Проблема языка в том, что у элиты разошлись пути с народом

Чем больше появляется рецептов по языку, тем хуже ему самому

Мы родились в разных концах Казахстана и вырастали там с осознанием того, что являемся частицами единого и неделимого народа. Даже те из нас, кому довелось появиться на свет и набираться первых знаний об окружающем мире за пределами исторической родины, всегда помнили, что они казахи, и отдавали должное своему происхождению. Иначе и не могло быть. Мы отдавали себе отчет в том, что являемся наследниками самобытной культуры с многовековыми традициями.

Все наши предыдущие поколения на протяжении тысячелетий были и оставались кочевниками. Причем они не только вели кочевой образ жизни, но и очень гордились такой своей особенностью. Язык являлся неотъемлемой частью этого представления о собственном своеобразии.

В XX веке многое в нашей жизни изменилось кардинальным образом. Это, в свою очередь, отразилось на нашем мироощущении. И все же вплоть до самых 90-х годов казахское общественное сознание сохранялось в целом как единое духовное поле. То есть перемены в материальной сфере, оставлявшие все меньше и меньше места для сохранения прежнего, традиционного образа жизни, потянули за собой мировоззренческую трансформацию далеко не сразу.

Но к концу века их инерционное воздействие на духовную жизнь казахского общества стало ощущаться все сильней и сильней. И сейчас, в начале XXI века и III тысячелетия, уже становится совершенно ясно, что мы уже не те, кем были и, главное, чувствовали себя еще совсем недавно. У многих из нас все еще сильна тяга к тому, чтобы вернуть себе и своему окружению привычное по прежним временам самочувствие и мироощущение. Но это теперь уже все меньше и меньше удается. И во многих случаях в порядке психологической реакции на такую неудачу получают распространение радикальные настроения. Они обычно предполагают устремленность к обнаружению простейших решений, как-то: найти виновных и уничтожить, выявить препятствие и искоренить… Большое количество уже готовых такого рода схем имеют отношение к казахскому языку. Но чем больше появляется рецептов решения его проблем, тем хуже становится его состояние. Почему?

На этот вопрос дается достаточно ясный ответ у Ж.Куаншали: “…мне нелегко говорить такое, но я считаю, что национальные признаки присутствуют у казахов лишь формально, в действительности же их просто нет…” (Цитируется по: Е.Егеменов “Тот, кто посеет ветер, пожнет бурю”, II часть.) Мы тут даже не станем касаться темы, являлись ли казахи единой нацией в классическом понятии этого слова или нет (с учетом того, что по отношению к ним в советское время применялось определение “социалистическая нация”, вопрос этот в любом случае следует признать спорным). Будем говорить о дне сегодняшнем и его реальностях.

Выдающийся философ Бенедикт Андерсен, изучая вопрос нации и национального сознания, вывел такую концепцию: “Нация – это не то, что нам даровано в виде социально обусловленной и исторически обустроенной идеи сообщества. Идеальная концепция нации — это единство разделяемых взглядов среди представителей этой нации, которое можно противопоставить иерархиям различных структур монархий, империй и религий” (из книги “Воображаемые сообщества”). Если наложим на эту формулу оценку выдающегося деятеля казахского национально-патриотического движения Ж.Куаншали по национальным признакам у нынешних казахов, получим ясный и недвусмысленный ответ на вопрос о том, почему же сегодня в Казахстане в условиях государственной независимости у казахского языка положение горше некуда.

Те, которые предлагают радикальные меры по продвижению всего, что они считают незыблемыми в любых условиях казахскими приоритетами или даже императивами, явно исходят из предопределения, что казахская нация — это то, что казахам “даровано в виде социально обусловленной и исторически обустроенной идеи сообщества”. И поэтому, надо полагать, чем сильней они горячатся, тем больше результаты их деятельности отходят от декларируемых ими же целей.

Казахский язык находится в плачевном состоянии, прежде всего, потому, что нет единства среди казахов в языковой сфере, как, впрочем, и во многих других направлениях общественной жизни.

Более того, процесс разобщения того, что у Ж.Куаншали называется казахской этнической общностью, именно сейчас набирает все большую динамику. Так что казахи вроде как признают казахский своим языком, но в действительности им все меньше и меньше дела до него. Самое главное – это то, что он за прошедшие 12 лет государственной независимости Казахстана так и остался невостребованным административной и предпринимательской элитой казахского народа.

