Скажи, караванщик, когда же вода?

В пресс-релизах, разосланных «Казахфильмом», чёрным по белому было написано: «1 февраля в прокат выходит новый художественный фильм «Оазис», созданный киностудией «Казахфильм» им. Ш.Айманова»

«Никогда такого не было, и вот опять…». По заказу щедрейшего министерства культуры кинодраматург Смагул Елубай опытной рукой набросал сценарий, а его сын Бегарс Елубай снял по нему фильм. «Оазис». Дуэт папы и сына я бы назвала «Смагул & ұл», коль уж латиница на горизонте. Надо привыкать.

Творческое древо писателя Смагула Елубая высоко, широко, а местами и развесисто. Некогда он обратил на себя внимание трилогией «Одинокая юрта». Тогда, помнится, Мурат Ауэзов объявил городу и миру, что «роман Смагула спас казахскую литературу от позора перед лицом истории». Впрочем, есть ли хоть один казахский роман последних десятилетий, которому Мурат Мухтарович не расточал бы увесистых комплиментов?

Ещё Смагул Елубай известен своим крупным публицистическим даром и неусыпным вниманием к судьбам русскоязычных казахов. «Как их вернуть в лоно родного языка и культуры?» — который уж год кручинится член казахстанского ПЕН клуба. Некоторое сомнение вызывает здесь слово «лоно», но отнесём это к погрешностям перевода.

«После трилогии «Одинокая юрта» я оставил в покое прозу», – громоподобно заявил писатель. Тут бы надо встать, помолчать минуту уважительно. Не всякий день слышишь такое от наших литераторов, пусть даже это фигура речи. За прозу можно лишь порадоваться, но всё же, чем продиктован столь брутальный разрыв? «Потому что нет сигнала свыше», — кротко ответствовал литератор.

Прошу садиться.

Расставшись с седовласой беззубой прозой, Смагул Елубай вовсе не собирается порывать с Музой экрана. Она и моложе, и ласковее, её полногрудые гонорарные прелести кого хочешь с панталыку собьют. Зрители уже имели удовольствие от просмотра эпопеи «Казахское ханство». Сценарий к нему написан Смагулом Елубаем.

О сыне Смагула Елубая, режиссёре Бегарсе Елубае известно меньше. В анамнезе диплом филфака КазГУ и степень бакалавра Московского института экономики. Есть и кино. Снял в качестве сорежиссёра-постановщика фильм «Аншы бала» (Маленький охотник). Получил за него какой-то международный приз.

Совместный продукт, фильм «Оазис», семейство Елубаев представило на закрытом показе для прессы. От слова «оазис» веет прохладой, лохматой тенью от пальмовых листьев, запахом переспелых плодов, каких нибудь там фиников, инжира, хурмы. В просторном шатре восточная красавица, звеня браслетами на стройных щиколотках и смуглых запястьях, преподносит усталому путнику чашу с живительной влагой…

Оазис

Ничего подобного в казахфильмовском «Оазисе» нет.

Пресс-релиз сурово предуведомлял, что «фильм повествует о судьбах двух молодых парней, противоположных по характеру и отношению к жизни».

Ну, допустим. Внимание на экран.

Двое юношей встречаются под одиноким деревом у берега озера. Сухой ветер гоняет шары перекати-поля, шуршит песок, нещадно палит солнце.

Восемьдесят восемь минут двое молодых людей за каким то лешим высокопарно спорят ни о чём. То есть о возвышенном. Путь, Судьба, Предназначение, Рок и другие занимательные предметы.

88 минут отборной скуки.

Мамбет – молодой оралман. Его отец бежал от проклятых Советов подальше аж в 1932 году. Нам позже покажут ретроспективную сцену откочёвки, где мы увидим мужчину лет тридцати. То есть отец Мамбета примерно 1900-го года рождения. А его двадцатилетний сын присутствует здесь и сейчас, в наши дни.

Я тут цинично подсчитала. Получается, папе Мамбета было почти сто лет, когда Мамбет родился. Возражения, что фильм «Оазис» — притча, и не надо так уж цепляться, я отвергаю. Ещё могут указать, что полно казахов с именем Токсанбай. То есть родившихся от девяностолетних отцов. И тут мне с моими злорадными дамскими подсчётами крыть нечем. Людям, особенно стареющим мужчинам, любы такие легенды.

