Когда она говорила, акимы молчали

Женщины бывают всякими: тихими и уютными, как домашние тапочки; непредсказуемыми, как алматинская погода; печальными, как птица с перебитым крылом; наконец, политизированными или инертными. Маржан Аспандиярову (красавицу, журналиста, оппозиционера) за глаза, скорее, называют неудобной женщиной. То дорогу не там переходит, то скажет такое, что у обычных мужиков волосы на загривке дыбом становятся. Одним словом, красивая, но неудобная.

***

— Ничего удивительного в появлении этого материала нет. Естественно, приятного мало, но я считаю, что человек, который занимается политикой, должен быть готов к “шуткам” различного рода. Тем более, если он является представителем оппозиции. Я сама узнала об этом в прошлый четверг от кандидата в депутаты по нашему округу, руководителя Ассоциации инвалидов Кайрата Иманали. Он позвонил мне по телефону, с удивлением сообщил: “Вы знаете, ко мне в руки попала ваша листовка. Вы ее выпускали?” Мы с ним встретились. Уже в машине я стала зачитывать своему доверенному лицу текст, комментируя с юмором. Где-то на мосту Сайрана по улице Толе би раздался звонок на сотовый телефон, и приятный мужской голос мне сказал: “Ну что, получили, прочитали? Это только начало”. Люди, которые инициировали появление этой листовки, вели за мной наблюдение и убедились, что листовка мною получена.

В тот день я получила огромное количество звонков от избирателей: звонков недоуменных, звонков возмущенных. Но потом люди разобрались, что к чему, все поняли. Был и курьезный случай: позвонил один религиозный деятель, выразил свою радость по поводу того, что наконец-то кто-то встает на путь истинный, и предложил свои услуги.

Я далека от того, чтобы подозревать своих оппонентов по округу. Считаю, что их сил и даже сил Ауэзовского районного акимата недостаточно, чтобы осуществить такую масштабную акцию. А она действительно масштабная. По нашему первоначальному подсчету, было около десяти тысяч экземпляров листовок. Сейчас мы видим, что эта цифра гораздо больше, потому что ими завален весь округ — 1 микрорайон, Аксай-2 “А”, “Б”, Аксай-3 “А”, “Б”, Аксай-4. Листовки есть за пределами Ауэзовского района, по ряду центральных улиц, на зданиях школ, больниц и так далее. Причем бригада моих агитаторов и люди, которые меня поддерживают, ежедневно целенаправленно выгребают эти листовки из почтовых ящиков, и ежедневно они появляются вновь. В общем, не пожалели ни техники, ни средств, ни бумаги. Соответственно я обращаюсь с заявлением к генеральному прокурору республики, Центризбирком и председателю Комитета национальной безопасности. Для сведения отправляю копию заявления в представительство ОБСЕ в Алматы.

— Вы знаете, тема, конечно, достаточно интересная, но я об этом совершенно не задумывалась. Мне кажется, по крайней мере, это не предмет обсуждения в парламенте и не в компетенции маслихата. Сейчас редкий казахстанский мужчина в состоянии прокормить семью, я не говорю — содержать жену. По-моему, понятно, что наши женщины не нуждаются в том, чтобы их содержали. Сам подход к вопросу о многоженстве говорит об убожестве людей, подготовивших этот пасквиль. Видимо, по отношению ко мне нельзя было найти компрометирующего материала.

— Я родилась первого апреля в селе Кокпекты Семипалатинской области. У меня была сложная судьба, интересная биография, большая география. Я окончила филологический факультет в КазГУ им. Кирова. В Казахстане меня мало знают как журналиста, потому что публиковалась под фамилией мужа – М.Мороз. В 19 лет вышла замуж, уехала в Белоруссию. Мой муж Юрий был сварщиком на стройке. Из Белоруссии мы с ним уехали в Тюменскую область, на Крайний Север. Между Нижневартовском и Сургутом, на территории Ханты-Мансийского автономного округа, есть город Лангепас. Была даже такая шутка: “Где Макар телят не пас, вырос город Лангепас”. Нефть, стройка, газ. Конечно, эти годы были очень интересными и сказались на формировании моей гражданской позиции. Я работала в городской газете сначала корреспондентом, потом заведующей отделом. Тогда был популярен лозунг “вся власть – советам”, Россия была очень политизирована. Мы с нуля создавали газету, я была одним из известных в нашем городе журналистов. Мне приходилось на вертолете летать на хантыйские стойбища, полуостров Ямал, добывать материалы при температуре минус 46, когда дыхание на лету замерзает, и огромный башенный кран под воздействием низких температур ломается пополам. Такой был невыносимый холод. И в тех условиях я тоже по-своему боролась за справедливость. Уже тогда мне не давали покоя мысли о системе (ведь та система, с которой мы сегодня боремся, давняя); что человек, добравшись до власти, очень быстро забывает о том, как туда пришел, и человеческие нужды становятся для него второстепенными. Я об этом писала в своих газетных материалах и, будучи в России, в Ханты-Мансийском округе на альтернативной основе победила на выборах в городской совет. Победила начальника ОРСа Геннадия Ивановича Новикова. Вы знаете, что такое ОРС (отдел рабочего снабжения), это была самая крутая должность. В горсовете я была председателем постоянной комиссии по гласности и средствам массовой информации.

