В принципе, все поездки – это набор встреч и расставаний. Одни могут через пять минут вылететь из головы и таковых большинство, процентов 10 навсегда сохранились в моей памяти, и потом годами шла переписка. Но время по любому затирает отношения, особенно на расстоянии, и все же кого-то удалось сохранить. Однако несколько раз мне довелось сталкиваться, пусть не всегда лоб в лоб, с теми, чьи лица знакомы большинству по телевизионным репортажам. Хотя одного из них уже нет в политике, другого в жизни.
От Вольфовича – на долгую память
Поездка в Северную Корею пятнадцать лет назад благодаря сложным авиа-стыковкам обратилась мини-туром по трем столицам – через Москву и Пекин в Пхеньян. Проделав обратно ту же дугу, я и мой товарищ имеем в запасе целый день для прогулки по Москве. Планов в отличие от времени у нас нет, поэтому катаемся по метро и знакомимся с достопримечательностями в относительной близости от станций. Одновременно обмениваемся впечатлениями, благо всего оказалось в избытке, к тому же воочию удалось увидеть издали весьма неоднозначного лидера товарища Ким Чен Ира, а в Москве пообщаться с писателем и радикальным политиком Эдуардом Лимоновым (еще до своей отсидки за попытку «вторжения в Казахстан»). Однако Бог посчитал, что в этом направлении должна быть троица.
Выйдя на одной из станций и пройдя метров сто, мы видим перед собой толпу, окружившую кого-то шумного. И этот кто-то хорошо знакомым, одновременно уверенным и истеричным голосом вещает о предстоящих победах своей партии и чего-то традиционно обещает москвичам и гостям столицы.
Уже по голосу понимаем, что за спинами – Владимир Вольфович Жириновский, бывший в то время на пике своей карьеры и, кажется, не успев еще попасть в персоны нон грата на своей первоначальной родине. Поэтому на правах его земляков (кто не знает, Жириновский родился в Алма-Ате), мы пытаемся пробиться сквозь людской ряд. Для убедительности и я, и мой друг достали свои синеобложные паспорта и начали ими размахивать. Это или что-то другое сработало, но мы оказались вблизи «вождя», к которому за автографами тянулись десятки рук с вложенными листками бумаги.
— Владимир Вольфович, мы из Алма-Аты, — кричу то ли я, то ли мой товарищ, видимо, ожидая, что после такого заявления лидер ЛДПР нас как минимум расцелует, но в идеале пригласит в ресторан. Для убедительности я демонстрирую ему свой паспорт, открытый на главной странице. Однако Жириновский расценил это действие по-своему и выхватил мой документ, где ловко расписался на той же странице, где стояла моя подпись, и мгновенно вернул его мне назад.
Партийный вождь вместе с толпой двинули дальше. Я же даже не знал: радоваться мне или стоит расстроиться? Правда, в то время к национальным паспортам на пространстве СНГ относились более чем расхлябанно, в том числе и за границей. Подтверждаю это тем, что в одну из поездок у меня в паспорте вообще не было подписи (просто забыл расписаться при получении) и никого это не смутило. В этом же паспорте за меня расписался мой товарищ (так получилось), так что, решил я, ничего страшного на границах не произойдет, поэтому лучше радоваться автографу живого Жириновского.
Так все, собственно, и произошло: ни российских, ни наших пограничников не напрягло, а чего это у меня в паспорте две разных подписи, и так я ходил с этим документом, пока через год или два его не отмели хулиганы вместе с другими скромными ценностями.
Леопольд, выходи!
В 2006 году столица Венесуэлы – Каракас, несмотря на некоторые условности, связанные с повышенной криминальной ситуацией, мне понравилась сразу. Тепло, дешево и чувствуется какая-то революционная энергетика.
Так что по столице Боливарианской республики я гулял с огромным удовольствием, не пользуясь картами (которых не мог найти), ни тем более девайсами – их тогда еще не было. Просто выбрал несколько ориентиров, благо такие функции могли выполнять некоторые небоскребы и приближающиеся горы, а там уже нарезал круги.
Правда, хоть страна еще была при Чавесе, но экономический и политический кризисы начали к ней подбираться. Магазины, скажем так, были пустоваты, хотя интересующий меня местный ром по цене доллар за поллитра был в наличии везде, а уличные торговцы всякой снедью вполне удовлетворяли мои оставшиеся потребности.
В тему торговцев: на мой взгляд, большая часть столицы была превращена в одну большую барахолку, тем более что никто за несанкционированную торговлю не гонял. И по этой причине зачастую довольно трудно было понять, где ты находишься территориально – в центре города или за его пределами – торговля всем и всеми велась везде одинаково.
Пробираясь через улицы – торговые ряды, я внезапно вышел к какому-то живописному зданию колониального вида. Почти вплотную к нему притирались вездесущие торгующие, а на ступенях здания культурно, с ромом, разливаемым по стаканчикам, расположились мужики, активно рубясь в карты.
Мое же внимание привлекла группа людей с транспарантом, о чем-то громко возвещая в мегафоны. Оппозиция – догадался я, будучи в курсе отношений между президентом и его политическими оппонентами, разделивших страну примерно 50 на 50. К тому же, не зная испанского, я мог догадаться, что в речах чаще других проскальзывает слово «чавес», а за ним как правило явно что-то не совсем приличное, что-то типа «каналья» (мерзавец) или «ихо де пута» (сукин сын).
Группа демонстрантов подошла вплотную к забору, окружающему здание, и начала скандировать что-то еще более яростное. Для коллекции я пожертвовал кадром на тогда еще пленочный фотоаппарат (из расчета 36 кадров на страну) и, засняв демонстрантов, убрал фотоаппарат в рюкзак. О чем потом очень сильно пожалел. Так как из дома вышел мужик в красной рубашке и, судя по его мимике и последовавшей реакции собравшихся, куда-то их послал. Сразу же после этого он скрылся за дверями.
Да – навстречу своим недоброжелателям вышел полковник Уго Чавес, чьи портреты и настенные мурали красовались едва ли не на каждом углу Каракаса, и тоже пожелал им что-то недоброе. Колониальное здание, окруженное торговым и распивающим людом – оказалось ни чем иным как то президентской резиденцией Мирафлорес.
Вместе с протестующими подождал еще немного: они покричали минут 10, но Чавес больше не вышел, так что им пришлось разойтись крайне неудовлетворенными. Как и мне, разве что я получил наглядный пример насколько просты и незатейливы могут быть отношения между властью и оппозицией в условиях, когда все легко может поменяться в точности до наоборот (и жизнь Чавеса тому пример).
***
© ZONAkz, 2018г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.