Тему казахстанского экспорта я воспринимаю через призму того, что я могу купить в европейских, поскольку живу здесь, магазинах. По моему устойчивому ощущению, казахстанского экспорта в Испании нет. На новый год я приезжала в Казахстан и видела во всех более-менее приличных супермаркетах испанский перец «светофор», мандарины, помидоры, и, естественно, изумительное испанское вино, оливки и собственно оливковое масло. Отыскать же хоть один казахстанский продукт «Made in Kazakhstan» на рынках и в продовольственных магазинах Испании мне никак не удается. Нет и непродовольственных товаров.
И.Г.: Международная торговля – это не просто способ денег подзаработать, но и создать определенный имидж. Скажи, что ты продаешь, и я скажу, кто ты. Всем известно, что мы экспортируем нефть, газ, металлы. Давай посмотрим, какой экспортный потенциал имеет Казахстан сегодня?
В.В.: К сожалению, экспортный потенциал очень сильно упал. Промышленное производство в Казахстане за прошлый год, по данным Комитета по статистике, сократилось до 88,4%. Обрабатывающая промышленность, которая образуют несырьевой экспорт, выросла на 0,2%: благородных и цветных металлов произвели почти на четверть больше, резиновых и пластиковых изделий — 108,5%, продукции химпрома -102,6%. Но и в крохотном, по масштабам, несырьевом секторе, были крушения. Ниже других рухнуло машиностроение – до 70%, причем, производство трейлеров и полуприцепов – до 43%, производство табачных изделий – до 85%, бумаги – до 86%.
Но в то же время казахстанский экспорт значительно превышает импорт в поставках за рубеж гранита, пластиковых дверей и окон, мяса, пшеницы и муки.
И.Г.: Смотрю, не так уж все и плохо. В чем-то преуспеваем…
В.В.: Но есть и печаль. Например, мы произвели на экспорт 3 тыс. автошин, а завезли импортных – 3,3 млн. Мы, «нефтяная» страна, отправили на экспорт 120 тонн смазочных материалов, и импортировали – более 52 тыс. тонн! Мы хотим строить, но производим 6,6 млн. тонн портландцемента, экспортируем 85 тыс., а импортируем 1,2 млн. тонн. На произведенные в стране 583 штуки (!) верхней одежды приходится 55 тыс. импортных. На нашем рынке в прошлом году продано 6 млн. пар отечественной обуви и 44 млн., ввезенной из-за рубежа. Казалось бы, есть своя туалетная бумага и салфетки. Но отечественной продукции всего 188 тонн, а импортной – более 13 тыс. тонн. Производим примерно две трети необходимой кухонной мебели, и при этом вообще не имеем производства какой бы то ни было бытовой техники.
И.Г.: Давай, в таком случае, рассмотрим ситуацию с другой точки зрения. Ведь мы, когда едем за рубеж, не везем с собой баррель нефти, кубометр газа или обрезок стали. Мы с собой берем то, чем можем удивить наших друзей-иностранцев. Проявляем чудеса изобретательности, чтобы показать, чем может гордиться наша страна и ее граждане. Когда ко мне пришли испанские гости, я приняла их так, как встречают только в Казахстане. Сделала национальное блюдо – баурсаки. Им очень понравились. Они спросили: а внутри сыр? Внутри, конечно, был воздух, но я с готовностью подтвердила: «Сыр, сыр!». Так вот, казахстанский «сыр» испанцам, знающим толк в настоящих сырах, пришелся по душе.
Хорошо, что остались алматинские конфеты после приезда подруги. Чтобы еще хоть чем-то удивить и предложить попробовать Казахстан на вкус.
Потом, окинув взглядом дом, я с гордостью заявила, что ковер, на котором испанские дамы оставляют свои следы от изящных каблуков, алматинский и, как на грех, меня потянуло показать этикетку. Ковер оказался молдавским… Но не суть. Привезен из Казахстана, в семье прописался лет 30 назад.
После ухода гостей я долго думала, а что мы хотим везти из Казахстана в Европу? А что мы можем свободно продавать в Европе, несмотря на громадную конкуренцию? Где, например, знаменитые алматинские ковры, которые пока еще есть в доме каждого казахстанца, но которые скоро станут раритетом. Почему, кстати, эта фабрика приказала долго жить?
