– Андрей, давайте начнём наш очередной разговор с сегодняшних оценок ЕАЭС. В последнее время о нём говорят или плохо, или ничего. Почему, как считаете? Лавочку будут закрывать?
– Я придерживаюсь того мнения, что об эффективности или неэффективности Евразийского союза следует в первую очередь судить специалистам с высшим экономическим образованием и хорошими степенями по профильным наукам. Всё остальное это спекуляции людей, которые либо являются сторонниками евразийской интеграции, либо являются её противниками. Понятно, что не специалист, да еще политически ангажированный, всегда будет подбирать подходящие факты. Благо, этих фактов предостаточно. И понятно, что моя позиция, и, допустим, позиция Айдоса Сарыма будут диаметрально противоположны друг другу. При том, что именно политическая оценка окажется доминирующей.
– Но доктора экономических наук у нас тоже политизированные. Доктор Гонтмахер рисует одну картину мира. У докторов Делягина и Хазина картина противоположная.
– Люди со степенями всё-таки чаще соблюдают экономическую беспристрастность. Стараются отказаться от экстраполяции своих политических взглядов на анализ. Но вообще, споры экономистов по поводу полезности или не полезности ЕАЭС сродни спорам о пресловутом стакане, который наполовину полон или наполовину пуст. Хотя есть целый ряд положительных макроэкономических тенденций, которые подтверждаются и внешними структурами, в частности, комиссиями МВФ и ООН. Посмотрите на Киргизию, например. Кто у нас уже второй год лидер по промышленному производству в рамках ЕАЭС? Кыргызстан. В последнее время он начал спорить по этим параметрам с Арменией. Понятно, что играет свою роль фактор низкой экономической базы. Понятно, что в абсолютных цифрах это киргизское промпроизводство не впечатляет. Но тем не менее. То есть выиграли по этим оценкам от вступления в ЕАЭС новые члены. Самые молодые, самые бедные. Наверно, так и должно было быть: с одной стороны, это эффект низкой стартовой базы. С другой стороны очевидно, что выигрывают именно государства, ориентированные не на ресурсную модель, а, наподобие той же Белоруссии – на широкий формат развития экономики, или на транзит, переход от модели торгового китайского хаба к какой-то гибридной модели, как та же Киргизия.
Они и должны были выиграть, потому что ЕАЭС, если отбросить политическую шелуху и спекуляции на этот счет, замышлялся, исходя из ряда сверхзадач. Во-первых, это стремление подтолкнуть развитие, точнее – возрождение перерабатывающего сектора промышленности внутри рамок Евразийского союза с одновременной модернизацией технологических цепочек, которые существовали 27 лет назад.
Естественно, в одну реку дважды войти невозможно. В новых условиях многое будет иначе. Но идея закладывалась именно такая: развитие реального сектора. Для Москвы и для Астаны, очевидно, не последнюю роль играло стремление слезть или полу-слезть, или на четверть слезть с сырьевой иглы. Придать новый импульс другим секторам производства и экономики, создать некую синергию для перестройки финансового сектора.
Естественно, большие надежды возлагались на снятие внутренних барьеров. На вот эти четыре свободы, о которых все уши прожужжали. И, по крайней мере, свободный переток трудовых ресурсов в рамках ЕАЭС действительно создан. Одновременно построили более жесткий контроль на внешних границах. Естественно, в первую очередь я имею в виду – на границах а Китаем.
– Но сейчас ситуация меняется.
– Сейчас ситуация меняется. На последних переговорах глав китайского и российского МИДов, Ван И и Лаврова, уже прозвучало, что соглашение о сотрудничестве и выработке параметров экономического партнерства Китая и ЕАЭС находятся на финальной стадии доработки. О зоне свободной торговли речь пока не идёт, но тем не менее.
Очевидно, что до конца года мы даже получим уже некий рамочный документ. Это меняет всю конфигурацию евразийского сотрудничества. Во многом меняет и его логику. Ту логику, которой руководствовались лидеры стран ЕАЭС при создании жестких заградительных барьеров перед гигантской товарной массой, перед потоком, который идёт из Китая.
