Тогжан ГАНИ – «Без права на ошибку» — Минздрав настаивает на исключении из карательного законодательства норм ответственности медиков за врачебную ошибку, оставив лишь наказание за “ненадлежащее оказание медпомощи”. И просит не лишать медиков должностей и возможности работать по профессии.
В частности, врачебное ведомство предлагает убрать из Административного кодекса положение о привлечении эскулапов к ответственности за несоблюдение стандартов оказания медпомощи, а из Уголовного кодекса исключить норму о лишении их права заниматься определенной деятельностью, при этом снизить наказание с трех лет до года.
— Но насколько обоснована такая гуманизация административного и уголовного законодательства, если согласно представленной вами статистике в последние годы наблюдается значительный рост врачебных ошибок, в том числе криминального характера? — обратился депутат Василий ОЛЕЙНИК к главе Минздрава Елжану БИРТАНОВУ, представлявшему в мажилисе законопроект по вопросам здравоохранения. — Не создаст ли это послабление медицинским работникам, так сказать, предоставляя им право на ошибку? Не скажется ли это на качестве оказания медуслуг гражданам?
Главный врач страны в который уже раз (теперь вот в стенах мажилиса) объяснил, что в ведомстве хотят внести ясность в нормативное поле и четко разграничить случаи непреднамеренных ошибок со стороны медработников от ненадлежащего выполнения ими своих обязанностей. Он подчеркнул, что путать эти ситуации нельзя: — Их нельзя приравнивать! Поскольку стандарты устанавливаются на основе научных исследований в результате анализа тысяч случаев пролеченных больных. Они представляют собой усредненный алгоритм предоставления медицинской помощи. И сегодня в медицине такое инструктивное оказание медпомощи невозможно, и ни в каких странах его не применяют. То есть врачам дается возможность адаптации этих инструкций к индивидуальным особенностям организма (больного. — Т. Г.). В том числе по весу, полу, не говоря уже о сопутствующих заболеваниях. Есть ситуации, когда врачи вынуждены не соблюдать стандарты, отклоняться от них! Нельзя привлекать к ответственности в тех случаях, когда не было нарушений качества!
Биртанов добавил, что в прошлом году уголовное дело за отклонение стандартов возбуждали 300 раз в отношении врачей, в большинстве из них подход следователей был формальным, “во всех случаях врач оказывался крайним, хотя он принимал решение в интересах пациента”.
Глава Минздрава также считает, что освобождение от должности медработников и лишение их права заниматься профдеятельностью в случае непреднамеренных ошибок — слишком жесткая кара — Но в тех случаях, когда будет доказано ненадлежащее исполнение, халатность, которые повлекли за собой урон (здоровью пациента. — Т. Г.), конечно, и административная, и уголовная ответственность будет сохраняться!
Юлия КИСТКИНА – «Бахыт Туменова: «Врачей за ошибки наказывать нельзя»» — Должен ли врач отвечать за совершенные ошибки или обязан на них только учиться? – дилемма, которая не первый месяц будоражит общество. Сегодня точки над i в этом вопросе мы попытаемся расставить вместе с Бахыт ТУМЕНОВОЙ, президентом общественного фонда «Аман-Саулык», который занимается защитой прав пациентов – Может, вам это покажется странным, но я тоже считаю, что врачей за ошибки наказывать нельзя. Кто-то скажет, что я «перекрасилась», изменила интересам фонда, цель которого – защита интересов пациентов. Но ничего подобного.
Во-первых, все течет, все меняется, и наша медицина, наконец-то, потихоньку становится пациентоориентированной. Интересы больных, а значит, и их защита, в том числе от негативных последствий медицинского воздействия, теперь выходят на первый план. Это прописано в государственных программах и стратегиях.
Во-вторых, рассматривать пациентов отдельно от врачей, а врачей отдельно от пациентов невозможно. Они как два сообщающихся сосуда. Механизм их взаимодействия настолько сложен и настолько в каждом случае индивидуален, что загнать его в какие-то рамки, в том числе законодательные, невозможно. Часто вспоминаю своего профессора, заведующего кафедрой Жозефину Марковну Лопатину, которая мне, тогда еще молодому врачу, говорила: «Бахыт, ты молодец! Ты вытащила этого ребенка! Но имей в виду: не нужно отражать в документации все, что ты применяла, потому что ты пишешь для прокурора».