— Когда в 1991 году вернулась сюда, с большим интересом работала в Енбекшиказахском районе, в городе Иссык. Была заместителем редактора городской газеты “Енбекши казак”. У меня до сих пор сохранились дружеские отношения и с коллективом редакции, и жителями района. Я не ожидала, что теперь они будут звонить мне и предлагать свою помощь. К сожалению, закон о выборах не позволяет голосовать за кандидата другого округа.

Всякий журналист – политик поневоле. Можно публиковать описательные вещи, не давая оценку событиям. Когда-то я тоже думала, что журналист должен выдавать только факты. Но сейчас ситуация в Казахстане такова, что журналист несет на себе ответственность и должен думать, что он хочет сказать своим материалом. По большом счету, сейчас в Казахстане нет газет, в которые хотелось бы писать, не рискуя получить ярлык принадлежности к тому или иному собственнику, компании, группировке. Мой приход в политику — логическое следствие моей журналистской работы.

Практически все последние годы свою работу на телевидении, в сфере культуры я совмещала с занятием политикой. В 1996 году, когда было организовано гражданское движение “Азамат”, поддержала его идею. Когда “Азамат” зарегистрировали как политическую партию, я вступила в нее, хотя на тот момент работала в госструктуре.

— В свое время я была заведующей отделом культуры при акимате Енбекшиказахского района. Это было в 1993-1994 годах. Работала в Фонде помощи прессе и журналистам Казахстана. В 1997 году было сформировано Алматинское областное управление информации и общественного согласия, его возглавил Мурат Ауэзов. Я приняла предложение (для меня это было большой честью) и с интересом поработала под его руководством в качестве начальника отдела СМИ. Эта структура была как бы в двойном подчинении: по вертикали — Министерству информации и общественного согласия и по горизонтали – областному акимату.

— Вы знаете, по прошествии небольшого промежутка времени я убедилась, что министерство культуры, информации и общественного согласия — совершенно надуманная структура, без которой государство может вполне обойтись. И я предлагала идею реформирования этой структуры, она тогда, и сейчас тем более, проедает огромные бюджетные деньги. На самом деле достаточно оставить агентство по регистрации СМИ для фиксации технических моментов. Если бы у нас был принят нормальный закон о СМИ и если бы мы вообще жили в правовом государстве, это министерство вообще бы не понадобилось. Что касается культуры, верно говорят: “в одну упряжку впрячь неможно коня и трепетную лань”. Культура – совершенно отдельный пласт, во всяком случае, не то министерство, которое сегодня этим занимается. “Общественное согласие” и надуманные декоративные институты вроде Ассамблеи народов Казахстана – это “произведение” казахстанской власти, и не совсем удачное произведение. Несмотря на все “одежды”, в которую облекают ассамблею, она себя изживет. Все понимают, что это неконституционный орган, удобный президенту.

У меня действительно была возможность сделать блестящую карьеру. Мне периодически поступали предложения из Астаны возглавить департамент того или иного министерства. Но работать в этой системе означает играть по правилам этой системы. А система насквозь коррумпирована. Принцип расстановки кадров построен на взяточничестве, личной преданности, где люди мыслящие совершенно не нужны.

В Министерстве информации очень скоро я почувствовала кислородный недостаток. Представьте на полном серьезе, мы получаем за подписью Алтынбека Сарсенбаева 14 страниц директивы министерства, в которых нам предлагается пропагандировать акцию “весенний день год кормит”. Приводятся поговорки на русском и казахском языках типа “твой огород принесет тебе доход”. Бумага приходит в конце июля, и областные управления должны по всем городам и весям отправить рекомендации, чтобы в местных газетах появилась такая рубрика. Ну что я делала? Просто тихо саботировала эту кампанейщину.

Помните, как в 1999 году Алматинским областным акиматом была поднята идея сбора золота, Карасайский маслихат проявил инициативу “В золотой фонд – золотые вклады”? Однажды на заседании акимов районов и городов обсуждались мероприятия по выполнению этой инициативы. Управлению информации и общественного согласия поручалось пропагандировать акцию, обеспечить освещение в СМИ, и, причем неоднократно, прозвучала моя фамилия. Я поднялась и заявила, что отказываюсь выполнять распоряжение, которое нахожу нецелесообразным. И если юристам и экономистам предстоит обсудить правомерность и эффективность этого шага, то с моральной и этической стороны это безнравственное решение. Потом мы получили подтверждение этому.