– Новая ситуация меняет или вообще отменяет эту логику? Ведь совершенно не понятно, что приходит ей взамен. Китай в десять раз больше ЕАЭС по объёму экономики…
– Я не думаю, что эта логика отменяется. Потому что нельзя из вчерашнего дня судить о целях и о задачах, которые сегодня стоят перед нашим экономическим объединением. Вряд ли разумно брать в качестве отправной точки то, что было в 2013 году. Сейчас это уже не актуально, с учетом разворачивающихся мировых торговых войн и очень сложных, мягко говоря, перспектив китайско-американских торговых отношений.
– Давайте уточним, о чем идет речь. Пять лет назад все говорили, что с созданием ЕАЭС появится больше возможностей для развития нашей постсоветской промышленности. Мы сможем её поднять, если закроемся от Китая. А теперь ЕАЭС опять радостно запускает огромный Китай в свой маленький лягушатник. Для чего вообще надо было его городить, если мы открываемся для Китая?
– Мы не открываемся. Мы пытаемся найти некий новый модус вивенди в нынешней ситуации. Новую модель выстраивания экономических отношений. Строим не такие высокие заборы, как раньше. Рассчитываем полуоткрыть калитку, а не раскрывать ее нараспашку, обойтись без создание зоны свободной торговли с Китаем.
Опять же, многое зависит не только от нас, не только от наших желаний и выстраиваемых стратегий. Но и от самого Китая. Китай перестраивает структуру экономики. И идет это гораздо быстрее, чем мыслилось ещё несколько лет назад. Сейчас Китай всё больше и больше, с каждым годом, с каждым месяцем ориентируется на внутреннее потребление. Сам председатель Госсовета КНР не устаёт говорить о том, что необходим отход от модели всемирной фабрики к этой новой модели, которую пытаются выработать. Речь по большому счёту идёт о создании китайского общества потребления. Процесс идет медленно, противоречиво, где-то тормозит, создает массу структурных проблем для китайской экономики, для бизнеса. Но идет. Отсюда возникают сопутствующие вещи, начиная со снижения ресурсоемкости китайской экономики до проблем на рынке занятости. Высвобождаются гигантские массы людей, которых непонятно, как ввести в это общество средней зажиточности. Но Китай такая страна, которая, я думаю, с этими проблемами справится. И, следовательно, тот вызов, который существовал для всего постсоветского пространства со стороны китайской экономики, сейчас уже не такой тревожный. Вполне возможно, что через пять лет, если всё у китайцев будет идти так, как они задумывают, проблема окажется еще менее актуальной.
– То есть вот этот огромный поток китайского дешевого экспорта иссякнет. И не будет мешать нам восстанавливать свою промышленность.
– Знаете, сейчас плечо прогнозов очень короткое. И в рамках ЕАЭС, и в рамках наших политических систем. Оно не такое уж длинное даже у Китая. Китайцы традиционно не препятствуют распространению мифа о том, что они планируют всё на века и тысячелетия. На самом деле это не так. Все-таки сейчас динамика мировых экономических процессов, даже если не уходить в политические дебри, настолько высока, что долгосрочное планирование почти теряет смысл. Да, этим можно заниматься, но скорее в виде хобби. Поэтому сегодня думать о том, что будет через пять лет, можно, однако это будет гадание на кофейной гуще. Сейчас вся наша стратегия и в рамках ЕАЭС, и в рамках двухсторонних отношений, и партнёрство с теми же китайцами, и партнерство с персами, и я не знаю с кем, вплоть до Израиля – имею в виду ЕАЭСовское сотрудничество – носит во многом конъюнктурный характер. Все решения, которые называют долгосрочными, на самом деле имеет плечо планирования на год. Да, пишутся большие стратегические программы. Но, мне кажется, даже составители этих программ не очень верят, что программы будут выполняться.
– Это же не вчера началось. У нас была Программа строительства коммунизма к 1980 году. Потом программа Отдельную квартиру каждой советской семье к 2000 году и много других красивых долгосрочных проектов. Ничего не выполнено. Теперь любой постсоветский человек знает: все эти программы – враньё и пропаганда.
– Совершенно верно. Так оно и есть.
– Теперь хочу пораспрашивать вас про узбеков. Они сейчас в фокусе международного интереса. Узбеки не вступают в ЕАЭС, и прекрасно без него обходятся. У них недавно сменился лидер, он вроде бы энергично ведёт перемены… Это вызывает противоречивые оценки у соседей. Как выглядит ситуация с точки зрения российского политолога?