Истинный смысл этих слов я поняла только с годами. Иногда у постели тяжелейшего больного опытный врач может оказаться в ситуации как между молотом и наковальней: рискнуть и применить свою наработанную годами методику или действовать строго по инструкции. В медицине существуют утвержденные стандарты лечения, которыми оговорены различные комплексы мероприятий, вплоть до дозировки конкретных препаратов. Они помогают медикам в работе, а главное – защищают их, если, конечно, те следуют им буквально. В то же время у каждого врача есть накопленный багаж опыта и знаний, который не отражен в рекомендуемом стандарте. Но именно применение нестандартных методов лечения в некоторых случаях помогает спасти человеку жизнь.
Знаете, Гиппократ говорил, что лечить нужно не болезнь, а конкретного больного. В мире насчитывается семь миллиардов людей, 14 тысяч заболеваний, каждое из которых, проходя через одного из семи миллиардов, становится индивидуальным. Выявлять эту индивидуальность и определять способы спасения пациента, опираясь как на стандарты, так и на собственный опыт, если хотите – на интуицию, должен именно врач. Он, конечно, может не применять способы лечения, не включенные в стандарты, и тем самым обезопасить себя от последствий. И за это врача никто не осудит – ведь он действует строго в рамках предписаний. Другими словами, в случае смерти пациента врач будет чист перед законом. Но как быть с совестью, если врач знает, что, выйди он за рамки стандартов, больной, возможно, остался бы жив? Лично я не хотела бы, чтобы моя жизнь оказалась в руках врача, работающего только по стандартам. Стандарты, конечно, дело нужное, но они ограничивают и не дают простора клиническому мышлению. Раньше считалось, что врач, работающий только согласно предписаниям, – не врач.
Суть одной из них сводилась к следующему. Врач из отдаленного казахского аула – на все руки мастер: и терапевт, и травматолог, и хирург. После работы он вместе с односельчанами празднует какое-то важное событие и выпивает пару рюмок спиртного. В это время недалеко от села происходит автодорожная катастрофа, и в аул, где работает врач, доставляют погибающую молодую девушку. Прооперировать ее может только он, больше некому. Санавиацию, другие виды помощи, конечно, вызвать можно, но время будет упущено. Вопрос: вправе ли врач встать за операционный стол, чтобы попытаться спасти девушку?
Многие ответили «нет», мотивировав это тем, что он нетрезв, а, следовательно, не имеет права исполнять свои профессиональные обязанности. Но тогда я задала следующий вопрос: «А если это ваша дочь, и есть шанс, что даже подвыпивший хирург прооперирует и спасет вашу дочь?». И ответы уже не были столь категоричными. Однако если девушка умрет, в ее смерти, конечно, могут обвинить врача. В то же время никто не предъявит ему претензии, если он не станет оказывать медицинскую помощь, мотивировав это нетрезвым состоянием. Что в данной ситуации лучше, что хуже? Это – дилемма, и однозначного ответа тут нет.
Я часто выезжаю в командировки по делам фонда, в том числе летаю самолетами, и дважды мне пришлось на международном авиарейсе оказаться в ситуации, когда бортпроводники просили пассажиров с медицинским образованием подойти к кабине пилотов. Я каждый раз откликалась, но шла со страхом, т.к. при себе у меня не было ни инструментов, ни медикаментов, а рассчитывать на бортовую аптечку явно не приходится. Можно было бы, конечно, «самосохраниться», промолчать, ведь в билете не написано, кто ты по профессии. Но врачи так не могут. И нужно ли их наказывать за то, что они готовы каждый раз делать этот сложный выбор, который завтра кто-то может посчитать врачебной ошибкой?
Асель ЖУНУСОВА, медицинский обозреватель – «Имеет ли врач право на ошибку?» — Каждый год в США происходит 250 000 врачебных ошибок, после которых пациент умирает. Но врач имеет право на ошибку, а каждый отдельный случай индивидуален.
