“Дары осени” в вагонах воспоминаний

Осень, как издавна заведено самой природой, пора урожайная. А урожаи бывают самых разных видов – зерновых, бахчевых и всяких других сельскохозяйственных, скажем так, культур. Но и бывают также культуры (вернее, культура) совершенно иного порядка, выражающиеся в основном в словесной (монументальной, музыкальной, живописной) форме. С них тоже снимают урожай. Этот своеобразный итоговый период одним из своеобразнейших интеллектуалов из Латинской Америки весьма удачно был назван “Осенью патриарха”. Что удивительно, маэстро Маркес точно в воду глядел. В том числе и в территориальные воды нашей родной матушки – Казахии. Ибо в нашем демократически-патриархальном обществе с его извечным культом аксакальщины его слова звучат почти пророчески: самого разного калибра патриархи-аксакалы у нас при любых обстоятельствах снимают урожай (или за них снимают) в осеннюю пору своей жизни. Правда, он может нередко оказаться жиденьким, но не велика беда – приписки в нашей стране получили постоянную прописку еще с не таких уж далеких досуверенных времен. Кое о ком из подобных аксакалов – самолюбователей нам уже приходилось писать в предыдущих выпусках нашей рубрики. Но истины ради нужно сказать, что есть в этом ряду не просто стоящие, но и действительно стоящие люди. Преимущественно о них сегодня и речь. К тому же нынешняя осень выдалась крайне урожайной на воспоминания.

В этом смысле особо показателен, на наш не совсем уж субъективный (надеемся) взгляд, журнал “Парасат”, который, надо полагать, под постоянным прессингом дикого рынка неплохо научился “говорить недозволенное в рамках дозволенного” или “скандалить по правилам, установленным арбитрами скандалов”. Словом, хотя это буря в стакане воды, но буря натуральная, происходящая (к счастью?) под бдительным оком контролирующих, как говорится, органов. Кстати, народная молва приписывает авторство достаточно буянистого выражения “Давайте нарушать законы в пределах законности!” одному из колоритных деятелей казахстанской политики, который, увы, то ли неправильно был понят арбитрами скандалов, то ли по другим причинам, но во всяком случае ныне на время отодвинут на скамейку запасных, то есть до поры до времени безопасных игроков.

Впрочем, давайте обо всем по порядку. “Зубы” у “Парасата” стали еще острее, когда он опубликовал у себя на страницах сердитые воспоминания одного из зубров нашей поэзии С. Иманасова, который, по его словам, проработав около двух лет в недрах Алматинского облакимата под началом куда более напористого, чем он сам, и умеющего легко заарканить любого строптивца в своей команде г-на З.Нуркадилова, выдал на-гора очередную вариацию на неумирающую в силу своей живучести тему “Акын мен экiм” (“Поэт и правитель”).

