На следующий после выхода этого номера день станет известен приговор экс-Премьеру.
А пока попробуем, пользуясь жанром sinoptikos, предсказать будущее.
Кое-что угадать совсем не трудно.
Приговор, конечно, будет обвинительным. (В противном случае смысл судебной затеи вообще от нас ускользает и кому-то (нам или устроителям) придется собственноручно застрелиться по профнепригодности.)
Наверняка, запрашиваемые прокурором 12 лет суд скостит. Но, также наверняка, срок дадут не менее пяти лет и трех месяцев. Это так же точно, как и то, что следующие президентские выборы состоятся, как определено Конституцией, в первое воскресенье декабря 2006 года.
Но, вполне вероятно, срок дадут и меньший. Потому что вероятность досрочных выборов тоже нарастает.
Кто говорит о досрочных выборах? Теперь уже все говорят! А что возбудило такие разговоры? Да суд и возбудил. И теперь тот срок, который получит бывший глава правительства и орденоносец (не бывший) и будет восприниматься как оставшийся до выдвижения кандидатов. Такой вот логический круг.
Смогут ли судебные исполнители исполнить приговор и посадить осужденного? На языке межнационального общения эта загадка представляется нам неразрешимой, однако выручить может язык государственный.
Как всем (примерно пятидесяти процентам) граждан Казахстана известно, в казахском языке имеется так называемое сложное настоящее время, составляемое двумя глаголами. Первый из них означает собственно то действие, которое субъект совершает в данное время: плавает в бассейне, зарабатывает деньги, расслабляется с друзьями или спит с любимой женщиной, а в заключение ставится один из четырех вспомогательных глаголов, отдельно переводимых как “сидеть”, “стоять”, “ходить” или “лежать”. Лица, только-только приступившие к изучению госязыка, нередко понимают такие сочетания буквально, и у новичка вполне может получиться, что осужденный Кажегельдин, выступая, допустим в Конгрессе США, именно сидит. Хотя глагол отыр в данном случае означает всего лишь временность (ограниченную продолжительность во времени) того, что наказанный делает в данный момент.
(И еще к сведению начинающих: вот если бы к тому, что сейчас творит лидер РНПК в эмиграции был применен вспомогательный глагол жатыр (лежит), тогда его нынешние действия следовало бы понимать как постоянные навсегда, иначе говоря – на пожизненный срок).
Зададимся теперь вопросом: каковы будут последствия суда?
Целый ряд газетных аналитиков предсказывает, что лиха беда – начало, и теперь под суд пойдут и другие высокопоставленные коррупционеры. Что ж, если исходить из того, что вместе (вместо) с отсутствующим Кажегельдиным на скамье подсудимых оказалась не просто вся “команда”, но и само явление под названием приватизация, тогда, конечно, большинству свидетелей на этом суде предстоит переоформление в подследственные.
Но нам такая логика кажется неправильной. Потому что по ней можно зайти слишком далеко.
Простаки, ждущие следующих процессов, не с того конца понимают причины, по которым свидетели отважились на показания. Например, они поверили президенту “Казахмыса” В. Киму, что тогда он давал взятки Кажегельдину потому, что его боялся, а теперь вот он боится проснувшейся совести. Мы же уверены, что В. Ким, когда давал взятки Премьеру, как раз совершенно его не боялся, как и сейчас он не боится Кажегельдина, потому что тот уже не глава правительства. Потому и свидетельствует против него.
Боится ли В. Ким своей совести? На счет его совести нам ничего не известно, но вот казахстанского правосудия, которому он смело признался в таком уголовно наказуемом деянии, как взяткодательство, он явно не боится.
Или, допустим, некто предприниматель Оразбаев за ширмой, признавшийся что перечислил два с половиной “лимона” баксов другому предпринимателю — Ибрагимову, чтобы тот купил Премьеру собственность в Бельгии. Ведь этот некто Оразбаев – он же не побоялся напрямую подставить под статью о взяточничестве предпринимателя Ибрагимова, неотделимого от предпринимателей Машкевича и Шодиева, а всех вместе – от славной Евразийской группы и Гражданской партии!
И, обратным ходом, что-то не зафиксировано встречного испуга от признаний заширменного Оразбаева ни со стороны Паттоха Шодиева, ни его коллег Алмаза Ибрагимова и Александра Машкевича.
Хотя люди с более слабыми нервами иной раз и своего отражения в зеркале пугаются.
Наверное, еще до суда получили основные привлекаемые некие заширменные гарантии насчет непривлечения.
То же нам кажется и насчет пошедших свидетелями министров с акимами.
Вот увидите, профессиональные недостатки памяти никак не отразятся на профессиональной карьере г-на Храпунова. Если и поменяет он пост акима Алматы, то совсем не на жесткую скамью.
Это же мы можем предположить и в отношении В. Кима. Заметьте: он ведь не просто глава частного иностранного концерна, но и менеджер предприятия с контролируемым государством пакетом акций. То есть, — он тот, кому наше родное правительство вполне доверяет стратегическую отрасль и, судя по всему, продолжает доверять.
Не далее как вчера Президент, в речи на открытии парламентской сессии, подтвердил, что во всех ключевых компаниях государство сохранило за собой достаточно акций для влияния и контроля. Выходит, есть такой блокирующий-контролирующий пакет и в империи г-на Машкевича. Наше предположение, в какую сторону будут направлены эти блокировки, мы здесь изложили.
Хотя, честно говоря, хотелось бы оказаться плохими пророками.