италия возомнит себя Pax Romana и возжелает возвернуть свои бывшие колонии в Британии или Испании. И что уж тогда о Македонии толковать…

Я человек ума невеликого, познания мои скромны, воображение тускло. Мне хоть «в Украину», хоть «на Украину» — всё едино, всё сладко будет. Что и говорить, «Малороссия» словечко хрусткое, вкусное, будто малосольный огурчик с прилипшей к его пупырышкам укропной хвоей. Подают такой огурчик с молодой картошкой в мундире, с тугим пучком зелёного лука, тщательно выпиленными кусочками селёдки без признаков костей и, разумеется, доброй – а как же! — чаркой горилки!

Вот однажды угодил я в московскую ресторацию, звали её не то «Корчма», не то «Шинок» — давно было, когда слово «майдан» никто и не знал толком. Центр залы занимал огромный холм на манер насыпного кургана, а столики ютились с ним рядом, вкруговую. И в этом куполе на уровне глаза сидячего гостя проделаны были оконца, чуть ли не слюдяные, расчетверённые, какие бывают в небогатой избе. Но какая картина в них открывалась – это ж дай бог силы поведать! На ярко освещённом круге творилась такая дивная жизнь, что хоть сиднем сиди, хоть под стол падай! Имелась натуральная хата, чисто выбеленная, крытая пышным слоем настоящей соломы; рядом с нею выстроился плетень, колья которого увенчаны были перевёрнутыми вверх дном кувшинами, жбанами, крынками, макитрами и прочими глечиками; у плетня стоял палевый телёнок и старательно жевал свежую газету, роняя тягучую слюнку; торчал там и подсолнух, тупо таращившийся на дневное светило. Но прежде всего бросалась в глаза огромная, с Ноев ковчег, железная кроватища с изрядными, как пушечные ядра, никелированными шарами. Исполинское ложе застелено было снежной белизны периною, на которой восседала – убейте меня! – пышная украинская баба в кошуле-вышиванке и с венком на голове! Нет, врать не буду, черевичек на её ступнях я не бачил, бо она была боса и базiкала своими ногами, як малая цурка. А ещё она время от времени от души потягивалась, отчего сдобные формы ея под кошулею принимались так сладко колыхаться, что сего зрелища мой порочный взор сдюжить уже не мог!

О це была – Малороссия! Расписная, яркая, прихотливо вышитая, лубочная, солнечная, щедрая, с шароварами величиной с Чёрное море, с птицей, которая до середины Днепра не долетит, с панночками, утопленницами, вакулами, пузатыми пацюками и врунами-пасечниками. Вся эта неповторимая и любимая «Близдиканька» — вот Малороссия, которая суть литературный псевдоним Украины. А другой мне на дух не надо.

украина безвиз

Не удержусь и добавлю в картинку маленько звука: под сводами той ресторации негромко, но нежно звучали голоса невидимых дивчин, а что может быть в мире лучше, чем украинские песни? Ах, как любил их Александр Лазаревич Жовтис, а уж он-то знал толк в мировой поэзии! Эти песни и на панихиде его звучали: «Цвiте терен, цвiте терен, листя опадае. Хто з любов'ю не знаеться, той горя не знае…» Вот я, немолодой, недобрый, тёртый жизнью чоловик, а от этого напева едва ли не начинаю хныкать. Как говаривал гоголевский персонаж: «Казна-що!»

Ну, ничего не поделаешь, такая у меня, выражаясь слогом Л.Н.Гумилёва, «положительная комплиментарность». Питаю, так сказать, слабость к этой стране.

Леонид Макарович Кравчук, первый президент независимой Украйны, говорил мне прямо в камеру: «И шо? Думаете, казню себя виной за Беловежье? Я вас умоляю, да никогда! Хожу по Киеву без охраны, хоть на Подол, хоть на Хрещатик, хоть на Бессарабский рынок. Все узнают, здоровкаются, да и благодарят частенько».

Орёл, что тут скажешь.

А Майдан в тот год, когда я снимал Кравчука для документального фильма, никому ещё и в страшном сне не снился.

Однако и сегодня слова не скажу ни за Майдан, ни за Одессу, ни за Крым. Хватает и без меня балаболов. Но одной мыслишкой рискну всё же поделиться. Чуть позже.

…Вот, стало быть, еду как-то в берлинском метро со своим другом, Саади Исаковым, писателем. Ну, натурально, балакаем по-российски, а на соседней скамеечке дядечка уши вострит. Не выдержал, перебрался к нам.

