Как ни странно, казахстанские СМИ практически не комментируют арест самого богатого человека России. Возможно, потому, что это чревато последствиями, ибо такое же может повториться у нас. Либо же существует другая причина: показательные судебные процессы в отношении Мухтара Аблязова, Галымжана Жакиянова и Аблая Мырзахметова отбили охоту у бизнес-элиты каким-то образом влиять на ход общественных процессов в республике. Какие бы причины ни существовали, нельзя не видеть одного: все процессы на постсоветском пространстве синхронизированы, кто бы что об этом ни говорил. Убедиться в этом можно на примере России и Казахстана. Порой даже не поймешь, кто у кого учится, то ли Владимир Путин у многоопытного партаппаратчика Нурсултана Назарбаева, то ли, наоборот, президент Казахстана — у молодого, но весьма искушенного гэбэшника. Но не это главное. Важно другое, как умело манипулируют оба президента либеральной риторикой, скрывая за этим жажду власти и желание во что бы то ни стало удержаться еще несколько лет во главе страны. А для этого все средства хороши.
Борьба с коррупцией, развернувшаяся нынче в России и Казахстане, носит своеобразный характер. Как-то причудливо складывается вся деятельность по искоренению зла, проросшего корнями в период “эпохи дикого капитализма” и охватившего все слои общества. Что сходит с рук одному, наказывается мгновенно в другом случае. И это характерно как для России, так и для Казахстана. До поры до времени олигархам или чиновникам прощается то, что они, мягко говоря, нагрели руки во время приватизации и разгосударствления. Но стоит им выступить с критикой существующего строя, так ситуация резко меняется. Из почтенных граждан они превращаются в изгоев; спускается команда: “Ату его, ату!” Так было в случае с Владимиром Гусинским, Борисом Березовским в России, так случилось с Акежаном Кажегельдиным, Мухтаром Аблязовым и Галымжаном Жакияновым в Казахстане. Избирательность, как говорится, налицо, и это свидетельствует о том, что о правовом государстве никто по-настоящему не заботится. Выдергивание и расправа с теми, кто критичен по отношению к проводимой политике, увы, есть данность, которую не преодолеть, пока в обществе не осознают, что так будет с каждым, кто покусится на власть.
Пока в России велась борьба с Владимиром Гусинским и Борисом Березовским, можно было еще поверить, что речь идет о борьбе с коррупцией. Хотя уже тогда было ясно, что руками Генеральной прокуратуры расправляются с теми, кто пытается сказать правду о происходящем в стране. Как только Михаил Ходорковский заявил о том, что он и ЮКОС стремятся к открытости и прозрачности бизнеса, стало понятно, что долго такое заявление без внимания не останется. И не только потому, что пришедшие нынче к власти в России спецслужбы стремятся перераспределить собственность. Просто специфика этих служб далека от прозрачности и открытости. И уж тем более недоверие вызывает человек, заявляющий о гражданском обществе, о необходимости системы сдержек и противовесов. Как только Михаил Ходорковский обозначил свои симпатии в политике и объявил, что он будет поддерживать одновременно СПС, “Яблоко” и КПРФ, то немедленно вспомнили о том, что когда-то он не уплатил налоги, а компании, которыми он руководит, осуществляли незаконные операции. И теперь уже можно говорить о тенденции реализации двойных стандартов в наших странах. Михаил Ходорковский арестован. Кто следующий? Вряд ли это будут Олег Дерипаска или Владимир Потанин. Ведь они пока власть не ругают и о прозрачности бизнеса, открытости всех сторон жизнедеятельности общества речи не ведут. И у нас в Казахстане высокопоставленный госчиновник Аблай Мырзахметов отделался лишь условным наказанием; он-то, в отличие от Галымжана Жакиянова и Мухтара Аблязова, на власть не покушался и не критиковал. Получается, что тот, кто лоялен к власти, может спокойно продолжать заниматься бизнесом, скрывать доходы, уклоняться от уплаты налогов, выводить активы за рубеж и т.д. В России, например, Роман Абрамович может позволить себе покупку одного из самых дорогостоящих европейских футбольных клубов, хотя все понимают, что это всего-навсего вывод активов и сокрытие доходов. В Казахстане имена тех, кто использует такие же методы, у всех на слуху, но озвучивать эти имена боятся, ибо перед глазами пример Галымжана Жакиянова.
