На днях, на канале СТВ, в программе “Казахстанский детектив” показали документальный фильм на основе материалов по делу о заказном убийстве.
Заказчицей была 50-летняя жительница южноказахстанского города Шардара Орынкуль А, муж которой, Рахымбек А. после 30 лет совместного брака захотел привести в дом так называемую вторую жену Ментай Б., 28-летнюю беременную женщину — до родов ей оставался месяц.
Поспособствовать в поиске киллера взялась 29-летняя замужняя дочь женщины и неверного супруга Нуржамал, мать грудного младенца. Исполнить заказ взялся ее знакомый. Убийство произошло в продуктовом магазине, где работала Ментай Б.. Также была ранена сестра погибшей, выбежавшая на шум. Убийца скрылся, бросив черную маску и оставив на месте преступления два стреляных патрона от охотничьего ружья.
Если не пытаться давать этому действу моральные оценки, а рассматривать его как некое мероприятие, акцию, то приходится признать, что сработано всё было из рук вон плохо. Преступление от начала и до конца было непоправимо-женским по замыслу, по исполнению и по бюджету. Дочь заказчицы немецкого фольклора не изучала и не слышала пословицы: \»Что знают двое, то знает свинья\». Вовлечено было в преступный замысел аж пять человек. Убийце было заплачено аж 2 (две) тысячи долларов. Что тут скажешь – какова сумма оплаты – таково и исполнение. Да ещё на первом же допросе Орынкуль, увидев рыдающую дочь, “раскололась” как спелый арбуз от прикосновения ножа…
Дело это было достаточно нашумевшее, состоялся суд, Орынкуль с дочерью получили громадные сроки и ещё одна статья в сети ничего в их судьбе уже не изменит.
Я хочу сказать о другом: как освещалось это в прессе, на телевидении, в сети Интернет. А тональность всех материалов и комментариев к ним такова — всюду Орынкуль описывают как алчную особу, шардаринскую Вассу Железнову, которой чужая жизнь – копейка…
Сразу после случившегося, все новостные агентства перепечатали материал Тохнияза Кучукова — “Страшная месть”. В статье приводятся слова Орынкуль, якобы сказанные дочери: “Если мы будем сидеть сложа руки, через год-другой весь бизнес он отдаст этой… Мало того, что змею прикормил, так еще и ее младшую сестру Марал устроил в магазин. Дочка, ее нужно убрать”.
Не хватает только зловещей музыки за кадром. Вероятно, автор статьи рассчитывал, что кровь читателя должна застыть в жилах от ужаса : “Какая нехорошая женщина, не хочет бизнесом делиться с первой встречной — поперечной.”
Чтобы осуждать Орынкуль, надо прежде всего очень хорошо знать, что такое вести малый бизнес в Шардаре? (это, напоминаю, ЮКО – со всеми вытекающими отсюда местечковыми особенностями). Каких нервных, денежных и прочих затрат стоит только зарегистрировать его, а потом построить под него помещения, подвести все необходимые коммуникации, а потом ещё наладить снабжение, наработать клиентуру. Если ты имеешь магазин, то в него будут наперегонки заходить за водкой и сигаретами (бесплатными) участковый и налоговые инспектора, если имеешь тойхану, то как миленький будешь там время от времени устраивать такие же бесплатные угощения акимчикам с их ненасытной свитой. А подношения пожарным, санврачам и прочей братии? А благотворительные обеды малоимущим на Наурыз и День независимости, которые акимат заставляет устраивать, выкручивая руки, а потом записывая их к себе в актив, рапортуя о них в отчётах и с трибун? А угощения для бесконечных “высоких” гостей из области и столицы, опять таки же неоплачиваемые…
Далее Т.Кучуков в мелодраматичных красках описывает моральные страдания шардаринского Ромео: “Узнав об этом, Рахымбек сорвался в крик. Он долго не мог успокоиться, а когда пришел в себя от шока, во всеуслышание заявил:
— Мне не нужны такая жена и дочь. Вы опозорили меня на всю область и убили не только мою токал и ребенка. Вы меня уничтожили. Будьте вы прокляты…”.
Знамо дело, такие — не нужны. Зачем нужна жена, которая тридцать лет была рядом с ним, работала как проклятая, чтобы в доме был достаток, по кирпичику и по зёрнышку строила семейное благополучие, при этом родившая и вырастившая троих детей и в результате, совсем потерявшая привлекательность и товарный вид? А вокруг так много податливых молодок — кровь напополам со сгущённым молоком, надо только подход к ним найти, например, уволить из магазина собственного сына и взять на его место свою пассию с её родной сестрой.
И вероломная дочь не нужна – для того, что ли, он её растил, чтобы она за мать родную вступалась, вместо того чтобы сказать ей: “Пусть папа делает, что хочет, он же мужчина, а мы с тобой кто – бабы-дуры?” Взяли, понимаешь, моду — перечить отцу…
— “Вы опозорили меня на всю область”.