Она охотно и с большой изобретательностью использует вопрос этнического приоритета казахов в Казахстане для обоснования своих исключительных прав на распоряжение властными полномочиями и богатствами в стране.

Но при этом за прошедшие 12 лет ее казахский язык ни разу даже в краткосрочном плане всерьез так и не заинтересовал элиту. Тому можно найти массу иллюстраций из нашей нынешней жизни. Возьмем, к примеру, обзор казахский прессы на сайте “Навигатора”. Называется он “Униженный и оскорбленный язык”. А подзаголовок, имеющий непосредственное отношение к нашей теме, звучит так: “Сотрудники “Казкоммерцбанка” унизили наш государственный язык”. Мы не станем ничего пересказывать оттуда. Все и так понятно. Просто напомним, что название этого едва ли не самого известного в Казахстане частного банка ассоциируется в первую очередь с именем Н.Субханбердина, отпрыска известной в казахской литературе фамилии. А вот другой пример.

Из небезызвестной “Казахской правды” (№11, август, 03 г.), где Сеилбек Кышкашулы осуждает Абильфаиза Идрисова, у которого казахскоязычной журналистике учились тысячи студентов-казахов, а между тем его сын Ерлан Идрисов в бытность руководителем министерства иностранных дел добился из соответствующего законопроекта удаления требования о том, чтобы дипломаты в Казахстане в обязательном порядке владели государственным языком (?!).

С точки зрения здравого смысла, ситуация стопроцентно бредовая и фантасмагорическая. То есть пропасть, которая разверзается между отцами, которые прививали тысячам чужих казахских детей привязанность к родному языку, и их сынами, которые у них буквально на глазах сражаются за недопущение этого самого языка в свои сферы деятельности, между официально декларируемой на каждом шагу идеологией государства Казахстан, его Конституцией и практически применимыми законами и просто административной практикой, становится все глубже и шире.

Журналист обвиняет власть…

Вот журналист Куанбек Бокай из литературного еженедельника “Казак адебиетi”, пользовавшегося в советское время огромной популярностью, в интервью телеканалу “ХАБАР” говорит так: “Билiкке казакша газеттiн кажетi жок — Власти казахскоязычная газета не нужна” (передача еженедельной субботней программы “Таразы” от 27.01.03 г.)

То есть, по нему, не нужна власть имущим, администрации РК, акимам всех уровней газета, выходящая на казахском языке. Следовательно, прежде всего – сам казахский язык. Если согласиться с тем К.Бокаем, им, всем этим казахстанским властям, все равно, что газета на казахском или что газета накорейском.

Это – очень смелое заявление. Прежде всего, потому, что тот же еженедельник, где К.Бокай зарабатывает себе на жизнь, всецело зависит от финансовой помощи тех самых властей, а его главный редактор пришел на это место прямо из аппарата правительства РК. Во-вторых, потому, что такое дискредитирующее властную верхушку заявление делается через телеканал “ХАБАР”, который стопроцентно ассоциируется с администрацией Республики Казахстан.

Парта Чаттерджи, профессор политологии в исследовательском центре по социальным наукам в Калькутте (им написаны книги: “Националистская мысль и колониальный мир”, 1986 г., “Нация и ее фрагменты”, 1994 г.), по-своему взвешивая суждения Б.Андерсена по национализму и национальному сознанию, пишет, что “национализм может выродиться в карикатуру на самого себя, если туземная элита не создаст водораздела между духовным и материальным”. Далее он утверждает, что нация, если она есть на самом деле, в духовном плане уже является суверенной, даже если находится под контролем колониальной державы. То есть суверенитет и государственная независимость и все такое – это филькина грамота, если нации нет еще. Ж.Куаншали, чьей преданности казахскому патриотизму никто из так называемых казахских националистов, наверное, не станет подвергать сомнению, уверен в том, что национальных признаков у казахского общества в действительности нет. Поэтому в Казахстане, обретшем государственную независимость, национализм быстро выродился в карикатуру на самого себя. Казахская элита провела водораздел между духовным и материальным. Но сделала она это весьма своеобразно: себе под контроль оставила все материальное, а простому народу передала ответственность за все духовное. Зарождавшаяся было нация на этом и закончилась. Ибо ее не бывает и не может быть тогда, когда элита общества снимает с себя всякую ответственность за духовные ценности и задачи этого общества.

