В тот год, когда младенец Оливер увидел божий свет в Манхэттене, мальчику Нурику из Чемолгана было уже 6 лет, и он помогал маме на колхозном поле, страдая от недоедания, ибо на обед ему полагалось всего лишь два яблока. Спустя семь с половиной десятилетий он, ставший отцом-основателем Republic of Kazakhstan, расскажет об этом своему гостю, трижды оскаровскому лауреату, и тот сочувственно удивится: не жирно! Но у будущего кинотриумфатора не было мамы, только папа, Луис Стоун, экономист и брокер. Мама осталась в Европе, звали её Жаклин Годде, они с брокером развелись. А у чемолганского малыша родители, встретившиеся на Турксибе, были all right, в комплекте, но простые номады. А папа был хоть и строгий, зато садовод.
«Нам есть, что вспомнить!» — радостно восклицают оба, оставляя зрителя в некотором логическом недоумении.
Эти плодоягодные подробности можно услышать в документальном фильме «Qazaq. History of The Golden Man», где вопросы задаёт Оливер Стоун, а Нурсултан Назарбаев даёт смиренные показания.
Я смотрел двухчасовую версию, о ней и речь.
***
Свирепым следаком Стоуна не назовёшь, вопросы его таят вполне выгодный для интервьюируемого ответ, чем Назарбаев охотно пользуется. Они оба хорошо смотрятся в кадре: крупные, холёные, элегантно стареющие мужчины с выразительными фейсами крепкой лепки. Путин на допросе у Стоуна выглядел бледненько, улыбочка уксусная, как у прусского чиновника, тайно терзаемого желудочным катаром. То ли дело Назарбаев с повадками оперного дьявола из областного драмтеатра, впрочем, уже погорелого, ибо экс-президент — что актёр без ангажемента, но при харизме. Он не мог не глянуться Стоуну, у них вышла дельная распасовка, дружеский спарринг без голевых моментов, нокдаунов и лишнего напряга: мур-мур-ламур-тужур. Как Чичиков и Манилов, теснящиеся у двери — ах, только после вас, о, нет, позвольте вам не позволить!
(Фото: youtube.com)
У Стоуна в команде есть подельник с нежным именем Лопатёнков. Считается, он и есть режиссёр, а трижды оскароносец William Oliver Stone как бы нанят им на роль superstar, и это лукавое простодушие трогает до селезёнки. Лопатёнков, известный более как колоризатор (раскрасчик) чёрно-белых фильмов советского времени, боязливо входит в кадр и, повинуясь августейшему визави, интригующе сдирает с себя галстук, сообщая мизансцене нечто интимное, почти банное. Камера Лопатёнкова недолюбливает, рисует его гламурненьким, субтильненьким официантиком, бестолково хлопочущим лицом перед венценосным клиентом. Он фильму бесполезен, он скрипач, который не нужен.
Впрочем, навык раскрасчика Лопатёнкову сгодился, он старательно загрунтовал двухчасовую картину щедрыми мазками вида сверху, где открываются взору: a) бескрайние просторы; b) бесчисленные табуны; c) драконьи зубья каньонов; d) парящие в гордом одиночестве бесчисленные орлы; e) урбанистические соития Астаны и Нур-Султана, полыхающие на брачном ложе Великой степи; f) Ак-Орда во всех её геометрических проекциях.
И всё это кондитерское великолепие щедро залито густым сиропом симфонической музыки, кипящей, как сорпа поминальной тризны с комическим спазмом отрыжки.
Словом, виды и звуки известные.
Однако отмечу один кадр, где неутомимый квадрокоптер парит над сегодняшним Кармет-Митталом, а он инфернально клубится угольно чёрными лисьими хвостами. И вдруг из этой Преисподней доносится рыбниковская песенка про весну на Заречной улице. А в горячем цеху стоят шеренгой бронзовые сталевары в брезентовых робах и кажется, они теперь точно знают, что вся их сила — в плавках. И тут кончается искусство и начинается кино! Правда, на этом оно и заканчивается.
Со стороны ответчика в кадр приглашена взрослая дочь бывшего президента и сталевара. Держится она напряжённо, отвечает сухо и скупо, как свидетельница по делу, о котором много знает, да ничего не скажет. Впрочем, благодушный дознаватель, похоже, и не желает ничего выпытывать. Ведёт себя индифферентно, светского ваньку валяет. Тот же мур-мур в пышных декорациях Asian сюрр.
***
Зачем это нужно Оливеру Стоуну, автору взрывного «Взвода», обличительного «Уолл-Стрита «и ошеломительно дерзкого «JFK»?
Версия: своенравный, как дикий мустанг, норовящий засадить копытом правду в матку режиссёр Стоун, не сотворить фильму про 911 не мог, но, вероятно, обломилось ему. И он в 2003 году сделал боевой разворот — расплевался с игровым кино и стал мастерить шумные и яркие, как цыганская свадьба, документалки про парней из Латиноамериканских кварталов, пустившихся в бешеный политический аллюр.
