Не всегда так бывает, но на этот раз вполне прогнозируется и чем займется старое правительство во главе с новым премьером, и каков будет финал, и даже примерно в какие сроки.
Их предназначение, это всяческое сокращение республиканского и местных бюджетов и удвоение практически всех тарифов — на электроэнергию, ЖКХ, газ, ГСМ и железнодорожные перевозки. На это им отводятся полтора-два года, возможно меньше. После чего все проблемы «заклинившейся» экономики на них же, — вместе с депутатами-соглашателями, и повесят.
Иного ни правительству, ни придаточному парламенту не дано, как по объективным обстоятельствам надежно теряющей жизнеспособность «вывозной» экономической модели, так и по кадровому набору, рожденному и сделавшему карьеры в этой модели и способному действовать лишь в ее рамках.
Плюс, не совсем еще созрели внешние обстоятельства, наступление которых все равно подведет черту под старым Казахстаном и, хочешь-не-хочешь, заставит переходить в новый.
Конечно, нет ничего радостного в уже гарантированной нам перспективе на этот год и еще какое-то время, когда тиски сжимающегося бюджета и распухающих тарифов будут зажимать как жизненный уровень населения, так и предпринимательскую активность, однако против объективного хода экономических и политических процессов, как и против смены времен года, не попрешь. К ним надо приспосабливаться и находить свою прелесть. И уже то хорошо, что мы находимся, в буквальном и переносном смыслах, в самом конце зимы и несущая свежую поросль весна – вот уже видна.
Правда, в подразумеваемом нами смысле наступающий через несколько дней март – это еще не та весна. Однако весна 2025 года вполне может оказаться той самой, а уж следующая – наверняка.
Сейчас расшифруем нашу аллегорию, но сначала развернем ее до конца. В природе, как известно, новые семена созревают в материнском растении, и чтобы им прорасти, плод должен созреть, перезреть, превратиться в труху и стать удобрением. Либо вовремя оказаться в чьем-то желудке и уже оттуда семена получают шанс новой жизни.
Переходя от аллегории к действительности: правительству предстоит довести и так уже подгнивающий плод компрадорской экономики до состояния, когда он попросту рухнет с ветки. А там, глядишь, и весна обновления подоспеет.
Теперь о самой действительности. Уже объявленный курс обновленного правительства, это все та же ставка на минимизацию участия государства в экономике, надежда на конкуренцию и на привлечение частных инвестиций.
То есть, все то, что было положено в основу еще первой пятилетки ФИИР 2009-2014 годов, потом следующих пятилеток, потом обновлялось Планом нации «Сто шагов» 2015 года, потом «Третьей модернизацией» 2017 года, потом Национальным планом развития до 2025 года, утвержденным еще Ельбасы, потом переписанным и утвержденным президентом Токаевым, потом пакетом Национальных проектов до 2025 года, уже поставленных на утрату.
То-есть, всем тем, что и привело к нынешнему критическому положению.
Разумеется, упорство в достижении поставленной цели — чрезвычайно полезное качество, особенно для серьезных мужчин. Если только это не упорное наступление на одни и те же грабли.
Однако иного, повторим, в данной «вывозной» экономической парадигме, и в данном кадровом наборе госаппарата, не дано.
Здесь стоит пояснить, что за «вывозная» модель и почему в ее рамках уже ничего не поправить.
Модель основана на вывозе природных ресурсов не в тех количествах и не в тех размерах валютной выручки, которые задавались бы нуждами экономического и социального развития самой страны, в которой осуществляется добыча, а в интересах внешнего рынка и иностранных добывающих компаний.
Модель построена на том, что вывоз ресурсов определяется максимальными возможностями его добычи при минимизации затрат в стране пребывания, яркий пример тому Арселор Миттал где уже случилась развязка, Тенгизшевройл, Карачаганак, Северо-Каспийский проект и другие, где она еще предстоит. Сюда же верстается минимизация затрат добычных компаний на приобретение оборудования и комплектующих, материалов и услуг внутри страны и максимизация закупа по импорту у собственных промышленных метрополий.
