1
Я и в мыслях не имел рецензировать интервью Токаева.
Довольно и Гиперборея, где меня угораздило высказаться по поводу январских событий — подробно, без монтажа, в течение двух часов. Отчётливо представлял себе последствия этого выступления — они не замедлили явиться и, говорят, напоминали извержение каловых масс из выгребной ямы, куда хулиганы закинули пачку дрожжей. Впрочем, близко я с этими массами не знакомился, в микроскоп их не разглядывал. Это дело гастроэнтерологов. Или ассенизаторов, на худой конец.
А я лётчик.
Ладно, пусть кукурузник, но всё же пилот.
И, пролетая над Астаной, махнул на прощанье крылом, не собираясь даже одним глазком взглянуть на интервью — было чем заняться и без того. Но первые отзывы о нём густо зарикошетили вслед, как пули на излёте, шипя осторожным негодованием. И были они какие-то невзрачные, вялые, мятые, будто не из свинца отлитые, а из пластилина. Или из тех же фекалий. Душок этот ни с чем не спутаешь.
Говняными пулями допрежь всего обстреляли журналистку — одета не подобающе, вопросы мямлила, ещё и прельщала своего визави туго обтянутыми прелестями верха и прочими чрезмерно заголёнными органами организма. Прилагались и свидетельствующие фотоизображения, где лица было не разобрать. Имя журналистки услышал впервые. Ну да ладно, не моё это дело. Им там жить, не мне.
Чуть позже проявились отклики на само интервью: от «ничего не сказал» и «сплошная вата» — до «елбасы 2». Кажется, пару раз промелькнула и знаменитая «мебель» с прицепившимся к ней несчастным Бабелем.
Не могу сказать, что меня это заинтриговало, нет. Я полагал тему Kz для себя закрытой, взяв тематический курс на Германию, воспоминаниями и размышлениями о которой потчую в последнее время почтеннейшую публику.
Но всё же не выдержал, посмотрел — из чистого любопытства, как говаривал один симпатичный сукин сын турецко-подданного.
2
Я мало понимаю в дамских нарядах, но журналистка, на мой взгляд, была облачена скромно, нарядно, но без излишеств. Выбранный ею портретный грим ничего кокетливо не подчёркивал, равно как и не скрывал. Её лексическое поведение неожиданно удивило отсутствием беканья-меканья-эканья, вопросы строились с усложнением синтаксиса, но без попыток провинциального умничанья, когда интервьюер, запутавшись в придаточных, таращит глаза и варварски калечит грамматику, забывая к концу фразы суть своего вопроса.
Полагаю, собеседница Токаева не обошла вниманием ни одну из кровоточащих тем, связанных с январской трагедией. Её вопросы были заточены, но в то же время сдержанно-корректны. Ну, допустим, шуточный комплимент президенту по поводу Гегеля и Бабеля был лишним, но Токаев его деликатно блокировал, дал понять, что в оригинале этой присказки стоит имя Августа Бебеля, чем деликатно свёл попытку неуместного релакса к нулю и невольно блеснул банальной эрудицией.
Ладно, мелочи.
Однако нужно обладать весьма предвзятым мнением, чтобы оценить это интервью как пустопорожнее, а ответы Токаева считать уклончивыми.
Имеющий уши, да услышит.
Интервью выполнено на высоком профессиональном уровне.
Но, похоже, оно состоялось в обстоятельствах, когда воздействие его на публику оказалось непредвиденным.
Этому следует дать объяснение.
3
Токаев ясно, внятно и уверенно подтвердил версию о попытке мятежа, о возможном заговоре. Развернул хронологию событий, которые развивались стремительно и непредсказуемо. Не стал лепить из себя фигуру железного усмирителя и признал: царила неразбериха, смятение, растерянность. От приказа о стрелять на поражение не открестился, взял ответственность на себя. Но подчеркнул: речь шла о подавлении только вооружённых групп.