Мамбет – средоточие всех мыслимых добродетелей. Ещё бы. Смиренно пасёт верблюдов, на кобызе играет, а в перерывах терпеливо роет ямы вокруг дерева, пытаясь отыскать книгу с рецептами народной медицины. Дедушка Мамбета в 1932 году велел сыну книгу закопать, и когда-нибудь вернуться за ней. Почему просто не отдать её , тем более, что аул откочёвывает с этих мест навсегда? Нельзя. Иначе не получится любимая народная забава — создавать трудности и потом их кое-как предолевать. Аул уходит, оставив деда умирать (так он сам велел), и его убивают проклятые большевики, главаря которых зовут Кулберген. Имя можно перевести как рождённый рабом, родившийся у раба. Сапиенти сат.

У Руслана ни роду, ни племени нет. Подкидыш, выпускник детдома. Бродяга, алкоголик и неврастеник, не знающий казахского языка. Даже жаль, что авторы не догадались сделать его прямым потомком Кулбергена.

Руслан пытается повеситься (авторы предусмотрительно приберегли для него в кустах верёвку). А как тут не удавиться. Такыр, ветер, пыль, жара, песок скрипит на зубах. Тысячелетняя тоска. Причём никто Руслана туда не гнал, сам прибежал из города. Попытка суицида не удалась, вовремя подоспевший Мамбет его спасает. Руслан его за это хочет убить, и они битый час с хвостиком хороводятся вокруг дерева. С мордобоем и философскими дискуссиями. А под деревом могила дедушки Мамбета. Ветер всё так же тоскливо воет, всё так же каркает ворон. Руслан, ополоумев, дерево поджигает ( в складках пустыни нашлись спички). А дерево не просто беспородный карагач, а древо желаний, увешанное лоскутками (пламенный привет Тенгизу Абуладзе).

Оазис

Но хулиган его кремирует. Зачем? О, это высокая метафора. Это он так плюёт на наши обычаи, как сказал бы дядя кавказской пленницы.

Меж тем метафоры метафорами, а столоваться где-то надо. Притча выдыхается, обрастает бытом, хозяйственными мелочами. Авторы сердобольно подбрасывают парням заскорузлый чайник без крышки. Чтобы веселее было спорить о предназначении и судьбах Родины. Позже откуда-то из воздуха соткались корпешки. Надо же им на чём то спать… Парни с голодухи ловят рыбу (в кустах рыболовная сеть нашлась) и жарят её на углях. Тут бы авторам подкинуть им хлеб и соль. Хотя бы из мусульманского сострадания.

Но сценарист Елубай Смагул неумолим. Почему-то я уверена, что в творческом дуэте Елубаев верховодит папа-сценарист.

Парни уже и книгу откопали, и золотую штуковину размером со статуэтку Оскара (дедушка весьма остроумно и её велел закопать). Казалось бы, что им торчать в пустыне?

Пацаны, оставьте уже это заколдованное место, идите в город, обменяйте золотую штуку на деньги и постройте поликлинику, как мечтает это сделать Мамбет. Нет, Смагул Елубай не разрешает. Потому-что метафора.

Мир пуст и жесток, жизнь бессмысленна.

А фильм то полнометражный. Надо двигать действие. И вот Руслана от жары и бессмыслицы хватил кондратий, а Мамбет его лечит, заглянув в дедушкину книгу. Чудно как-то лечит, камлая вокруг хворого с заклинаниями и игрой на кобызе. Дедушка-то был баксы.

Руслан приходит в себя и в дальнейшем ведёт себя смирно.

Парни берут верблюдов под уздцы и идут к горизонту. Горячее солнце, горячий песок, горячие губы, воды бы глоток.

И вдруг! В зыбком мареве что-то сверкнуло… Ближе, ближе…

О, это купола мечети! Əлхəмдулиллях!

Да, авторы наконец донесли до нас свой месседж. Любая тропа в пустыне должна вести к храму. Иначе что это за тропа. Ещё один привет Абуладзе.

«Я не знаю, зачем и кому это нужно?» — пел когда-то Вертинский. Я тоже не знаю. Но хочу знать, есть ли на киностудии сценарная коллегия? Художественный совет? Как происходит защита проекта? Голосованием или волеизъявлением властного лица? Кто это властное лицо? Отвечает ли оно за ослепительный провал картин в прокате? Если отвечает, то чем? Заложены ли в бюджет финансовые ресурсы, компенсирующие потери, связанные с «правом художника на ошибку»? Согласна, такое право у художника есть, если он действительно талантлив. Понимаю, что талант есть явление, ускользающее от чётких критериев. А фильм Смагула, отца и сына, не даёт оснований для дискуссий на эту тему.

Пока ни один кинотеатр страны фильм «Оазис», этот вялый образчик бесплодного самовыражения, показать не рискнул.

***

© ZONAkz, 2018г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.