В.В.: Многие возможности утеряны безвозвратно. Казахстан, если верить статистике, произвел на экспорт 220 тыс. кв м ковровых изделий, а импортировал 10 млн. кв. м! То есть, спрос на ковры есть, и он громадный. А Алматинской ковровой фабрики, действительно, уже нет. Когда-то она имела 7 цехов и производила ковры жаккардовые и ворсовые — ручной выработки. Фабрика была известна в СССР и за рубежом. Но прекратила работу в 2008 году. Официальная причина – дескать, не выдержала конкуренции с дешевыми контрабандными товарами из ближнего и дальнего зарубежья. Что при этом делала правительство, почему не спасало уникальное производство, не защищало его, непонятно.
Примерно то же самое произошло с Алматинским хлопчато-бумажным комбинатом. Несколько тысяч его работников производили ситец, бязь, фланель, сатин. Сейчас одежда из них дорога и престижна. Но АХБК стерли с лица земли, построили на его месте сеть магазинов.
Новые производства открываются помпезно, но многие потом «проваливаются». Одни – реально, как производство планшетов в Актау, оказавшееся мифическим, другие – информационно, как технопарк в Шымкенте, где якобы много было перерабатывающих предприятий, а сейчас – это торговая площадка и парк развлечений.
И.Г.: Трудно думается на тему, что поистине является брендом Казахстана. Швейцария, например, четко ассоциируется со статусными часами, престижным отдыхом на горнолыжных курортах. Франция – со свежими поутру круассанами в любой кофейне, изумительным вином. Испания – с хамоном, сырами, отличным вином на любой вкус, оливковым маслом. А с чем ассоциируется Казахстан – не у жителей страны, а именно у иностранцев? Сложно сказать. Наши торговые марки еще только пробиваются на внешние рынки, это сделать чрезвычайно тяжело.
В.В.: Иностранцам нравится шоколад алматинской кондитерской фабрики «Рахат». А по цене он – суперконкурентен. Конфеты и печенье идут на экспорт, например, в Россию.
И.Г.: Это, пожалуй, единичный случай. Он радует. Но, например, мне вообще непонятно, как продвигается марка. В прошлом году по европейскому телевидению постоянно крутилась реклама «Рахата». Но кроме того, что это изумительные кондитерские изделия, не сказано не было ни слова – ни о самой фабрике, ни о том, что она имеет кое-какое отношение к Казахстану. Я-то поняла рекламу, потому что знаю, о чем речь, а сотни миллионов зрителей, уверена, просто не обратили на нее внимания и компания не смогла улучшить ни свой имидж, ни имидж страны. У нас нет опыта продвижения. Единственное, что мы научились делать и в чем преуспели – так это бороться за приход на казахстанский рынок Макдоналдса и Макбургера.
В.В.: На мой взгляд, проблема заключается в том, что Казахстан упускает возможности и недофинансирует обрабатывающую промышленность. Казалось бы, девальвация тенге открывает перед казахстанскими экспортерами новые возможности – повышает ценовую конкурентоспособность. Такие возможности могут быть ограничены во времени, и ими нужно грамотно и быстро воспользоваться для наращивания несырьевого экспорта. Однако – легко сказать, и практически невозможно сделать. В этом мы убеждаемся уже много лет на собственном опыте.
И.Г.: Свой страновой бренд, безусловно, нужно продвигать за рубежом. К сожалению, громадные средства расходуются на продвижение страны в политическом плане. Но, не могу понять, зачем это? Любая политическая система не нуждается во внешнем продвижении – она репрезентативна за счет внешней политики. Зачем еще на это тратить деньги? Но вот продвижение брендов – это обязанность и правительства в целом, и МИДа, в частности. Но, к сожалению, брендов у нас так мало – нужно собирать по крупицам. И нужно их всячески популяризировать. Хамон в Испании – это совсем не халяльный продукт, но он известен во всем мире, и с этим считаются. Точно также мы можем представлять любые наши продукты, которые мы любим сами – это наша национальная особенность. А понравятся они или нет людям во всем мире, это не так важно. Мы должны иметь свое лицо. И гордиться им. Об этом должны узнать миллиарды людей во всем мире. Это – самое главное.
***
© ZONAkz, 2016г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.