Материал публиковался в нескольких номерах кряду (за 2001 и 2002 гг.) и постоянно вызывал читательский, что называется, интерес. Поэт, который (не без оснований) давно себя видит среди убежденных претендентов на роль очередного патриарха отечественной словесности, удивился не на шутку, когда увидел, что там, среди чиновничьего люда, его пламенная поэзия мало кому освещает путь, напротив, даже и раздражает. Словом, с ним стали обращаться не как с потенциальным, если уж пока что не состоявшимся классиком, а строго по табелю о рангах – поэт и новоявленный чиновник отвечал в акимате за освещение его деятельности в СМИ и за связь с общественностью. Получилось, что его “дергают” без конца: то не сумели по достоинству оценить его новый шедевр, то обаятельная на вид замакима Ж.Амирханова поставила ему на вид за то, что тот не пожелал уступить место в зале Ермеку Серкебаеву (“Да ведь он сам Серкебаев! Вы что, не знаете его?!”), что заставило нашего Секе в тот же момент удариться в высокие ноты: “А кому, скажите на милость, известно, кого из нас – Серкебаева или меня – история поставит на более достойное место?”. Скапливалась обида, скапливалась, и в один, надо полагать, далеко не прекрасный для семейного бюджета день (чиновничья его зарплата в несколько раз превышала прежнюю, редакторскую, к тому же в акимате ему, правда, вместе с парочкой симпатичных, но, разумеется, не для него, дамочек выделили обслуживавший его транспорт), бунтарский дух поэта проявился в полную меру: он взорвался как гром среди ясного неба – уволился с работы и опубликовал свои разоблачения чиновничьего произвола в “Парасате”. И он был по-своему прав, поскольку, как несомненно одаренный поэт, заслуживал большего к себе внимания. Но в то же время совершенно прав и З.Нуркадилов, который, отвечая на вопрос корреспондента “Казак адебиетi” по данному поводу, лаконично заявил: “В акимате нет штатной должности поэта”. А этот постулат при желании можно истолковать еще рельефнее, выпуклее: “Не суйся в чужой монастырь со своим уставом…” То есть, идя на работу в облакимат, господину поэту нужно было принять правила игры, по которым там действуют. Если действительно правда, что красота требует жертв, то это справедливо и в отношении административной работы, которая требует от господина создателя красоты таких же, если не больше, жертв. И это непреложный закон физики – помните “золотой” закон механики? Кстати, примерно такая же история случилась до Иманасова и с другим нашим достаточно возвышенно настроенным поэтом и весьма горячего тонуса публицистом Аманханом Алимом, который, захлопывая за собой дверь вышеозначенного высокого госучреждения, выступил в том же родном (писательском) издании с достаточно дерзким (!) материалом “Почему я ухожу от Нуркадилова?”

А ответ очень прост: “Если шеф не прав, то обратись к первому пункту правил, где написано, что тот всегда прав”. Что же касается господ литераторов, казалось бы, благополучно отсиживающихся в качестве клерков в коридорах (извиняюсь, в кабинетах) власти, то здесь возможны два варианта разумного ответа: а) они вовсе не художники (поэты), а просто выдавали себя за таковых; б) если они и были действительно художниками, то попав “наверх”, потеряли свое творческое лицо или, в лучшем случае, замаскировались, как говорится, до лучших времен. Не зря, как нам кажется, жалуется талантливый прозаик Тулен абдиков (“К.А.” за 06.09.02.), что “вынужден был терпеть (в самом деле и сейчас терпит. – Г.М.) произвол духовных карликов”. А ведь человек практически безвылазно сидит в администрации главы государства по крайней мере лет десять и никуда не собирается уходить. Просто сидит и продолжает терпеть унижения. Терпеливый, так сказать, человек. Крайне терпеливый… Правда, у него есть для этого своеобразный контраргумент: “Но, с другой стороны, я не могу сказать, что тут время прошло даром. …Здесь есть возможность увидеть много такого, чего другие просто не успели увидеть. Дай Бог, может, увиденное когда-нибудь станет сюжетной основой для моих будущих произведений”. Есть все основания предположить, что, конечно же, станет, когда День настанет, и наш дальновидный Токе ударит автомобилем по бездорожью, то есть нанесет мощнейший ретроспективный удар по тем \»духовным карликам\», от которых пока вынужден терпеть. А пока, так сказать, занимает выжидательную позицию. После чего, когда \»карлики\» будут уже безопасными, безобидными существами, мы с вами получим уникальную возможность быть посвященными в святая святых высочайшего двора. Слов нет, это и есть умное решение. И разумное. А если мои коллеги-литераторы будут громко уходить и \»взрываться\» односерийным залпом (см. выше), то чиновники-победители скажут примерно следующие слова и будут правы:

(Имеется в виду его острое, как меч, перо. — Комментарий принадлежит автору).

