Алматы. 29 апреля. КазТАГ – Мадина Алимханова. По данным министерства внутренних дел РК за 9 месяцев 2010 года в стране было зарегистрировано 94 факта педофилии, за такой же период 2011 года – уже 111 таких преступлений, а в 2012 году случилось 248 изнасилований и 120 насильственных действий сексуального характера в отношении несовершеннолетних.
Кто они — педофилы – осознанно идущие на преступление или психически больные, можно ли их вовремя распознать и как обезопасить от них детей?
Об этом агентству КазТАГ рассказал заведующий отделом менеджмента качества научных исследований Республиканского научно-практического центра психиатрии, психотерапии и наркологии Гали Джолдыгулов.
***
— Гали Абдулгазизович, насколько криминальная полицейская статистика соответствует реальности, рисует ли она действительную картину преступлений?
— Точными данными мы пока не располагаем, потому что истинной статистики у нас как таковой нет. У нас фиксируются преступления, совершенные на сексуальной почве, развратные действия по отношению к малолетним, но это не медицинская статистика, это чисто юридическая, полицейская статистика. Она не отражает сущности, ведь часто такие преступления, по разным причинам, не становятся предметом расследования, остаются скрытыми.
Вообще, согласно имеющимся мировым данным, истинных педофилов около 1% от тех, кто совершает насильственные действия сексуального характера по отношению к детям. Это те люди, которые, согласно медицинским критериям, относятся к категории больных. Считается, что этот процент мало меняется с течением времени, поэтому говорить о том, что идет рост педофилии как медицинского явления не совсем аргументировано.
— Кто же такие истинные педофилы и чем они отличаются от “не истинных”?
— Истинная педофилия – это, прежде всего, расстройство сексуального влечения. Больной человек испытывает сексуальные фантазии, его посещают различные мысли, связанные именно с объектом его полового вожделения, в частности, с детьми. И эти явления причиняют ему беспокойство в силу того, что он не может их удовлетворить сразу, здесь и сейчас. Это все относится к сфере глубинных искаженных инстинктивных побуждений.
При этом четких признаков, по которым ребенок или взрослый может распознать педофила, нет. Внешне это обычный человек. Даже критерии диагностики ориентируются не на внешнее поведение, а на его интрапсихические особенности – он должен рассказать, что его терзают фантазии и т.п. Внешне же отличить его от обычного человека практически невозможно.
А подавляющее большинство тех, о ком приходиться слышать в криминальных новостях — это просто преступники, совершающие развратные действия в состоянии алкогольного или иного опьянения. Это просто распущенные и не удерживающие свои влечения под контролем люди. С медицинской точки зрения, далеко не все из них педофилы. Они становятся такими в тот самый момент, когда теряют над собой контроль и превращаются в преступников.
— Можно ли тогда назвать педофилию одним из видов сексуальной ориентации? Такая точка зрения сейчас широко обсуждается в зарубежных научных и популярных источниках.
— Сейчас американская классификация болезней (DSM), на которую ориентируется мировая психиатрия, постепенно выводит педофилию из разряда заболеваний, считая, что это скорее социальная и юридическая проблема, но не медицинская. В США уже говорят о патологической и не патологической педофилии. Скорее всего, это будет принято в медицинской практике во всем мире. Во всяком случае, у нас точно, потому что мы ориентируемся на американскую классификацию и ее вариант (МКБ), а классификация отражает то понимание, которым пользуется большинство авторитетных ученых в трактовке тех или иных явлений – называть их болезнью или не называть. Правда, в США нередко те или иные болезни закрепляются в рамках классификации с помощью голосования. В МКБ-10 (ныне действующая Международная классификация болезней — КазТАГ), “ковыряние в носу”(F98.8 ) тоже является диагнозом. Это смешно, но мы пользуемся этой МКБ-10. Поэтому если педофилия будет депатологизироваться, я этому не удивлюсь.
