Дидар АМАНТАЙ, лауреат государственной молодежной премии “Дарын”, член Бишкекского ПЕН-клуба, писатель, философ, кинодраматург. Пишет на казахском и русском языках. Его рассказы, эссе и стихи переведены на финский, шведский, немецкий, английский и румынский языки.
***
— Дидар, вначале несколько общих слов о себе. Кем Вы себя считаете сегодня, писателем, журналистом, медиа-менеджером?
— Я не хотел бы называть себя медиа-менеджером, хотя и управляю изданиями, выпускаю газеты. Слово “медиа-менеджер” звучит очень соблазнительно. Я воспитывал себя прежде всего как писателя. Учился в разных вузах: на металлургическом факультете КазПТИ имени Ленина (ныне КазНТУ имени Сатпаева), на философском факультете КазГУ, в Академии искусств на факультете кино, закончил англоязычные годичные курсы американской журналистики в городе Братиславе. Писал рассказы и повести метафизического направления. Мне очень близко творчество Альбера Камю, Жан-Поля Сартра, Мартина Хайдеггера, Льва Шестова, Фридриха Ницше, Марселя Пруста, близки и понятны французская новеллистика, американские короткие рассказы. Очень интересны Роже Бордье, Ален Роб-Грийе, Борис Вьян, Эрве Базен, Сэлинджер, Хемингуэй, Скотт Фицджеральд, Шервуд Андерсон. По большому счету, я воспитан на классике и модернизме, особенно французском модернизме конца ХIХ — начала ХХ веков. Большое влияние на меня оказали ирландские англоязычные писатели, английские, немецкие – Сэмюэль Беккет, Сомерсет Моэм, Томас Манн, Франц Кафка, Стефан Цвейг. Мне близка и японская литература, один из ее ярких представителей – модернист Рюнэскэ Акутагава, а также Ясунари Кабавата, Коитиро Уно. Очень важна для меня русская классика – серебряный век. В современной литературе мне импонируют представители интеллектуального направления – Милорад Павич, Умберто Эко, турецкий постмодернист Оркам Памук, польский автор Бруно Шульц, американец Томас Пинчон… Конец ХХ века принес большие перемены, эти изменения коснулись и меня лично. Я начал заниматься журналистикой, искусством кино. Работал в казахско-турецкой газете “Заман — Казахстан”, больше 5 лет проработал на “Хабаре” как телевизионный журналист, редактор-аналитик, затем стал главным редактором Национальной компании “Казахфильм” имени Шакена Айманова. В настоящее время являюсь генеральным директором газеты “Начнем с понедельника”. “НсП” вместе с Издательским домом “Астана” выпускает и другие издания. В истории мировой (французской, американской) литературы достаточно много случаев, когда писатели управляли газетами или занимались бизнесом, продавали книги, как, например, Джордж Оруэлл, известный своим романом “1984”.
— Каковы перспективы у Вашего издания, какова редакционная политика? Как Вы позиционируете свое издание между двумя крайними полюсами: властью и оппозицией?
— Газета “НсП” выходит уже более 10 лет и не является чем-то временным. Нам хотелось бы, чтобы это известное издание успешно работало и завоевывало медиа-рынок как Казахстана, так и за его пределами. Это не столько политический проект, сколько бизнес-проект. Наша редакционная политика такова, что мы не проводим политику определенных партий от власти или оппозиции. Но это не говорит о том, что мы не освещаем их успехи. Мы освещаем все, что есть положительного и у власти, и у оппозиции, поэтому у нас нет определенного разделения. Наша газета – центристская. Мы не смотрим на власть и оппозицию как на два крайних полюса, а как на два различных политических варианта решения социальных, экономических и других проблем в стране. Поэтому мы не симпатизируем какой-либо стороне, не культивируем их, не строим политических баррикад. Мы являемся сторонниками эволюционного развития в политике, экономике. Резких, агрессивных, радикальных мнений и позиций в нашем издании вы не найдете. Наша газета выдержанна, не гонится за сенсациями, но в то же время освещает все события, происходящие в Казахстане. Мы стараемся быть объективными, чтобы газета имела доверие у народа, хорошую репутацию, была правдивой.
— Как продвигается Ваша творческая деятельность как писателя? Каковы Ваши творческие планы и перспективы?
— Моей творческой карьере более 15 лет. Первый успешный рассказ был написан в 1990 году, он включен во все мои сборники. Я рано пришел в литературу – в 21 год стал профессионально заниматься прозой. Первый роман написал в 25 лет. Свою первую книгу – сборник рассказов “Посткриптум”, который состоит из 17 новелл, выпустил в 27 лет с помощью гранта Фонда “Сорос — Казахстан”. Моя вторая книга “Чти меня” вышла в 2000 году и включает в себя 36 рассказов, романы “Бабочка цветом попугая”, “Поэт и дьявол”, 24 эссе. Третья книга “Цветы и книги” увидела свет после того, как я вновь выиграл конкурс Фонда “Сорос — Казахстан”. Тогда был объявлен конкурс “Современный казахстанский роман”, и я стал победителем со своей концепцией романа. “Цветы и книги” – это роман в романе, потому что это произведение является предисловием к следующему роману, который я собираюсь написать, – “Книга Тенгри”.
Иногда меня ставят в один ряд вместе с Айгуль Кемельбаевой, Мадиной Омаровой, другими писателями – у меня это вызывает улыбку. Мы разные писатели с Айгуль Кемельбаевой, разного стиля, разных направлений в литературе. Это не значит, что кто-то из нас лучше или хуже, просто мы разные.