Первым стал Команданте Фидель.
На этой ленте сложился почерк Стоуна-документалиста — восхитительно неряшливый, празднично хаотичный, ярморочно живописный, когда повествование сбивается с ритма и галопирует бешеной иноходью, затягивая в пространство экрана рваные куски хроники, ошмётки фраз, пенные брызги песен, клочья репортажей, суету съёмочной площадки, короткие, как расстрельная очередь, планы, сделанные с немыслимых ракурсов, и посреди всего этого броуновского движняка 77 летний Команданте в полувоенном френче, философствующий, ораторствующий, хохочущий, хулиганящий, лукавый, вдумчивый, озорной, невозмутимый, разный в каждое мгновение. Он без проблем марширует перед объективами, показывая строевую подготовку, вышагивая каждый день по периметру своего огромного, но почти пустого кабинета.
Этот легендарный бородач пережил 600 с лишком покушений на свою жизнь, устраивал путчи и разоблачал заговоры, сидел в тюрьме и партизанил, сгонял с трона диктаторов и сам становился тираном, едва не устроил атомную войну, выкурил с десяток табачных плантаций, запив их озерцом кубинского рома, победил рак, дотянул до 90 и умер, и приложился к народу своему.
Мастер Оливер иногда мелькает в кадре, ему там всего 57, он, усатый, он похож на сухумского шашлычника и явно ошеломлён, наблюдая за этим неугомонным чортом, уже тронутым горчичными пятнами старости, за этим эпическим батыром и кудеяровским атаманом, святым и грешным.
Команданте стоит на правом фланге стоуновских смутьянов. Рядом — Уго Чавес, Эво Моралес, Лула да Сильва, Фернандо Луго, Ясир Арафат…
Далее галерея портретов начинает мельчать, выцветая, добирается до немычачего Януковича и зловеще загадочного Путина. А вот и левый фланг, куда пристраивает натянутый холст, обрамленный драгоценным багетом, бывший чемолганский пацанчик, ставший металлургом, а позже демиургом регионального масштаба.
***
И вот он усаживается на стул, пардон, трон и рассказывает мистеру Оливеру, как нужно писать его парадный портрет:
— Сделайте нам красиво!
— Вы хочете песен? Их есть у меня! — отвечает маститый светописец и весело, с шутками и прибаутками исполняет августейший заказ.
Экс-президент позирует в своём излюбленном жанре, где он — Culture hero, Heros civilisateur. Культурный герой, давший своему народу огонь, воду и медные трубы. Моисей, ведущий отощавших соплеменников в Землю Ханаанскую, где жаренные перепела с манною небесною будут падать с облаков, и кисельные берега с молочными реками увлекут в заманчивые дали, где все дети учатся в Nazarbayev Intellectual Schools, а старики всегда сыты и невыносимо мудры.
Не, ну а что, красиво же! Это ж, блин, классический портрет, а не какая-нибудь брейгелевская многофигурная мазня. Сказано, что сияющий град построен в голой степи, значит, так и было, и нечего вспоминать какие-то там акмолински с целиноградами.
И о Кунаеве ни слова, во всяком случае, в этом двухчасовом спойлере. И о Кажегельдине полный silentium. И литератора С. будто и не было со всей его Невадой. Всё сам. Подписал, указал, закрыл, зарыл и надпись надписал: «Ходить бывает склизко по камешкам иным. Итак, о том, что близко, мы лучше умолчим!».
Своя рука-владыка хозяину вреда не сделает. Чать, не исповедь, а торжественная ода по случаю тридцатого года. Кто барышню Клио платит, тот её и танцует, всё понятно.
Хорошее кино получилось. Товарищ Сталин, посмотревший картину «Весёлые ребята», сказал: я как будто в отпуск съездил! И в этом случае он бы то же самое изрёк.
***
Мне другое кажется забавным. Вот сидят два крепких старика, услаждаются беседой, которая лучше любого угощения, и не подозревают, что уже угодили в пахучую вязкость канифолевой нежити, она вскорости станет жёлтым камешком, и море слизнёт его в свои пучины, и вернёт ли когда — Бог весть.
А вокруг иная жизнь. Она их никак не касается.
Тут бродит новая шлюха-война, у неё vagina dentata, полная зубастых вирусов, она всех угрызёт и в микроволновке разгорающегося климата зажарит, сука.
А этим джентльменам уже всё по барабану. Они свою песенку будут петь, у них в запасе вечность.
Мотор, камера, «History of The Golden Man», дубль 666, начали!
— В Чемолгане яблочки зреют ароматные, на меня не смотришь ты, неприятно мне…
Стоп!
Снято.
Всем спасибо.
***
© ZONAkz, 2021г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.