Он ясно понимал, что, отдавая этот приказ, рискует потерей репутации и политической карьеры. Но разрастающееся безумие решил остановить во что бы то ни стало.
На вопрос об отключении Интернета ответил с непривычной откровенностью: информационную схватку мы проиграли.
Сакраментальную тему ОДКБ очертил с максимальной правовой корректностью и указал, что стремительная переброска войск имела не тактическое, а, скорее, психологическое значение, что трудно оспорить. Не уклонился от своего утверждения о пресловутой 20 тысячной группе боевиков и дал происхождению этой цифры собственное толкование. Его можно подвергнуть сомнению, но оно представлено.
Отвечая на все вопросы, неустанно напоминал, что всё сказанное есть версия, которая нуждается в подтверждении, а оно может быть добыто лишь в результате следствия. Это важно.
Возможно, реакция Токаева на весьма уместный вопрос о следственных действиях, включающих в себя силовое давление и даже пытки, была неоправданно вялой. Вообще, словосочетание «дал поручение разобраться» в словаре президента выглядит каким-то инфантильным. Верховная власть — это не пионерский отряд, особенно когда обстановка столь раскалена. Здесь необходимы императивные конструкции — приказал, распорядился, вменил в обязанность, взял под личный контроль и так далее. Всё это касается и прискорбных случаев гибели людей, случайно оказавшихся в зоне боевых действий, а таковых, увы, немало.
Далее.
Не прозвучало имя Карима Масимова. Впрочем, кажется, Вера Захарчук не задала вопроса о главе КНБ и его аресте. Допускаю, что перед съёмкой был об этом специальный уговор, поскольку что бы ни сказал Токаев о столь крупной фигуре, находящейся в изоляции и под следствием, всё будет расценено как попытка давления на исход дела.
Ещё.
Токаев не соблазнился козырной картой, которая подкинула ему Захарчук, спросив о его отношении к мерзостям культа личности. Ответил, что рос и воспитывался в среде, которая исключала подобные извращения. Этим и ограничился, глухо обронив, что эпоха Назарбаева уходит в прошлое и не стоит сводить с нею эмоциональные счёты, на что горазда так называемая творческая интеллигенция.
Выпад колкий, но справедливый.
А мог бы воспарить и спикировать на своего предшественника, который в очень сходной ситуации не упустил шанса и торпедировал Кунаева, указав на винные прегрешения его младшего брата. У истории бывает своеобразное чувство юмора: скандально известный младший брат самого Назарбаева даёт сегодня для такой атаки куда более серьёзные поводы.
Но Токаев промолчал. Раньше это называлось благородство, теперь же, вероятно, сочтут за слабость «ботаника».
Не вижу смысла пересказывать всё интервью — всякий, имеющий глаза и уши, может отыскать его в Сети и смотреть сколько угодно.
Важнее поделиться личным впечатлением, которое просочилось сквозь фразы и протиснулось между монтажными склейками, а это, поверьте, дорогого стоит. У меня большой опыт в жанре интервью, поэтому «за базар» — отвечаю. Никому своё мнение не навязываю и не собираюсь «топить» за нового президента.
Это мой, личный взгляд издалека, не более того. Но и не менее.
4
У меня есть небольшой, но всё же личный опыт общения с Токаевым. И не только в рамках интервью. Помню, как он изумил меня однажды, когда я приехал в Астану, где Назарбаев предложил мне стать пресс-секретарём. Когда я вышел из его кабинета, кто-то шепнул: «Касымжомарт Кемелевич просит заглянуть…». Не помню, какую он тогда занимал должность.
«Можно поздравить?» — спросил он. Я ответил, что отказался, но будет ещё одна встреча. «Послушайте, если это случится, разговаривайте с ним, — взволнованно произнёс Токаев. — По-человечески разговаривайте! Он окружён косноязычными льстецами, он тонет в славословии и бронзовеет на глазах!». Помолчал и добавил с отвращением: «Как я их всех презираю. Особенно военных. Пошили себе маскарадные костюмы вместо мундиров, ходят в них, как африканские племенные вожди…».