Это – что касается физических потоков экспорта-импорта и расчетов по ним. А другая, не менее важная составляющая «вывозной» модели, это ее внешнее инвестирование и кредитование. С соответствующим вывозом доходов от такого зарубежного финансирования.
Скрепой же такой модели является компрадорская вовлеченность в нее правящей верхушки: бывший Ельбасы и его «ближний круг» опосредованно или даже непосредственно выступали в качестве сырьевых экспортеров, «иностранных» инвесторов и кредиторов, с откладыванием доходов за границей.
Соответственно, компрадорская верхушка обеспечивала, через национальное законодательство и через кадровый подбор в госаппарате, вполне легальные механизмы «вывозного» функционирования.
Основные из них:
а) Осуществление основных экспортно-импортных и кредитных и инвестиционных операций за пределами таможенной, фискальной и банковской юрисдикции, финансовый капитал в страну даже не заходит. Тенге в такой схеме играет роль финансового гетто, в котором национального кредита и инвестиций нет в принципе, а любая производственная деятельность, посягающая на уменьшение прибыли иностранных добытчиков, подавляется;
б) трансфертное ценообразование: декларирование стоимости экспортируемого сырья определяется не мировыми ценами, а из расчета возврата только того объема валюты, который необходим для конвертации в тенге и оплаты внутренних расходов;
в) Функционирование Национального банка не в режиме кредитора первой инстанции, а в режиме заемщика у самих банков второго уровня. Через привлечение депозитов и продажу заемных нот, Нацбанк привлекает в постоянном режиме от 3 до 4 триллионов «свободной» ликвидности БВУ, с выплатой им ежегодно от 500 до 800 млрд эмиссионных тенге. Эта денежная эмиссия обеспечивает сверхдоходы коммерческим банкам, избавляя их от кредитования экономики, идет на дальнейшее усиление кредитной зависимости казахстанцев, либо непосредственно проливается инфляционным дождем на внутренний рынок. Организуемая таким образом самим Национальным банком двойная, против импортируемой, инфляции используется им как повод для поддержания удвоенной или даже кратной базовой ставки, якобы для борьбы с инфляцией. На самом деле, именно кратно завышаемая базовая стоимость собственных денег в стране надежно блокирует любое производительное кредитование, раздувая лишь сверхдоходы коммерческих банков.
В первые годы запуска такой модели, благодаря непрерывному росту мировых сырьевых цен, с параллельным наращиванием сырьевой добычи, «вывозная» экономика давала столь мощный валютный поток, что для его отсечения был создан Национальный фонд, как, якобы, фонд «будущих поколений». Фактически – как способ возврата, через покупку их «ценных бумаг», валютных затрат приобретателям экспортируемого сырья. И как гарант не только от попыток, но и от самой мысли о возможности использования валютных избытков на цели собственного промышленного и социального развития.
«Тучные годы» позади, Национальный фонд еще с 2013 года переведен из накопительного в расходный режим, и с тех пор «вывозная» экономика еще может поддерживать свое существование, но по нисходящей и с накоплением все больших проблем.
Соответственно, чем активнее правительство, запертое в рамках «вывозной» модели и демонстрирующие не только неготовность выйти за ее рамки в сторону целеполаганий президента, но даже и неспособность осмыслить происходящее, будет пытаться закрывать самые уязвимые места, тем быстрее и надежнее социально-экономическая ситуация в Казахстане, а с нею и политическая, будут доведены до явственной невозможности продолжения.
Среди проблем три самые болезненные.
Первая – это критически низкий уровень жизни и платежеспособности населения. Но эту проблему правительство даже и затрагивать не будет. Тезис из предвыборной программы президента Токаева о загнанных в «ловушку бедности» гражданах как был озвучен, так тут же и забыт.
