Темное мрачное здание, с пустыми грязными окнами и прилежащей территорией, обмотанной колючей проволокой, возвышается над главной магистралью столицы. Мимо проносятся правительственные и дипломатические кортежи. В углу здания, у глухих металлических ворот на солнцепеке, толпятся измученные люди. Изредка ворота открываются и внутрь проскальзывают несколько человек.
Это не Лефортово и не Кресты. Посольство Российской Федерации. Форпост государства Российского в Киргизии. Русские исходят из Киргизии. Только по официальным данным, озвученным после очередной революции и грабежей, более 70 тысяч человек готовы покинуть территорию, на которой родились они, их дети, где похоронены их предки. \»Бегущая строка\» на всех телеканалах заполнена объявлениями о продаже имущества. \»Новые\» правители, с точностью до знаков препинания, повторяют риторику властей старых о нерушимости дружеских уз русского и киргизского народа.
Через несколько дней после погромов, на фоне толпы, рвущейся в посольство, посол Российской Федерации Шмагин и и.о. министра иностранных дел Киргизии Отумбаева закладывают, улыбаясь объективам, памятную капсулу. И.о. министра деловито поучает Чрезвычайного и Полномочного Посла — \»не так, мол, кирпич кладешь\». Трудно было избавиться от впечатления, что продолговатый металлический предмет с письменами закладывается в надгробие России, а не в фундамент нового посольства. Россия уходит из Тянь-Шаня, бросая в заложниках своих соотечественников и военную базу, ради невнятных геополитических интересов и призрачного влияния на киргизскую элиту.
Нет плохих народов — есть плохие люди. Трудно не согласиться. Но зачастую именно \»плохие\» презентуют народ на телеэкранах и в элитах. И лучший показатель — мартовская \»революция\» в Киргизии. Здоровая половина Киргизии точно идентифицировала: кто захватывал \»Белый дом\», кто из него бежал, кто в него пришел, кто громил и поджигал город. Это одни и те же люди — плоть от плоти и кровь от крови. Только жили они на разных социальных этажах.
Одни сутки расставили все на свои места. Как будто не было миллиардов долларов, вброшенных в демократию и политкорректность. Как будто не было тихого, убаюкивающего голоса, журчащего о вечной дружбе, \»данности богом и судьбой\» и толерантности. Враз не стало 40 процентов населения страны: узбеков, русских, дунган, украинцев, уйгуров и многих других, задвинутых на задворки политической жизни межклановыми разборками киргизской элиты.
Стало очевидно, что логика развития страны выстраивалась на непрерывной возгонке национального квазисамосознания и шовинизма. Как в дурном сне повторилось начало 90-х годов. Наплыв люмпенов из всех областей, захват земель, истеричные крики о национальной и социальной справедливости. \»Почему инородцы имеют дома и квартиры в Бишкеке, а я нет?!\» — возмущалась киргизка с телеэкрана. \»Дайте, мы имеем право по рождению!\»
В Азии говорят одно, делают другое, а думают третье. Акаев, как мудрый политик, умело применял эту формулу. После первой волны национализма и последовавшим за ней бегства русских и краха экономики, киргизская элита быстро освоила термины \»цивилизованного\» мира — политкорректность, толерантность и т.д.
Для Большого брата были выстроены яркие декорации: клятвы в вечной дружбе, закон об официальном русском языке, десяток декоративных \»обществ соотечественников\», сидящих на зарплате киргизского \»Белого дома\», дни России, поездки в Москву. Большой брат с большим удовольствием поедал приготовленное для него варево. Как же, такой милый парень, учился в России, академик, книжки пишет. На русском языке. Улыбается так хорошо.
Правда, иногда закрадывались сомнения: а честен ли? Но улыбка и манеры делали свое дело.
\»Мудрость\» национальной политики Акаева заключалась в формальном \»соблюдении приличий\». Хотите русского мэра — пожалуйста вам, Силаев Борис Иванович, потом мы его тихо уберем. Не нравится статус русского языка, нате вам закон об официальном. Все равно на нем говорить будет некому после вступления в силу закона о госязыке, а у нас госязык, извините, киргизский. Не нравится американская база, так то для борьбы с терроризмом… Мало русских в правительстве? Вот вам премьер русский, все равно ничего не решает.
За время \»независимости\» число только русских, проживающих в Киргизии, сократилось с 600 тысяч до 250. В составе ушедшего парламента было 7 русскоязычных. В нынешнем только 3 — Журавлев, Попов да Данилов. Все.
Вдумайтесь, за время независимости ни на один значительный пост, где реально принимаются решения, не было назначено ни одного не киргиза. Не занимают значимых руководящих постов русскоязычные в таможне, налоговой, силовых структурах — их там единицы или просто нет. По пальцам можно сосчитать и представителей других народов. Ни один крупный государственный холдинг не возглавил русский, узбек и т.д. по списку. Не было в природе и русскоязычных послов Киргизии.
