Издание Carnegie Endowment for International Peace опубликовало статью известной американской специалистки по Казахстану Марты Брилл Олкотт под названием «Will Kazakhstan be Next in Putin's Reintegration Project?» — «Окажется ли Казахстан следующим реинтеграционным проектом Путина?».
В предисловии к ней говорится так: «Если ничего другого не будет сделано, захват Россией ключевых объектов в Крыму станет первым шагом в изменении карты Евразии.
Утверждение Владимира Путина о необходимости использования военной силы для защиты российских граждан и всего «русскоговорящего населения» является зловещим.
Его следует рассматривать как предупреждение того, что российский президент хочет обратить вспять то, что, по его словам, представляет собой две великие катастрофы двадцатого века: крах Российской империи и распад Советского Союза».
В самой же статье автор ставит вопрос следующим образом: «Стоят ли другие регионы бывшего Советского Союза перед таким же риском, с каким сталкивается Украина?».
А затем она сама же дает на него такой ответ: «Предположительно Казахстан может оказаться следующим. В Казахстане также имеется большое русское население на положении национального меньшинства, и предусматривается постепенное вытеснение русского языка из общественной жизни. Предваряя ответ Москвы, Владимир Жириновский, русский националистический лидер и удобный шут (которому позволено говорить правду), в феврале призвал к созданию центрально-азиатского федерального округа со столицей в городе Верном (российское имперское название Алматы).
Россия взяла на себя обязательство соблюдать территориальную целостность Казахстана (точно такое же, какое оно приняло в отношении Украины) в 1994 году, когда страна отказалась от контроля над своей долей ядерного оружия СССР. Но Казахстан по сию пору проявлял осторожность, реагируя на события на Украине».
Руководству в Астане действия России в Крыму, по словам американской специалистки по Казахстану, ничего хорошего не могут сулить. Далее она пишет: «Президент Нурсултан Назарбаев публично высказывался за «глубокую интеграцию» с Россией неоднократно (несмотря на растущее общественное недовольство в отношении ее экономических издержек), но будущее остается неясным.
Что произойдет, когда почти 74-летний лидер сойдет со сцены? Будет ли Кремль удовлетворен преемником, который окажется сторонником интеграции с Россией? Или же различные закулисные дилеры станут предпринимать попытки подогревать недовольство этнических русских и русскоязычных меньшинств в Казахстане с тем, чтобы побудить тех к реализации своего «права» на национальное самоопределение и присоединению к «российской родине»? Это было бы совершенно неприемлемо для становящейся все более патриотичной остальной части населения Казахстана, которая так же, как и народ большей части Украины, не захочет просто так смириться».
Прогнозная картина, представленная тут автором вышеназванной статьи, представляется в кое-чем неубедительной, а то и сомнительной.
А именно в том, что-де, если в Казахстане сложится ситуация, аналогичная той, что сейчас имеет место на Украине, казахстанское патриотическое сопротивление может оказаться таким же сильным, каким сейчас предстает украинское патриотическое сопротивление.
Казахстан – это не Украина. В Казахстане, в отличие от Украины, никогда не было серьезных альтернативных или, если угодно, оппозиционных сил, интегрированных в систему официальной власти, хотя бы в ее законодательной части. Была слабосильная оппозиция, да и та в ее организованной форме с недавних пор практически перестала существовать.
Поэтому в Казахстане сколько-нибудь организованную и дееспособную силу представляет лишь исполнительная власть и олицетворяющие ее люди. И вряд ли такая реальность, даже если украинский сценарий станет повторяться тут, в одночасье может измениться. Если сколько-нибудь серьезное и организованное сопротивление и появится, то это будет сопротивление таких внесистемных сил, как исламистские радикалы. Что же касается исполнительной власти в лице официальной Астаны, она ведет себя робко не только перед Кремлем, Москвой и Россией в целом, но и в отношении казахстанской русско-славянской общины.
И такая реальность ни для кого не составляет секрета. В том числе – и для самой Марты Брилл Олкотт, автора вышеназванной статьи. Она, однажды обратившись к теме того, как же с забастовкой рабочих-казахов обошлись власти, заметила, что Астана едва ли посмела бы поступить столь же круто, если на месте тех забастовщиков коренной национальности были бы русские. Одним словом, вывод о том, что в Казахстане власть с так называемыми русскими считается куда больше, чем с казахами, никакой новостью не является. Даже сама казахская общественность давно заметила такое отличие. Газеты, выходящие на государственном языке, уже давно и регулярно отмечает такое. Официальные лица, представляющие власть, в своих публичных выступлениях по-русски и по-казахски ведут себя по-разному. В русской части своей речи они выдерживают, что называется, цивилизованную, культурную и уважительную по отношению к аудитории тональность.
Но стоит им перейти на казахский язык, все мгновенно меняется. Их речь приобретает хозяйскую, даже ругательную тональность (как это пишется в казахской прессе — «жекiп сөйлеу»)…
А на Украине в фаворе у властей были и есть те, кто ратует за рідну мову именно в противовес русскому языку. Более того, там власть имущие сами робеют перед такими людьми, и именно эта часть украинского населения представляет собой базу для антироссийской политической волны на Незалежной.
В этом смысле ситуация в Казахстане представляет собой полную противоположность ситуации на Украине. Всего лишь один сопоставительный пример. Официально остающийся поныне украинский президентом Виктор Янукович, который является выходцем из преимущественно русскоязычной части своей республики и посему куда лучше говорит по-русски, нежели по-украински, на проходившем в декабре 2010 года в Астане саммите ОБСЕ свою речь от начала до конца произносил на государственном языке своей страны. По бумаге произносил, но произносил. У нас же ни один государственный деятель даже на международных встречах, конференциях и прочих аналогичных мероприятиях, состоявшихся на территории Казахстана, ни разу не произносил по-казахски достаточно длинную и серьезно-содержательную речь от начала до конца. Одно это, надо полагать, свидетельствует о многом.
И вопрос здесь не в том, что такое поведение — это хорошо или плохо. А в том, что надо считаться с такой более чем очевидной реальностью.
***
© ZONAkz, 2014г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.