Вторая, это бюджетный кризис: огромная долговая нагрузка, громадный рост затрат, поддержка за счет роста траншей из Нацфонда. Предыдущее правительство делало ставку на новый Налоговый Кодекс, предусматривающий повышение НДС, КПН и других поступлений. Теперь проект отменен. Взамен премьер попытается секвестировать бюджетные затраты и, по всей видимости, сосредоточится на возврате «незаконно выведенных активов». Здесь, однако, возможности сильно ограничены, уже в этом году, вероятно, станет ясно, что концы с концами все равно не сводятся и что-то надо предпринимать. Или что-то (кого-то) менять.
А третья болевая точка, это как раз тарифы, практически во всей инфраструктуре. Которые, утверждают в «Самрук-Казыне» и правительстве, не обеспечивают безубыточность даже эксплуатации. Не говоря уже о необходимости громадных вложений в обновление и развитие электроэнергетики, ЖКХ, ГСМ, в производство газа и в железнодорожную инфраструктуру.
Правительство же в наборе всех остро кризисных проблем будет браться только за то, до чего сможет дотянуться. До вызволения казахстанцев из «ловушки бедности» оно дотянуться не сможет и в эту сторону даже не потянется.
До сокращения бюджетных расходов — дотянуться сможет, и сколько сможет сократит. И все равно попробует дотянуться и до повышения налогов.
Но проще и легче всего дотянутся до повышения тарифов и здесь правительству придется оттянуться по полной. Тем более, что процесс уже запущен, включая уже подписанные контракты «под ключ» с китайскими и российскими «инвесторами».
Это — что касается «созревания» плода «вывозной» экономики до высвобождения созревающих в ней семян нового и справедливого Казахстана. Семена, это вызволение казахстанцев из «ловушки бедности», это мощный экономический рывок, создание прочного промышленного каркаса, обеспечение экономической самодостаточности и, на этой базе, удвоение ВВП к 2029 году. Открываем предвыборную программу президента Токаева – и его послание народу хотя бы за 2023 год — там все написано.
Почему глава государства, разбрасывая обещающие столь щедрый урожай семена, не требует от своих же назначенцев их возделывания, вопрос не к нам.
Однако не только нам – самой стране и народу лучше всего будет, если президент Токаев, плоть от плоти старого Казахстана, однако не от его компрадорской начинки, сохранился бы в распадающемся плоде здоровой косточкой, дающей крепкий росток.
Продолжая нашу аллегорию: для прорастания семян из завершившего свой жизненный цикл плода, необходим еще и приход новой весны.
И, похоже, следующая политическая весна для Казахстана, вслед за началом военно-политических развязок по Украине, может прийти уже в сезон 2025 года. А если правительство к тому времени еще не успеет окончательно задушить нас тарифами, мы будем только рады.
Хотя, если мыслить реалиями, внешняя ситуация для ускорения прихода весны Нового Казахстана может созревать еще и год, и два, и три, стоило бы и нам самим поторопиться.
С этой целью мы – Альянс предпринимателей «Парасат» в лице его Координационного совета, опубликовали, как отзыв на выставленный на обсуждение в «открытых НПА» проект «Национального плана развития до 2029 года», свою собственную альтернативную концепцию.
Авторы официальной версии поразительным образом вообще не упоминают в ней ни о предвыборных обещаниях президента, ни основные тезисы из посланий народу. Мы же в альтернативном проекте как раз исходим из осуществления целеполаганий президента. Сколько еще: год-два-три или больше потребуется для попадания таких целеполаганий на готовую их принять почву, пока не знаем. Но всхожести наше видение Нового и Справедливого Казахстана не потеряет, всходы будут!
***
Проект концепции альтернативного Национального плана развития Республики Казахстан до 2029 года в свете реализации предвыборных обещаний и целеполаганий президента будет опубликован в ближайшие дни.
***
© ZONAkz, 2024г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.