Все это было бы банально, если бы за этим стояли не просто судьбы людей, но и те тенденции, которые делают общество все более далеким от демократических ценностей, на верность которым присягали президенты России и Казахстана. В том, что мы все дальше отходим от демократических принципов, на которых вначале строился суверенитет, легко убедиться на вышеназванных примерах. Владимир Путин резко обозначил свою позицию по отношению к аресту Михаила Ходорковского, заявив о том, что борьба с коррупцией должна вестись системно и перед законом должны быть равны все. Хотелось бы верить в это, но налицо и другая тенденция. Владимир Гусинский, Борис Березовский и Михаил Ходорковский принадлежат к одной нации, и потому можно смело говорить о том, что президент России пытается использовать традиционное юдофобство (характерное только для верхов) для того, чтобы показать всем, что бразды правления он прочно держит в руках. Антисемитские настроения получили поддержку, а бизнес-элита уловила сигнал: “Если не будете послушны, то с вами могут поступить так же”. Казалось бы, Владимир Путин совершенно правильно сделал, уклонившись от встречи с политиками и предпринимателями по вопросу об арестованном главе ЮКОСа. Смешно апеллировать к главе государства, когда есть правоохранительные органы. Но в том-то все и дело, что как судебная власть, так и прокуратура работают по указке сверху, как и было десятки лет назад. Иными словами, здесь-то как раз ничего не изменилось, потому в чистоту намерений и слов российского президента не верится. Скорее, речь идет о том, что в преддверии выборов в Госдуму и предстоящей президентской кампании власти России избавляются от тех, кто может помешать проводить нынешнюю политику.
Лидеры политических партий в России и Казахстане все чаще начинают говорить о том, что экономические реформы тормозятся из-за того, что не подкреплены политическими. Модель, выстроенная в нашей стране, наглядно демонстрирует: президентская вертикаль без должного противовеса зашла в тупик. Институт полпредства, учрежденный Путиным, постепенно превращается в орган, дублирующий исполнительную власть. Федеральное Собрание, по существу, не имеет четких полномочий. Вся полнота власти находится в руках у президента. И за провалы в Чечне, за “Курск”, “Норд-Ост” и т.д. должен отвечать, прежде всего, Владимир Путин. Естественно, такое положение не устраивает всех. Вопрос только в том, кого больше. Оказалось, что больше президента. И вся так называемая борьба с коррупцией носит избирательный характер именно потому, что российский лидер наносит упреждающий удар, прежде чем бизнес-элита и политические партии сблизятся для того, чтобы предпринять попытки изменить ситуацию. Очевидно, Михаил Ходорковский понимал это. Трудно поверить, чтобы столь искушенный бизнесмен, как Ходорковский, не просчитал шаги власти. Еще более не верится в то, что глава ЮКОСа оказался настолько самонадеянным, что не верил в возможность своего ареста. Скорее, Ходорковский добивался этого, чтобы показать всему миру, насколько Владимир Путин не отвечает представлению о современном лидере государства.
Как бы то ни было, печально, что арест Михаила Ходорковского никак не комментируется у нас. Ведь то, что происходит у соседа, аукнется и у нас. Обратили ли внимание журналисты и политики на фразу Владимира Владимировича о том, что в некоторых странах существуют специальные органы для борьбы с коррупцией и пора такой институт создавать в России?.. А ведь речь идет, очевидно, о Казахстане, где несколько лет существует комиссия по борьбе с коррупцией. Вот только ни одного министра или акима области пока не наказали, хотя соответствующих материалов достаточно. То же будет происходить в России. Кампанейщина захлестнет по всегдашней привычке. Словом, хотели как лучше, а получилось как всегда. И вместо борьбы с коррупцией идет подмена понятий, призванная, как всегда, завуалировать то, что происходит на самом деле.