Планирую издать сборник рассказов, переиздать романы и повести. Сейчас работаю над книгой “История возникновения казахского бизнеса”. В ней рассказывается о становлении бизнеса в Казахстане, первоначальном накоплении капитала у наших бизнесменов, о коррупции. Сведения будут подкреплены документальными материалами. Эта книга – генезис казахского бизнеса, его настоящее состояние, перспективы, возможные перемены в зависимости от изменения политической ситуации. Параллельно пишу сценарии для киностудии “Казахфильм” по мотивам своих рассказов. В следующем году должны начаться съемки фильма по этому сценарию. Я очень рад, что есть такие люди, которые поняли и приняли мою литературу, мое творчество.
— Что Вы можете сказать о современной казахской литературе?
— Говорить о казахской литературе сложно, потому что у нас очень мало новых авторов-прозаиков. Хорошо писали писатели-шестидесятники – Мухтар Магауин, Тынымбай Нурмагамбетов, Аскар Сулейменов, Абиш Кекильбаев. Очень трудно сказать, как пишут сейчас те прозаики, которым сегодня 25-30 лет, потому что я их не вижу. Молодым требуется много работать в отношении стилистики, учиться у модернистов и классиков. В целом, я очень критически отношусь к современной казахской и русскоязычной литературе, так как много стало китча, коммерческого. Как сказал мой друг, писатель Шамшад Абдуллаев из Ферганы, сейчас нужна такая литература, которая не борется за автора или какие-то цели. Литература должна создаваться ради себя самой, как река, которая течет просто так. Шамшад, конечно, лучше сказал: “В следующем столетии, по крайней мере в литературе, победит спокойствие, то есть мир, подтверждающий, что он просто течет. Чем больше сдержанности, тем выше наслаждение… Речь идет о прозе, где не следует участвовать в действии, бороться за персонаж и логику или завершать рассказ тихим очищающим финалом”.
Сейчас стирается грань между публицистикой и литературой, между литературой и сенсационными газетными статьями. Жаль, что многие книги превращаются в однодневки. Казахская письменная проза, очень много перенявшая у русской литературы, начала развиваться в начале ХХ века. Благодаря Мухтару Ауэзову мы сделали большой прорыв. Неоценим вклад писателя мирового масштаба, большого стилиста Габита Мусрепова. Сегодня сохранились литературные нормы, лексика, художественные приемы и методы, которые были большими доминантами в написании прозы 60-х годов. И чем больше ты соответствуешь той первой классике казахской литературы, тем ты считаешься более талантливым. Так у нас понимают казахскую литературу. Такой подход очень ограничен. Нужно, чтобы каждое поколение вносило что-то новое и даже порой отрицало предыдущие направления в литературе. Таким образом литература развивается, становится разноплановой.
— Сейчас активно обсуждается проблема казахского языка. Выскажите свое мнение по ней.
— Делать из этого проблему нет необходимости. Существует проблема с казахским языком у некоторых персонажей нашей политики. Очень жаль, что такие депутаты, как Мухтар Шаханов, который борется за казахский язык, мало говорят о коррупции. Шаханов не объясняет глубинных причин такого положения казахского языка. Я считаю, что казахский язык – жертва коррупции, о которой молчит наш депутат, жертва казахбайской политики, жертва постсоветского бизнеса. Вот три составляющих, из-за которых казахский язык находится в загоне и не может правильно функционировать. В советское время на развитие казахского языка выделялись деньги, тираж казахских газет и журналов был намного больше. Сегодня представители власти, различных политических партий должны говорить на казахском языке. Я очень сомневаюсь, чтобы казахский электорат когда-нибудь проголосовал за казахскую оппозицию, потому что оппозиция не говорит на казахском языке. И также я сомневаюсь, чтобы казахский электорат прислушивался к мнению Ермухамета Ертысбаева, так как он тоже не говорит на государственном языке. Создается такое ощущение, что он и сам в этом особо не заинтересован. То же самое можно сказать и о многих других политиках и политологах. Есть много способов изменения ситуации. Казахский язык можно структурировать, издать словари – казахско-русский, казахско-суахили, казахско-французский, более 100 языков можно включить в этот список. Можно было бы начать издавать, как это делал в свое время Ахас Тажутов. Но это не делается потому, что никто наверху не думает о судьбе казахского языка. Им лучше заниматься различными интригами, изыскивать разные возможности раздобыть деньги, приватизировать, воровать средства из бюджета. Звучат лозунги: “Я — за казахский язык, хочу его изучать”, но казахским языком никто серьезно не занимается, и эти люди – просто политиканы. А возьмите студентов, которые обучаются на бюджетные деньги по Государственной программе “Болашак” в западных странах, США. Они пока никак не способствуют развитию казахского народа, бизнеса, казахскоязычной политики. Парламент должен принять закон о том, чтобы все студенты, которые будут обучаться в других странах за счет бюджета, сдавали экзамен на знание казахского языка. Тогда мы воспитаем казахскоязычных технократов с западными дипломами, знающими и казахский, и русский, и английский языки. Тогда мы получим новую казахскую интеллигенцию, которая была в начале ХХ века. Если когда-нибудь будет принят и закон, по которому документы частного бизнеса, иностранного частного бизнеса должны вестись на казахском языке наравне с русским, то только тогда ситуация изменится в лучшую сторону. Я думаю, что руководство нашей страны инициирует такой закон в Парламенте для того, чтобы казахский язык начал нормально функционировать. Пусть это даже язык меньшинства, но это государственный язык. И считаю, что проблему казахского языка никоим образом нельзя решать за счет притеснения или ограничения русского языка. Нельзя противопоставлять языки друг другу. Надо, чтобы оба языка взаимодополняли друг друга. То, что в Казахстане основное население знает казахский и русский языки – это наша судьба, наше достояние, наше спасение в глобальном жестоком современном мире.