– Из общения внутри российского экспертного сообщества, из разговоров с коллегами, что с Запада, что с Востока, я за последний год вынес для себя абсолютно твердое убеждение, что Узбекистан сейчас самая модная страна в регионе. Сегодня все разговоры начинаются и заканчиваются словами «А что там в Ташкенте, какие там вообще перспективы» и всё такое прочее. Раньше такой картины не было. Раньше все-таки люди интересовались какими-то конкретными точечными проблемами, которыми они непосредственно занимались: кризисными, конфликтогенными, проблемой транзита власти. Сейчас же все спрашивают «А как там в Ташкенте». Со сменой власти, со сменой лидера, очень серьезно обострился интерес к стране и перспективам этой страны.
Вот недавно Российский Институт стратегических исследований проводил конференцию. Я поразился тому, что и руководитель РИСИ господин Фрадков, и руководитель узбекского Института стратегических и межрегиональных исследований господин Норов, и посол Республики Узбекистан в РФ отсидели всю программу от и до, с 10 до 18 часов. Такого обычно не бывает. В Москве я участвую в разных мероприятиях, но чтобы первые руководители и другие «примадонны», которые открывают конференцию, потом говорят: «у меня самолет» и все такое, и быстренько, часика через два после начала рассасываются – тут такого не было.
Или прошедший форум в Сочи. Там все выступавшие так или иначе сворачивали, кто чаще, кто реже, к Узбекистану, именно к этой тематике. Российские СМИ вообще дают радужную картинку по Узбекистану. Там, что ни день, то какие-то свершения. К Шавкату Миромоновичу Мирзиёеву в России относятся очень доброжелательно, на всех уровнях. Причем это интересный феномен в том смысле, что в этой доброжелательности сходятся крайности российского экспертного, политического, журналистского, публицистического поля. Все смотрят на него, и говорят – какой молодец! Либералы говорят, что он начинает либерализацию экономики. Это ему сразу плюс десять бонусов к карме. Патриоты условные говорят: «Смотрите, эта страна вертолёты у нас покупает. Молодцы! Давайте расширять военно-экономическое, военно-техническое сотрудничество».
– При Каримове не покупали?
– Таких больших закупок я не припомню. Они сразу купили десяток МИ-35. К тому же все прекрасно понимают, что узбеки платят сразу. Они же не члены ОДКБ, не могут апеллировать к какой-то союзнической солидарности, требовать скидку и обещать, что заплатят послезавтра.
В дальнем зарубежье Узбекистан тоже стал такой модной, интересной страной. Посмотрите, американские СМИ про него пишут достаточно хорошо. Даже правозащитные товарищи, которые традиционно на Узбекистане отсыпаются по полной программе – теперь в целом говорят о нём очень неплохо. Из их числа критикуют узбеков сегодня только самые твердокаменные.
Даже вечный, главный информационный враг старого узбекского режима – Фергана.ру – стала поумереннее. Руководителя этого ресурса недавно пустили в Узбекистан, он там ездил, с кем-то встречался, на какие-то процессы каких-то очередных политзэков ходил. Это тоже индикатор того, что меняется среда. Тональность той же Ферганы.ру сейчас, если проследить, стала поспокойнее, так скажем. Это лично моё мнение. Может быть я ошибаюсь, но у меня такое ощущение. Да, критикуют. Но без прежнего азарта. Без былого блеска в глазах.
Вообще, мне кажется, в рамках Центральной Азии сейчас действительно происходит в определенном смысле тектонический сдвиг.
– То есть в регионе было два патриарха. Потом один из них ушёл. Транзит власти оказался по большому счёту беспроблемным. В стране начались долгожданные перемены. Все полны надежд.
– Беспроблемность перехода власти является одной из важных составляющих всплеска интереса к Узбекистану у экспертов, которые интересуются ситуацией в ЦА. Успешность узбекского транзита вселяет оптимизм в зарубежных наблюдателей. Даёт надежду, что и в соседних регионах всё будет хорошо. Что аналогичные проблемы в конечном счёте решатся. Не придётся там, условно говоря, строить фильтрационные лагеря, вводить миротворческие контингенты и вообще тратить ресурсы. Вот такие приятные мысли вселила в иностранных наблюдателей узбекская элита, сумев консолидироваться и практически без жертв решить все свои вопросы с престолонаследием.
Окончание следует
***
© ZONAkz, 2018г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.