Министр МВД — казах, министр МЧС — тувинец, губернатор русскоязычной Кемеровской области — казах, вполне нормальная ситуация для России. И невозможная и даже дикая для нынешней Киргизии.
Слабые голоса, обращенные к новой власти с вопросом о представительстве во власти и управлении других национальностей, кроме титульной, потонули в рёве власть имущих о толерантности и абстрактном национальном многообразии Киргизии. Все правильно, ведь они изучали национальное разнообразие за гранты международных организаций, хорошо сведущих в этом вопросе: при приеме на работу в такие организации киргизский язык обязателен.
Изменится ли отношение новых властей к национальному вопросу? Вряд ли. Если в прошлом парламенте русскоязычным достались хотя бы ничего не значащие посты председателей комитетов и заместителей председателей, то в нынешнем — дырка от бублика. Не видно русскоязычных и у руля власти и госхолдингов.
Хотя постойте, одна попытка была. В вихре революции то ли по ошибке, то ли по дикому стечению обстоятельств пост директора госконцерна \»Учкун\» был предложен экс-депутату Лободе — неоднозначному и способному принимать волевые решения, и даже сделано назначение и.о. президентом Бакиевым. Но ошибка была быстро исправлена, и вновь назначенный директор не попал на руководимое им предприятие. При активной поддержке властных, силовых и судебных структур его не пустили в здание госконцерна. Такова судьба любого русскоязычного, занимающего управленческую и государственную должность, — он становится разменной монетой в игре киргизских кланов: между собой и с Россией.
В предвыборный период новые власти тщательно избегают обсуждения языковых и национальных вопросов. Зачем бередить раны? Главное победить, а там разберемся. Тем более что и электората, голосующего по языковому принципу, еще достаточно — более 20%. Но вызывает тревогу настойчивое желание нынешнего фаворита масс Феликса Кулова, не замеченного в интернационализме, строго соблюдать закон. Законов принято много, в том числе и \»О государственном языке\». А закон этот требует перевести ВСЕ делопроизводство на тот самый киргизский язык и значительно сужает сферы применения языка официального, русского.
Нынешняя киргизская элита выросла из коротких штанишек шовинизма еще советских времен. Десятилетиями Советский Союз создавал искусственную систему, основанную на ленинском \»праве наций на самоопределение\». По разнарядке из Москвы клеили из того, что было, национальные элиты там, где их в имперском понимании не было. Система включала в себя весь комплекс: от написания истории до определения границ национального образования. От производства точного числа национальных интеллигентов в год до количества государственных деятелей. Вспышки реального самосознания канализировали в разные виды \»национального\»: национальное искусство, национальное кино, национальная наука. Но российские \»университеты\» учили не только наукам гуманитарным и естественным. Живя в Москве или Петербурге, невозможно не почерпнуть и великодержавности, трансформирующейся в неокрепших головах в шовинизм и национальное самолюбование. Не спроста Республика Кыргызстан была переименована в Кыргызскую Республику. Ох, неспроста. От перестановки слагаемых сильно поменялся смысл и, главное, будущее этой страны.
Почему то после просмотра новостей перед глазами встают \»дореволюционные картинки\»: брезгливо-удовлетворенное лицо бывшего государственного секретаря, рассматривающего в упор, как неведомую зверушку, русского мальчика в колпаке, читающего гортанным голосом \»Манаса\». Его же, потрясающего ксерокопиями \»китайских грамот\», якобы подтверждающих 2200-летие киргизской государственности, и тихое перешептывание журналистов — \»что за бред, у них что, крышу сорвало?\». Публичные заявления нынешнего вице-премьера Мадумарова: \»не забывайте, что вы гости\». Трехмесячное линчевание доктора Шапиро в прямом эфире, естественно, с антисемитскими лозунгами и скромное заявление Генпрокуратуры \»об отсутствии признаков разжигания национальной розни\». Таких картинок много, их показывали чуть не каждый день.
А на экране уже другие картинки, но чем-то неуловимым похожие на прежние: погромы, истеричные пикетчики до хрипоты, до звона в ушах доказывающие свою самостность: \»А чем я хуже?!\». Политически трупы, восставшие из небытия и азартно борющиеся с коррупцией, в перерывах между дележкой нахапанного имущества прежнего хана. Государственный секретарь в нахлобученном до мертвых глаз национальном головном уборе. Очереди у российского посольства. Пафосные речи об этническом многообразии, списанные с грантовых заявок о разнообразии биологическом.
Может, хватит? Хватит путать биологическое разнообразие с национальным равенством. Может, хватит строчить национальные идеологии, основанные на примате одних над другими, по высосанным из пальцев основаниям. Может, России стоит задуматься: с кем она и зачем она?