С этого места поподробнее и с лупой. В том же “Казахстанском детективе” показали кадры следственного эксперимента. Киллер показывает, как он ворвался в подсобку, где отдыхала Ментай, подруга нашего любителя молодого мяса. Подсобка как подсобка, всюду коробки и мешки с товаром, а посередине комнаты стоит железная кровать. Эта кровать фигурирует в деле как вещдок, Орынкуль упоминает её в связи с тем, что Рахымбек поставил её после того, как выгнал сына и принял на работу Ментай. То есть это было, надо так полагать, их ложе любви. Старая, местами проржавевшая, с продавленной сеткой, такие кровати ставят в строительных вагончиках и на дачах под яблонями, чтобы сушить на них яблоки. А Рахымбек-ага, почтенный отец семейства, владелец нескольких магазинов и ресторана, справлял на ней праздник любви. Очень романтично. Зачем цветы, подарки, шампанское, стихи? Вы привлекательны, я чертовски привлекателен – чево зря время терять? Вот кроватку с помойки тут поставим, замызганные корпешки бросим и нормально…
И этот человек говорит о позоре.
— Вы убили не только мою токал и ребенка. Вы меня уничтожили.
А вот это совсем интересно. Вообще-то, токал – это так называемая младшая жена, которую приводят в дом с согласия так называемой первой, и никак иначе. Неважно, что по закону она никто, сейчас речь не об этом. А пока этого согласия нет, то Ментай была — подруга, любовница, зазноба, сожительница, можно подобрать и покрепче слова, но я не буду этого делать, потому — что Ментай заплатила за всё по самому высокому тарифу — погибла, а вместе с ней и неродившийся ребёнок. Кто виноват в её гибели? Кто наобещал ей золотые горы, кто пообещал ввести её в дом как младшую жену, замазать всем глаза? Её возлюбленный Рахымбек.
И уж совсем убийственная деталь:
— Держать в камере грудного ребенка Нуржамал мы не могли: там нет для этого никаких условий, — говорит генерал Доскалиев. — Но и органы попечительства навстречу нам почему-то не пошли и отказались принимать малышку. Несколько дней мы потратили на то, чтобы убедить Рахымбека взять внучку в свой дом — младенец же ни в чем не виновен. Нам помогли местные аксакалы, и глава семейства под расписку внучку забрал. Сейчас ребенок живет у старшего сына Рахымбека.
Позвольте, ведь Нуржамал замужем, почему ребёнка не забирает её муж? А он, это — объелся груш. Оказывается, предатель и негодяй не только Рахымбек-ага, но и его зять, муж Нуржамал. Ну, прямо весь в тестя. По видимому, предательство для этой семейки – норма поведения.
Преступление свершилось от того, что женщине совершенно некуда было податься со своей бедой — пытаться отсудить у мужа половину имущества — бес-по-ле-зно, знаем мы наши суды, Аллах высоко, президент далеко, нет парткома, у которого можно требовать: “Мой муж подлец – верните мне мужа”, институт совета аксакалов — как тот мёд в горшочке – он как бы есть, и его как бы нет.
Почему Орынкуль должна была отдавать всё имущество мужу? На том простом основании, что он, видите – ли, бреется, носит брюки и бия себя в грудь, вопит: “Мен еркекпiн?”.
Задайте себе вопрос – если бы всё было наоборот? Если бы молодого любовника завела себе пятидесятилетняя Орынкуль, уволила бы из магазина сына, поставила бы на его место своего милого дружка и бегала бы по ночам в этот магазин для свиданий на ржавой кровати. Как всколыхнулась бы добродетельная общественность, как возмутились бы аксакалы города Шардара, какими сочными эпитетами награждали бы её в сплетнях аульные завистницы, не имеющие собственных магазинов.
А самое главное, положа руку на сердце, сами себе ответим на вопрос: дали бы судьи 14 лет срока мужчине, “заказавшему” того, кто наставил ему рога? Совсем не факт. Уж его бы кинулись защищать все, кому не лень, а как же — человек чести, мужчина. Потому – что кругом двойные стандарты и когда изменяет муж, то это, как сказано в старом анекдоте — ситуация, а если изменяет жена – то это проституция.
Жаль, что в окружении Рахымбека-ага ни нашлось никого авторитетного — отца, старшего брата или дяди, кто мог бы на правах старшего врезать ему хорошенько со словами:
— Вот тебе девочки! Вот тебе седина в бороду! Вот тебе бес в ребро!…
Хотя, чего уж теперь. Поздно. Любовница погибла с ребёнком в утробе, жена и дочь в узилище, внучка – сирота.
Как говорил капитан Жеглов: “Надо было вовремя с женщинами своими разбираться”.
P.S. Автор очень надеется, что Орынкуль-апай будет в местах заключения в большом авторитете.