От, хлопцы, будьте добреньки, возьмите мене в свою компанию! Уж неделю как среди немцев, ажно уши повяли от ихнего «гыр-гыр»!

Ну, приветили дядечку, потеснились. Он расцвёл, пошуршал пластиковым пакетиком и достал из него тощенький журнальчик, где на обложке красовался гарный парубок в полувоенном прикиде.

Бачьте, панове, то ж мой сыне! Выпускник таможенной акадэмии! Який чертяка вырос, а!

Мы вежливо восхитились, поцокав языками.

А вы, хлопцы, приезжие будете, иль здесь живёте? – спросил дядечка с пытливым интересом. Узнав, что мы «местные», а Саади вообще урождённый москвич, чистосердечно растрогался:

От ведь какие молодцы! То дюже гарно! И мы, вкраинци, тэж уси будеме тута! Мы ж эвропейци, шо нам робыть з москалями?

Тут Саади, хоть и москаль, но антисоветчик и диссидент со стажем, всё же слегка напрягся:

А вот скажите, уважаемый, и что будет, когда вы станете европейцами?

Як шо?- изумился дядечка. — Усэ бенде добре! Пензию будем получать эуропейску

И какая, к примеру, это будет пенсия? – не унимался ядовитый Саади.

Ну, дык… Трохи поболе, чем тэйраз у нас на Украйне. Я так разумию, тыщи две евров!

Тут нам пришло время выходить, распрощались.

А Майдан в аккурат тогда разгорался на всю дурь. Но ещё не сожгли заживо людей в одесском доме профсоюзов, это позже произойдёт.

Вот им теперь Евросоюз дал безвизовые въезды. А толку-то? Работать нельзя. Через три месяца – извольте домой. Потом снова можно, но биометрический паспорт предъяви и обратный билет. Счёт в банке покажи. Учиться можно, но краткосрочно, не более тех же трёх месяцев. То есть это та же туристическая виза, но длиннее. Тех же щей, да пожиже влей. Обидно за украинцев. Вроде как кость им швырнули, но и она не настоящая. Бывают такие искусственные кости в зоомагазинах, для домашних собак. Вкусно, но не сытно. Эрзац, по-немецки выражаясь.

Нет у меня ни соображений, ни объяснений тому, что происходит сейчас между Россией и Украиной. Есть только кусачая злость и горькое недоумение. Ничью сторону не приму. Оба хуже, как говаривал товарищ Сталин. Но одной мыслишкой, как обещал, всё же поделюсь.

Вот сдаётся мне, что эти страны, политическая кровь которых не раз бурливо и опасно смешивалась, сохранив имена Хмельницкого, Мазепы, Скоропадского, Махно, Петлюры, Бандеры, — есть не что иное, как сиамские близнецы. Тут, уж извините, надобно вникнуть в некоторые гинекологические подробности. Зигота (оплодотворённая яйцеклетка) может иногда (по не совсем ясным причинам) разделиться на две части, клонироваться. И тогда рождаются очаровательные «близняшки». Но это лишь в том случае, когда клетка начала делиться в правильный срок – на 5 или шестой день. А вот если произошло (по неведомым причинам) опоздание, и она проснулась спустя две недели, то родятся сиамские близнецы, которые бывают сращены то затылками, то грудными клетками – ужас. У них бывает одно сердце, или общая печень, но они — разные люди, обречённые жить в клетке одной плоти. Страшнее ничего придумать нельзя.

И мне кажется, что Россия и Украина на каком-то этапе внутриутробного развития не сумели вовремя размежеваться, поэтому явились на свет такими вот несчастными сиамскими близнецами, которым и вместе тяжко, и друг без друга тошно. Говорят, хирурги в последнее время стали их как-то разрезать. Иногда получается. Чаще – нет. Помирают. Или один, или оба два…

Ну а нам, обывателям без семи пядей во лбу, как делить, как по-живому резать? Тараса Григорьевича Шевченко, к примеру. Или Лесю Украинку. Михаила Афанасьевича Булгакова, чей дом на киевском Подоле до сих пор стоит? Того же Ильфа или Бабеля. Леонида Быкова. Богдана Ступку, Ильенко, Параджанова, Киру Муратову?

Да того же Гоголя-Яновского, чорт побери!

Им и закончу: «Скучно на этом свете, господа!»

Николай Васильевич! Уже не просто скучно, а тошно жить на этом свете!

Ибо творится казна-що.

***

© ZONAkz, 2017г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.