Газета Japan Times опубликовала аналитическую статью под названием «Putin‘s latest obsession: Rewriting World War II» — «Последняя навязчивая идея Путина: переписывание истории Второй мировой войны».
В ней говорится так: «Даже в наихудший период «холодной войны» победоносный союз СССР, Соединенных Штатов, Соединенного Королевства и Франции (приведший к разгрому нацистской Германии и ее союзников) служил напоминанием о том, что сотрудничество возможно. Однако сейчас имеет место тенденция к отказу от этого исторического багажа и третированию России в качестве злодея безоговорочным образом.
В конце прошлого года премьер-министра Великобритании Бориса Джонсона попросили вспомнить, когда же он изменил свое мнение. Его ответ был таков: «Я действительно изменил свою точку зрения на вопрос о том, возможно ли изменить отношения с Россией. Я действительно полагал, как и многие иностранные политики и премьер-министры до этого, что мы могли бы начать все заново с Россией. Это великая страна, в союзе с которой мы боролись против фашизма. Я действительно сильно, очень сильно разочарован тем, что я оказался неправ».
Кремль чрезвычайно чувствителен к такого рода сигналам — не только по внутренним пропагандистским причинам, но и еще потому, что глобальная державность России по-прежнему базируется на некоторых важных достижениях, которые связаны с итогами Второй мировой войны.
Будучи одной из победивших Гитлера стран, Советский Союз не просто получил контроль над Восточной Европой, он еще добился места на самом верху послевоенного мирового порядка и крайне важной позиции постоянного члена Совета Безопасности Организации Объединенных Наций.
Если бы Советский Союз в первую очередь рассматривался как союзник Гитлера в начале войны – кем он, конечно же, являлся — а не как победитель Гитлера при ее завершении, если бы Россия так и не оказалась на правильной стороне истории, она бы не претендовала на моральный авторитет и роль мирового арбитра. Для Путина эта роль столь же важна, сколь важен ядерный щит России. Ведь, в конце концов, именно способностью авторитетным образом решать, что есть правильно и что есть неправильно, и определяется статус США в качестве мировой сверхдержавы.
Связанные с Кремлем историки и пропагандисты рассматривают изменение нарративов о Второй мировой войне или же, иначе говоря, оценок Второй мировой войны как следствие возросшей роли Восточной Европы на (старом) континенте в целом.
Из всех европейских стран Польша и Прибалтика наибольшим образом обеспокоены так называемой «политикой памяти» (politics of memory), их громогласные заявления переключили внимание европейской политической элиты от победы на пакт Молотова-Риббентропа от 1939 года, на основе которого нацистская Германия и Советский Союз Иосифа Сталина договорились о разделе сфер влияния в Европе.
Одним из результатов этого явилась принятая в прошлом году резолюция Европейского парламента, которая приравнивает советский режим к нацистскому в плане ущерба, причиненного Европе. Речь идет о документе, который сделался сильным раздражителем для российского руководства и лично для Путина.
В первом вышедшем в этом году номере журнала «Россия в глобальной политике» (это внешнеполитическое издание, будучи тесно связанным с Кремлем, дает неопосредованное представление об особенностях геополитического мышления путинской администрации) содержится стенограмма увлекательных дебатов видных российских историков о том, как Россия могла бы повлиять на нарратив о Второй мировой войне в более выгодном для нее политическом ключе. В ходе этой дискуссии Израиль был охарактеризован как единственный союзник России в борьбе против этой негативной тенденции, а Польша – как главный противник в этой борьбе.
Логика, которая кроется за таким выводом, сводится к следующему. Израиль никогда не согласится с пропагандистскими нарративами националистических правительств в Польше и Прибалтике, цель которых заключается в снятии вины с местного населения за сотрудничество с нацистами во время Холокоста. Надо сказать, что поскольку польское правительство упорно продвигает собственную националистическую «политику памяти», представляя Польшу как невинную жертву российской и германской агрессии, оно неоднократно вступало в конфликт с Израилем и с мировой еврейской общиной.
У поляков также имеются свои проблемы в отношениях с Европейским Союзом: они пытались протолкнуть такую реформу собственной судебной системы, которая рассматривается в Брюсселе как посягательство на верховенство закона, а еще они торпедировали различные общие политические программы в отношении таких сфер, как иммиграция и защита климата.
Итак, отсюда получается рецепт российского «контрнаступления памяти», сформулированный в ходе (тех) дебатов историком из МГУ Федором Гайдой: «Главный козел отпущения у нас, получается, Польша. Если нам с евробюрократами нужно найти общего врага, наверное, Польша и будет первым кандидатом. Роль Польши, на мой взгляд, должна быть освещена наиболее выпукло, что сейчас и делается. Наш главный союзник — да, это Израиль. Совершенно согласен, что тему надо развивать: евреи в Красной Армии и так далее».
Гайда также выступил с идеей о том, что России следует подчеркивать вклад всех бывших советских республик в победу, избегая разговоров о том, что она возглавляла эти усилия.
По сию пору Путин играет именно такими картами».
***
© ZONAkz, 2020г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.