В зале была полная тишина, но в коридоре районные акимчики пожимали мне руку и благодарили. И такая ситуация везде, в любом министерстве, маленьком акимате и президентской администрации тоже. Есть десятки, сотни людей, которые думают так же, как мы. Когда у людей, которые волею судьбы или в силу своей ограниченности, или особых качеств оказались во власти, появляются проблески, они звонят нам, предлагают встретиться на нейтральной территории, просят что-нибудь почитать из нашей литературы. Все понимают, что эта ситуация в стране, которую я характеризую как затянувшийся политический кризис, не может продолжаться вечно. И ее нужно ломать. Поэтому в любом государстве нужна и должна быть оппозиция – на то и щука в море, чтобы карась не дремал.

— Нет, но реакции не пришлось ждать долго. Тем более что почти параллельно с этим, 3 мая 1999 года, в Казахстанском пресс-клубе проводился круглый стол по обсуждению поправок к закону о СМИ. Было высказано много критических замечаний, нареканий по законопроекту. Я присутствовала там как представитель МКИОСа. После того, как прозвучали все замечания, мне передали микрофон, чтобы я их прокомментировала. И тогда я полностью поддержала журналистов, сказала, что этот законопроект не соответствует казахстанской реальности, разработан без учета мнений руководителей СМИ и введение этих поправок в действие сократит возможности журналистов и журналистики вообще. В перерыве ко мне за комментариями подошли практически все журналисты, вечером это было показано почти по всем каналам, и, как говорится, наутро я проснулась знаменитой. Начальник управления (тогда Мурат Мухтарович Ауэзов уже ушел с управления) возмущался: “Какое вы имели право?”

Будучи сотрудником управления информации, я приняла участие в работе учредительного съезда партии “Азамат”. Это был прецедент. Причем участвовала я не в качестве приглашенного, а в качестве делегата. В том же 1999 году меня выдвинули в кандидаты в депутаты парламента по одномандатному округу в Енбикшиказахском и Илийском районах. Из управления я ушла сама. Работать в этой системе оказалось невозможно.

— Страшно на самом деле то, как мы живем. У меня два сына. Старшему, Федору, 18 лет, младшему, Тимуру, – 16. И когда мне бывает страшно за них, я сама себе говорю: то, чем я занимаюсь, и ради них. Я далека от иллюзий, что наши выступления, заявления изменят все сиюминутно. Нужны годы, может быть, поколения. Но кто-то должен поднимать эти вопросы, разгребать окаменелости в нашем сознании. Когда мы получим пусть маленькие позитивные результаты своей работы, тогда все, что происходит в эти годы в Казахстане, будет оцениваться совсем по-другому. Как мы сейчас оцениваем 1937 год, или Чехословакию 1968 года, или 1986 год? Политический кризис 2001-2003 годов в Казахстане тоже будет переоценен. Я знаю, что у меня в этот период было свое место, была своя позиция в отличие от тысяч и миллионов людей, которые предпочитают жить в формате одного дня и ограничиваться казахским обывательским – “аспан ашык, карын ток, Аллага шукiр” (“небо чистое, я сегодня сыт, и слава Аллаху”).

Я совершенно не жалею, что однажды вступила в этот процесс. Если кто-то может по этому поводу иронизировать, ради бога. Но быть абсолютно непричастным к тому, как ты живешь в своей стране, в своем городе или коллективе… Мне кажется, человек должен пропускать это через себя. Мне многие говорят (то же самое на днях сказал полковник Бектасов — (начальник отдела по связям с общественностью ГУВД г. Алматы – авт.): “Все, что вы делаете, бесполезно, вас используют”. Когда-то меня эти слова задевали, сейчас я на них просто не реагирую. Если человек не захочет, им никто не будет манипулировать. Меня никто не использует. Это мое естественное состояние – не быть равнодушной к тому, что происходит.

— К сожалению, нет. К сожалению, потому, что если бы наши мужчины были достаточно сильны, а не сидя в парламенте делали заявления ради красного словца; если бы мужчины были по-настоящему разумны; если бы в них текла настоящая мужская кровь, которая не позволяет смотреть, как погибает родное государство, как руководство страны оставляет без будущего его же детей, тогда женщинам было бы нечего делать в политике. Если бы мне удалось такого мужчину встретить, я, безусловно, признала бы его превосходство.

— То, что политика имеет свойство подчинять многое ее интересам – это, конечно, факт. По-человечески, конечно, хочется отдохнуть, потому что уже много лет без отпуска. И когда приходишь домой уставшая, звонит городской телефон, начинает жужжать сотовый… Но ночь-то моя!

— Когда я была замужем, тоже сопротивлялась тому ходу событий, который был в маленьком городке нефтяников – хорошая семья только помогает заниматься политикой. Если бы мне встретился человек, который разделяет мои взгляды, это только помогло бы мне и ему тоже. Я не страдаю от мужского невнимания, но мужское внимание для меня не есть главная задача. Напоследок авторский анекдот. Разговаривала с человеком, вроде бы он мне симпатизировал, но я дала ему почитать книгу “Казахгейт” (тут М.А. заразительно засмеялась)… и он испарился. Ну, разве ж это мужчина?