Напомню, это было больше двадцати лет назад. Я представил себе ад, в котором он поджаривается изо дня в день. Чужой среди своих. Интеллектуал под маской ботаника среди приблатнённой шпаны, обмундированной в клифты от Brioni.
Сколько помню, лицо его было всегда напряжённым, взгляд безысходным, голос мёртвым. Это заметно на всех протокольных съёмках и фотографиях Акорды. Застёгнутый на все пуговицы мундира карьерный дипломат.
***
В телевизионной беседе 29 января он выглядел иначе. Речь его оказалась свободной, точной, богатой оборотами и сравнениями. Каждая фраза была безупречно завершена. Никаких конспектов и суфлёров. Он был уверенным в себе без тени апломба. Располагал к общению без попыток грошового самолюбования. Поведение было мужским, но без куража новоиспечённого начальника, вообразившей себя новой метлой.
Но именно этот образ «нового Токаева» встречен частью публики, обитающей в социальных сетях, агрессивно и в штыки.
Фото: Кадр из интервью/видео «Хабар»
5
Наше сознание пытается осознать трагические события с помощью исторических аналогий, которые, как правило, предельно мифологизированы господствующей идеологией. Алматинские события можно уподобить «Кровавому воскресенью» 1905 года, которые, кстати, тоже произошли в январе. Сюжет совпадает: мирная демонстрация, массовый расстрел. Но глава из школьного учебника не отражает всей сложности того события, однако схема, вшитая в голову, срабатывает и от Токаева ждут простого ответа — кто был алматинским Гапоном? А он не может дать простого ответа, потому что его нет. Идёт следствие. Однако публика, осведомлённая о нравах мастеров сыска, в их добросовестности, профессионализме и элементарной порядочности сомневается.
Порочный круг.
Вот ещё одно Bloody sanday, год 1972, Ирландия, Лондондерри. И снова январь, как ни странно. Британские десантники в упор расстреляли группу демонстрантов, убиты 26 человек. Известны имена командиров подразделения. Полковник Уилфорд не признал себя виновным, эмигрировал, кажется, жив-здоров по сей день, а следствие до сих пор продолжается.
Это Великобритания, цитадель демократии, между прочим.
6
Некоторые мечтают дать Токаеву чекистский маузер, чтобы потом всё отнять и поделить. Швондеры и шариковы отдают под козырёк, они готовы.
От Токаева ждали разоблачений в жанре ХХ съезда, но он не соблазнился сомнительной славой Хрущёва, который, предав имя Сталина анафеме, ловко утопил в мутной воде своё личное участие в организации репрессий.
Возможно, кто-то ждёт, что Токаев выйдет на публику в тирольской шляпке Горбачёва, объявит очередную «перестройку» и устроит что-то похожее на Первый съезд народных депутатов? Но и это мы уже «проходили» вместе с Беловежьем и пьяными танцами Ельцина на обломках страны, которую сдали за медный грош и бутылку колы, обменяв свои менделеевские недра на пластиковые бусы.
Вот он появился на телеэкране в своём новом обличье — интеллигента от политики — что неслыханная редкость, но публика осталась недовольна и стала перекрашивать его портрет: кто-то растушёвывает на нём пиночетовскую щеточку на верхней губе, иные воспроизводят обширную лысину Хрущёва, третьи родимое пятно Горбачёва, четвёртые мечтают пририсовать ему брежневские брови или сталинские усищи, но мало кто пытается заглянуть в его подлинное лицо и задать главный вопрос: кто вы, Касым-Жомарт Кемелевич?
Но, похоже, он и сам ещё не знает ответа.
Партия, которую он возглавил, называется «цугцванг».
Это когда любой ход может усугубить положение до мата.
Он похож на гроссмейстера?
Увидим.
***
© ZONAkz, 2022г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.