В Казахстане официальной статистики о врачебных ошибках нет, но мы можем быть уверены, что они случаются, как и во всём остальном мире. Но отличие казахстанского общества в том, что с каждым годом ненависть и нетерпимость к казахстанским медикам растёт. Однако уменьшается ли от этого количество врачебных ошибок?
Общество дошло до того, что каждая смерть в больнице подразумевает вину врача, не важно, доказана она или нет. Мы постоянно читаем новости о том, что в какой-то больнице кто-то умер. При внимательном прочтении очередной такой новости становится понятно, что официальная причина смерти ещё не установлена, но мы чувствуем, как скрытым текстом в почти каждом таком сообщении обвиняют врачей.
В Казахстане врач может помогать сотням людям, спасая и улучшая их качество жизни, но одна его оплошность может навсегда свести на нет весь труд. Одна ошибка может поставить навсегда крест в желании врача работать, потому что для общества уже нет человека ужаснее и виновнее. «Врач не имеет права на ошибку, он этому учился 10 лет», – кричат с трибун люди, далёкие от медицины.
Сегодня мы накажем одного врача, не дав ему шанс больше не ошибаться. Завтра такую же ошибку сделает второй врач. Но он об этом не скажет, а поведёт себя как преступник и скроет все следы. А третий и вовсе уйдёт из медицины.
Адил УРМАНОВ – «Дела врачей: минздрав оказался не готов к введению платной медицины» — Это видно по судебным процессам, где пострадавшие пациенты и их родственники требуют возмещения ущерба. Не морального – материального. Врачам дают реальные сроки. Больницы вынуждены платить из своих средств. И это только начало. Социальный налог меняет отношения между врачами и пациентами. Раньше, когда за все платило государство, больной смотрел на доктора почти как на Бога. Человек в белом халате всегда требовал к себе уважительного отношения. Более того, их этому учили в медицинских институтах. Теперь за медицину мы платим из своего кармана. Значит, можем требовать уважения уже от врача. Министр здравоохранения Елжан БИРТАНОВ в своих выступлениях всегда подчеркивает, что социальный налог – это наша плата на систему здравоохранения. Если так, то возникает несколько интересных вопросов.
Первое – когда человек приходит в поликлинику или больницу, возникают ли товарно-денежные отношения между ним и этим медицинским учреждением? Пусть даже опосредованные? Если возникают, то поликлиника, больница и роддом становятся услугодателями, а пациент – получателем услуги. Второе – встает ли вопрос о защите прав потребителя? В смысле – пациента, если услугу он получил некачественную.
Как ни странно, но время, здоровье, потеря трудоспособности и даже смерть имеют свою цену. В том смысле, что можно подсчитать, что и сколько стоит. Потерянное время равняется стоимости рабочего дня. Потеря трудоспособности – это, по сути, аналог потерянного дохода за всю оставшуюся жизнь человека. Если зарплата пациента была 200 тысяч в месяц, то в год эта сумма составит уже 2,4 миллиона тенге. Если человеку осталось до пенсии поработать 20 лет – это уже 48 миллионов.
А если человек сможет доказать, что у него был еще больший заработок? Сможет ли фонд страхования потянуть подобные расходы? Как показывает практика, суды соглашаются с такими простыми расчетами и вполне могут перенести их на процессы, ответчиками по которым будут доктора и медсестры. И обязать их возмещать потерянный доход до конца жизни.
– Судебные иски к врачам и больницам однозначно будут. Более того, они должны быть, – считает глава НПО “Финпотребсоюз” Айдар АЛИБАЕВ. – Но медицинская среда известна жесткой цеховой солидарностью. Даже после явных, откровенных ошибок они находят возможности защитить и вытащить коллег. На фоне большого числа сообщений о халатном отношении к своим обязанностям мы редко видим по делу наказанного врача. Неспециалисту очень трудно доказать факт ошибки. Простого же человека очень легко ввести в заблуждение.
***
© ZONAkz, 2018г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.