Предыдущие сказки здесь.
***
Сказка о гибком сознании
Жил-был такой человек. Жил он так долго, что забыл начало своей жизни. Хорошо всегда помнил только свой последний прожитый день. Когда ложился спать, что бы проснуться завтра. Так он жил — переживая всех. Времена и страны.
И всегда был при деле. При всяком деле.
Когда было время бросать камни, то он был быстр и меток, когда надо было собирать камни, то он был проворен и вынослив, когда было время копать ямы, то он копал глубоко и быстро, а когда надо было зарывать, то он зарывал старательно и основательно.
У всех есть свои мертвецы в шкафах, у каждого в своем. Наш герой складывал своих в чужие шкафы. Как кукушка подкладывает свои яйца в чужие гнезда. Так он избавлялся от всего, что могло отягощать его личную химеру.
Она была безобразна, вопиюща и крылата. Может быть, именно поэтому он всегда плавал сверху — никто не тянул его вниз.
Он всегда был там, где были правы.
У него было удобное, гибкое сознание, способное принять любую форму.
Он всегда кричал: \»слава\» и \»аллилуйя\».
У него получалось быть одновременно и \»за\» и \»против\».
Он был мячом и битой, пулей и воздухом одновременно.
Так получалось, что он всегда оказывался в любое время только с нужной стороны. Со стороны рабочей поверхности плахи. Всегда лезвием топора, всегда мылом и веревкой.
Он двигался, говорил, радовался. Он был твердо уверен, что живет своей счастливой уютной жизнью когда:
Чужая теплая кровь согревала его руки.
Чужие слова наполняли его рот.
Чужие мысли дергали его за нервные окончания.
Так, танцуя, он проживал дни и годы…
И чужая жизнь превращалась у него в долголетие, в котором не оставалось места ему самому.
Из жизни в геометрии
Была геометрия, и жили в ней фигуры. Разные. Углы – прямые и острые, линии — прямые и кривые, окружности круглые и многоугольники угловатые….
Жить бы, поживать, горя не знать, но вот прошел по геометрии слух… Кто впустил? Но распространился он повсюду, закружился от угла к углу. Слух о том, что есть какая-то другая геометрия. В которой все по-другому. Бесконечно… и сказочно!
Там прямые лини пересекаются… Там не бывает страшных и темных углов… Там нет точки отсчета!
Заликовали фигуры, простые и сложные. Мы все должны жить по-новому! Радостно закричали все, кто угловато, кто округло… Одна только незамысловатая прямая линия не захотела ни с кем пересекаться…
\»Но раз вы так хотите, — сказала она, — то сначала надо разобраться с содержанием и оглавлением. Раз по-новому, то давайте:
во-первых, мы все должны покончить с углами! Они такие прямые – значит неудобные! Они острые — значит опасные! Они все такие тупые — значит бесполезные!
Во-вторых, прямая линия – это главный эталон и основа основ!\»
И начали так разбираться…
Как только покончили с углами, то вслед за ними исчезли все треугольники, квадраты и прочие многоугольники. А беспечные овалы и окружности были уверены в том, что раз в нас нет углов, то и не о чем беспокоиться… Да не тут-то было. Линия была простая, но генеральная.
Нам не нужны всякие выпуклости.
Наш народ прям и линеен!
Суд решит, что с вами делать.
И суд постановил, что круг и всякие там примкнувшие к нему окружности, – это замкнутые кривые. И что нечего тут мудрить, все кривые надо разогнуть! Потому что мы должны быть прямы, как нож мясника, и точны, как гильотина.
Так осталась одна прямая линия без всякого содержания.
Может быть, стоит в таком случае нарезать прямую линию на черты и черточки. Из черточек сложить буквы, из букв слоги, а из слогов одно слово.
И слово это будет – РЕВОЛЮЦИЯ в геометрии.
***
Сказка о головной боли
Как-то заболела у царя голова. От чего — непонятно.
Народ-то завалил его своими жалобами. Достал, спасу никакого нет! То этого им мало, то другого много. Вот голова от них и заболела. Так сильно, что сил нет терпеть.
Позвал он первого лекаря. Лекарь прибежал, царя всего просмотрел, простукал, прощупал, руками развел и говорит.
— Все на месте у тебя, государь! Все в порядке! Вот только корона маловата размером. Давит. От нее и голова болит. Расширить бы надо.
Обрадовался царь. Лекаря приказал наградить, а корону расширить. Новую корону царь надел, поносил день, другой, а голова болеть не перестала. Велел он тогда второго лекаря позвать. Позвали.
Прибежал, глазки закатил, ручками замахал, молитвы зашептал…
— \»У Вас, — говорит, — Ваше высочество — аур вокруг не тот. Новый надобно.
Разогнал тогда царь лакеев да советников и новых набрал. Первого лекаря велел в тюрьму посадить, награду у него отобрать и второму отдать. А голова-то все равно болит, никак не проходит. Как будто боль навсегда в его царской голове жить поселилась.
Третьего лекаря царь уже не стал звать, суеверным стал. Объявил он народу о том, что кто его голову избавит от боли, того наградит он по-царски. Ну а всех, кто не сможет — тех в тюрьму. К прежним лекарям в компанию.
А кому в тюрьму охота? Народу и так не сладко. Но нашелся один смельчак, вызвался помочь царю. Пришел он во дворец и принес с собой аппарат необычный.
— Вот; — говорит, — лучшее средство от головной боли. Заграничное. Гильотень называется.
Обрадовался царь.
— Наконец, — говорит, — один умный человек в моем государстве сыскался! О своем государе подумал! А как работает сей аппарат?
— Очень просто, звезда вы наша, кладете головку свою царскую сюда. Сверху чик и нет головной боли!
Понял царь, рассмеялся и говорит:
— Раз уж так, то несите мне все ваши жалобы, будем в них причину болезни искать.
Бывают же в сказках такие враз поумневшие правители. А в жизни?..
***
Песни, которые мы выбираем
Свобода, как песня, — заразительна. Кто поет о ней, тот заражает своих слушателей. Те мгновения, что звучит музыка, легко быть свободным. Но запомнит ли сердце, сохранит ли память?
Жила певица и пела песни. Она пела легко и свободно. Всем хотелось слушать, чтобы почувствовать себя свободными и счастливыми, пусть ненадолго, хотя бы на одну песню… Так она помогала людям почувствовать вкус свободы.
Но когда в стране одна большая стройка. Когда все строят одну большую тюрьму, размером в целую страну. На крыше которой, под солнцем, живет одна счастливая семья. Которая сама сочиняет и сама поет свои песни. Эти песни звучат повсюду, не переставая.
Слушая их песни, люди заражаются страхом и рабством. Они требуют для себя новых оков и надзирателей.
Если мы помогаем строить себе тюрьму и хотим прожить в ней долго, то всем стоит заранее побеспокоиться. Каждому о своей камере, о своих наручниках, о своей тюремной похлебке, о своих песнях…
А может, стоит выбирать!
Выбирать сердцем.
И, выбрав, не просто слушать, а подпевать. Петь всем вместе и во весь голос ту песню, которая делает свободным тебя и страну, в которой живешь.
Жила певица, она была просто женщиной — прекрасной, слабой и беззащитной. И однажды ей потребовалось, чтобы то мужество, что она отдавала слушателям, ту любовь, что она дарила людям не задумываясь, вернулось к ней уверенностью и надеждой.
Уверенностью и надеждой в том, что запомнили сердца и сохранила память.
Свобода длиннее песни, если ее сохраняют и если ее защищают!