Президент говорил Галымжану: “Ну смотри! Я предупредил!”

Петр Своик: Галымжан Жакиянов сегодня был прав, когда сказал, что президент вышел из отпуска и дал четкую, жесткую команду все завершить с известным результатом еще в июле месяце. Судья, две недели все-таки как-то соблюдал правила, и даже у нас возникала иллюзия, что чуть ли не на самом деле судья вслушивается в то, что происходит. Но сегодня с утра все стало ясно.

Защита предоставила доктринальные заключения, т. е. заключения самых ведущих ученых Казахстана. Эти документы уже в деле есть, и судья согласно закону должен их принять. Но он придумал совершенно анекдотическую, на мой взгляд, формулировку, что он не может эти документы принять, потому что они даны не под присягой. Само по себе это смешно, но, тем не менее, был произнесен такой аргумент, и поэтому мы вынуждены были этих экспертов вызвать в Павлодар, чтобы они под присягой сказали: “Да, это мы писали и там все правильно”.

Прилетел профессор Кудяков из Санкт-Петербурга. Вообще, это очень известный профессор не только в России, он наш казахстанец. Он имеет очень большой авторитет у нас. Я просто могу сослаться на себя, когда я был председателем антимонопольного комитета, именно Алексей Иванович часто консультировал нас, в том числе и в законопроектах, которые мы вносили в парламент. Вот ему сегодня судья, хотя не имел никакого права, просто показал от ворот поворот.

Второй эксперт прилетел из Алматы. Его даже не пустили в зал суда. Это то, что было до допроса Галымжана Жакиянова.

Допрос просто лишний раз подтвердил, что Галымжан настоящий лидер. Он, и как бывший аким, просто в пух и прах разбил все эти выдумки, которые придумывало обвинение. И плюс еще он сделал очень серьезную политическую часть, потому что его-то и арестовали из-за политики, и он рассказал кое-что. Он отвечал на вопросы. Он рассказывал, в частности, о встрече с президентом Назарбаевым у него дома, когда президент уволил Галымжана с должности. Был такой домашний разговор, и вроде, как показалось тогда Галымжану, конструктивный разговор. Он убеждал президента делать то, что предлагает ДВК. И тот вроде бы соглашался, но в конце он произнес угрозу такого типа: “А ты хоть понимаешь, что с тобой будет, если ты не образумишься?!”. Галымжан сказал: “Да, я понимаю”. В ответ: “Ну смотри! Я предупредил!”

Вот так закончился этот разговор президента и Галымжана. Будем надеяться, в протокол суда это занесено.

Елена Ребенчук: Вы знаете, сегодня не были допущены видные ученые, как российские, так и казахстанские. Один из них недавно стал российским, вообще-то это известный наш ученый Александр Иванович Кудяков – мой учитель. Он был в свое время единственным специалистом в области финансового права, т.е. к нему за консультацией обращались буквально все наши законодательные и представительные органы. Кстати, и он привлекался как специалист по делу Кажегельдина, и точно также поступили с его доктринальным заключением — не признали. В качестве специалиста не допросили.

Доктринальные заключения, которые сегодня отклонил суд и не допросил по ним специалистов, – это заключения по оценкам продажи госпакетов акций “Торткудук”, “Песчанский РМЗ”. В них юридически обосновано выделение акимом области Г. Жакияновым 2 миллионов тенге из резерва. Это и обоснованние оценки экспертами судебной экспертизы объектов на Камзина, 33 и Комбинатской,35, т.е. объектов обмена, которые вменяются в вину Г. Жакиянову, хотя к этой мене он отношения никакого не имел.

По сути, мы сейчас защищаем не Жакиянова, а защищаем Рюмкина, Имангазинова, Горбенко, т.е. всех тех, кто занимался меной складов.

25 июля нам отклонили доктринальное заключение, суд обосновал это тем, что они не могут быть приобщены как доказательства, потому что лица, их подписавшие, должны быть допрошены в суде как специалисты. Что мы быстро и сделали. В пятницу рассмотрено доктринальное заключение представителей кафедры КазГЮУ — гордости нашего права Диденков, Скрябин, Пасин, Климкин. Суд их допустил, и мы настояли, долго уговаривали судью и допросили доцента кафедры Скрябина по правоприменению 405 постановления. Он подтвердил, что 405 постановление давало право акимам областей распоряжаться коммунальной собственностью.

Я предупредила судью, что у нас приезжают еще 2 специалиста в понедельник. Он прекрасно это знал, потому что у нас 8 доктринальных заключений и их нас все вынудили подтверждать в суде с подпиской о том, что специалисты предупреждены за дачу ложных показаний. Что мы и обеспечивали.

Но судья экспертов в зал не допустил, доктринальные заключения не приняли. Защита это расценивает как ущемление прав на защиту – это безусловное неравенство сторон в процессе. На сегодняшний день нет никакой состязательности, хотя кто присутствовал на судебном процессе, знает, что мы разбили, камня на камне не оставили на этих лжеэкспертизах со стороны обвинения. По этому поводу мы заявили еще одно ходатайство, на что судья мне ответил: “Торг не уместен!”

Михаил Ботвинкин: Сегодня складывается впечатление, что в пятницу что-то произошло. Мы можем только догадываться, но результат был заметен. Судья резко изменил характер ведения процесса, он стал торопиться, он стал ограничивать в основном нашу сторону в судебном процессе.

Он стал отклонять практически все ходатайства очень быстро, даже не давая возможности всем высказаться в полной мере. Даже вопрос с оглашением показаний А. Рюмкина, который имеет архиважное значение в этом процессе, был решен очень быстро. Я уже не говорю, что показания Рюмкина, как основного свидетеля обвинения, оглашались скороговоркой, просто скороговоркой. По всему видно, что суд очень торопится. Что произошло?? Петр Владимирович высказал свое предположение, может, это и не предположение, а информация достоверная. Суд очень торопится на этой неделе, может быть, даже в середине вынести приговор.

Я хотел бы вернутся к теме, касающейся Рюмкина. Мы, защита, все-таки полагали, что обсуждение и оценка этого вопроса, возможность или невозможность оглашения его показаний будет как-то более обстоятельно в суде изучена. Но суд проигнорировал все наши ходатайства и заявления. Не было возможности обратить внимание на те многочисленные противоречия в показаниях Рюмкина, которые были во всех четырех протоколах его допроса.

Возможно ли такое в России? Я могу говорить только о своей практике. Как правило, доктринальные заключения приобщаются к материалам дела. Да, никто не говорит, что суд обязан принять во внимание доктринальные заключения, но не принять его – это нонсенс на мой взгляд. Во-первых, это демонстрация слабости, боязни.

Чего боитесь?! Чтобы просто не приобщать и не пускать в зал свидетелей, специалистов, уважаемых ученых для того, чтобы они дали свои пояснения, — я считаю это беспрецедентно.