За язык можно совершенно не беспокоиться. Это – не язык израильтян или армян, который всецело ассоциируется с этими народами. Казахский язык родственен с теми же узбекским и татарским языками, более того, исторически был очень тесно связан с ними. Именно через них приходили в течение столетий все знания из внешнего мира. В том числе и об исламе. В двадцатом веке эту функцию на себя взял русский язык. В последнее время турецкий весьма пассивно попытался вытеснить его в этом качестве из казахского общества. Но пока нет никаких результатов. Но в Туркменистане и, особенно, в Азербайджане турецкий язык уже играет весьма значительную роль как альтернативный русскому языку носитель информации.

Все у нас тут в Казахстане будет, очевидно, зависеть от того, как дальше будет развиваться общая ситуация. Та часть населения, которая сохранит свою привязанность к традиционным ценностям, со временем может быть взята под свою духовную опеку узбекскими или даже татарскими интеллектуальными кругами. Такое, кстати, уже было. На новом витке истории вновь создаются весьма благоприятные для такого союза условия, поскольку своя казахская элита фактически отказалась духовно опекать свой казахский народ.

Сейчас превалирующая тенденция в рекрутизации все новых людей в казахскую элиту такова, что, оказавшись там, даже такие люди, которые вышли из потенциально наиболее преданных казахскому языку и культуре семей (к примеру, сыновья казахских писателей К.Токаев и Н.Субханбердин, наследник классика казахской журналистики Е.Идрисов), делаются глухими к национальным приоритетам своих отцов. То есть переход в казахскую элиту во многих случаях ранозначен отказу от казахской культуры и языка. А по большому счету – от казахского народа в традиционном понимании этого слова.

А у узбеков и татар элита не только верна своим национальным ценностям, но и даже стремится взять под свою опеку родственные тюркские народы с более слабыми элитами. К примеру, татарская национальная элита сейчас уже завершает объединение татар с башкирами в духовном отношении. В свое время (в начале двадцатого века) она предлагала такую схему и казахам. То есть она вызвалась стать духовным поводырем казахского народа. Но казахская интеллигенция (сформированная, кстати, во многом под влиянием татарской же элиты) в лице Ж.Досмухаммедова дала таким притязаниям решительный отпор.

А татары, кстати, полностью подтверждая правоту утверждения П.Чаттерджи, остаются настоящей нацией и без настоящего суверенитета и государственной независимости. Сильным центром притяжения для казахов, особенно, для южных, остается и Узбекистан. Для этих двух сильных и родственных культур казахский народ может в скором времени сделаться тем, чем вот уже сто с лишним лет является для казанских татар башкирский народ. Частью башкиры полностью русифицировались. Но оставшаяся часть сохраняется, в первую очередь, благадаря духовной поддержке татарской национальной элиты. Такой вариант не самый худший, если иметь в виду приоритет выживания и сохранения культуры и национальных ценностей до лучших времен.

Поэтому всем казахам, кто в душе остается верным ценностям своего народа, надо знать или изучать, если кто еще не знает, свой родной язык. Да, наша нынешняя ситуация плачевна, потому что элита, которую мы генерируем, отказывается от традиционных ценностей. И мы, по сути дела, ее не только не имеем, но и, по всей видимости, не будем иметь в обозримом будущем. Но наша история на этом вовсе не кончается. И то, как она сложится дальше, зависит прежде всего от нашего самочувствия.

Что же касается наших так называемых русскоязычных соотечественников, им изучение казахского языка тоже не навредит. Понятное дело, освоение казахского языка в наше интенсивное время – это большая нагрузка с неясными выигрышными моментами в будущем. Но выигрыш будет. Это – мир и гармония в казахстанском обществе, которое было и остается без изменения. Казахи тут составляют большинство. И то, что неказах знает или старается знать его родной язык, в любом случае будет позитивно восприниматься практически любым казахом. Это, если даже оно не приобретет полноценную функциональную ценность, духовную будет иметь всегда. А для комфортного существования в обществе любого человека такого рода ценность в любом случае будет очень важна. Так что альтернативы “надо-не надо”, по-хорошему, тут нет и не может быть. Есть только однозначная определенность: надо в любом случае.