Помнится, покойный ныне историк Б.Кожабеков приводил из его жизни следующий поучительный пример. Берут, значит, у одного именитого француза интервью. Наши, разумеется. И на вопрос о том, кого он считает лучшими в казахской литературе, он, не задумываясь, отвечает: \»Messieurs Aouezov, Sokpakbaev, Mousrepov\». И тем самым буквально шокирует нашего, домашнего, интервьюера. Как же быть теперь с этим непрошеным, поэтому и гадким, как утенок, Sokpakbaev-ым? С первой и третьей фамилиями все ясно, о них просто речи нет. Классики, да еще какие! А этот, забодай его комар, мало того, что с приветом, засунул свою непутевую башку между двумя гигантами. И тем самым вдребезги разрушил устоявшуюся иерархию. А его сопляка-персонажа, шалуна-шалопая Кожу (имя-то какое — миссионерское!) давно надо было гнать в три шеи, потому что он без зазрения совести кладет в сумочку учительницы живую лягушку и при этом делает вид, будто ничего не соображает. На казахском запретили издание этой явной аморальщины, искажающей советскую действительность. Но упрямый автор умудрился свою вещь перевести на русский язык прямо с рукописи — и пошло-поехало, пока не доехало до этого странного француза.

Cependant revenons `a nos moutons. (Вернемся, однако, к своим барашкам. — Выражение опять же из той, настырной, как мул, Галлии). Бердибеку на сей раз здорово повезло с мемуаристом: он сумел дать живой, как жизнь, образ этого гениального чудака. Обладая в полной мере художнической проницательностью и редкой юмористичностью, А.Тарази воссоздает реальную картину того времени. Уже само название его эссе — \»Олгендер кайтып келедi\» (\»Мертвые возвращаются\»), задуманное как реплика на роман Б.Сокпакбаева \»Олгендер кайтып келмейдi\» (\»Мертвые не возвращаются\»), свидетельствует о том, что эссеист подобрал верный ключ к разгадке творческой и жизненной сути этого глубокого, в то же время простого, всегда юмористичного и вечно грустного, словом, не в меру по тем временам интересного художника слова. Интересного, заметим, но зачастую без интересов, ибо он нередко работал против самого себя. Парадокс тут состоит в том, что Б.Сокпакбаев как художник пытался воссоздавать действительность такой, какой она ему видится (а она ему виделась во всей своей уродливой наготе), и добиться тем самым художественной (и жизненной) правды, но, увы, такая правда ужасно пугала поборников соцреализма. Кому он нужен был со своей правдой с оголенными нервами? Да, народу, простым читателям. А кому был нужен простой народ с его поиском правды? Вот такие тонкие места творческой биографии писателя убедительно и ненавязчиво, в юмористическом ключе раскрыты автором эссе. С чем мы его и чистосердечно поздравляем.

К счастью, и другие материалы мемуарного типа в большинстве своем получились весьма неплохими. Сказанное касается, мы в этом уверены, интервью Б.Мусалима с Шерханом Муртазой (\»Парасат\», № 9, 2002 г.), статья о нем же М.Кулкенова (\»Ана тiлi\» № 43, 17.10.02.) материал под названием \»Редактор-генератор\» Д.Ашимхана (\»Туркiстан\» № 39, 26.09.02.), эссе \»Так он боролся за язык\» Т.Какишулы о жизненном пути профессора Р.Бердыбаева (\»Туркiстан\», № 41, 10.10.02.), интервью Д.Камзабекулы со знаменитым кюйши (домбристом) К.Ахмедияровым (\»Жас Алаш\», № 124, 17.10.02.). Но я все же хотел особенно подчеркнуть интервью М.Ауэзова \»Оны тусiнгендер аз едi\» (\»Так мало было тех, кто его понимал\») о жизненном и творческом пути, об упорной борьбе за формирование национального самосознания казахского народа Айтана Нусипхана (царствие ему небесное!), опубликованное в газете \»Жас Алаш\» (17.10.02.).