— Возможно ли вылечить истинных педофилов или добиться стойкого улучшения их состояния, чтобы они не представляли опасности для окружающих?
— Категорично никто не скажет. Те методы, которые применялись раньше, в основном сводились к лечению нейролептиками – психотропными препаратами, которые подавляют влечение — и никто не смотрел на побочные эффекты, это было не важно. Подобным образом действует и химическая кастрация, которая считается наиболее оптимальным альтернативным методом. Но рецидивы все равно есть, и они будут. Поэтому нельзя сказать, что можно однозначно вылечить педофилию или, по крайней мере, стабилизировать ее. Тут нужны комплексные меры – помимо химических средств нужны внешние рамки, в которых педофил будет содержаться и наблюдаться. Тогда, возможно, риск удастся снизить. Говорить можно только о более или менее высокой вероятности рецидива.
— Получается, что и химическая кастрация не эффективна?
— Тут есть мнения за и против, причем, достаточно аргументированные. С одной стороны, химическая кастрация — это просто прием препаратов, которые подавляют гормональную сферу, в частности, подавляют биохимическую основу того или иного влечения. Чаще всего это делается добровольно и по сравнению с хирургической кастрацией это менее радикально. Рецидивы есть, но я не сказал бы, что это совсем не эффективное лечение. В странах Европы этот метод применяется давно и как мне кажется, там бы применяли не эффективный метод в течение десятилетий. Какие-то исключения есть, но я не думаю, что они составляют критическую массу.
С другой стороны, это “дорогое удовольствие”, для нашей страны, по крайней мере. Одна инъекция стоит около 200-300 долларов, а инъекции нужно получать в течение трех лет, чтобы был эффект. Плюс содержание в местах лишения свободы. Все это вместе складывается в достаточно большую сумму на одного человека.
— Если насильственные действия по отношению к ребенку совершил не истинный педофил, а, как Вы говорите, просто преступник, какова вероятность, что, выйдя из мест лишения свободы, он снова совершит такое же преступление?
— Скорее всего, совершит еще. Подавляющее большинство осужденных за такие преступления, совершают свои действия под воздействием каких-то психоактивных веществ – алкоголь, наркотики и пр. Если кто-то даст гарантию, что он больше не будет принимать эти психоактивные вещества, то, возможно, снизится вероятность повтора. А поскольку никто такой гарантии дать не может, то, скорее всего, он будет совершать и дальше. Это преступление. Рецидивисты на то и рецидивисты, что у них есть склонность к повторению. Это чисто человеческий, даже не медицинский фактор.
— Насколько сильно пережитое насилие влияет на психику ребенка?
— Сам факт насилия, сопровождавшийся какими-то физическими действиями, это психотравма, вызывающая острую психогенную реакцию. Последняя проходит рано или поздно. Тут больше семья страдает. При этом, если ребенок пережил психотравмирующую ситуацию, которая нанесла ему определенный психический ущерб, а семья будет зацикливаться на этом, то психические последствия психотравмы останутся. Поэтому адекватная семья в любом случае будет стремиться как можно быстрее все забыть, переключить внимание ребенка, заместить какими-то положительными моментами. Главное, чтобы все воспоминания о произошедшем побыстрее стерлись из памяти ребенка.
А отдаленный риск – это риск развития педофилии у самой жертвы. По статистике, часто те люди, которых квалифицируют как педофилов, в своем детстве претерпели такие же сексуальные домогательства. Они попадают в группу риска по формированию педофилии. Это американские данные. У них там достаточно большой процент опрошенных педофилов, которые заявили, что в раннем детстве они терпели сексуальные домогательства со стороны взрослых.
— Кроме пережитого насилия, какие еще факторы влияют на развитие педофилии?
— Если брать истинную педофилию, то, однозначно, наследственность. Определенный набор элементов, формирующих наследственность, ответственен за то, что у человека формируется такое сексуальное влечение в подростковом возрасте, когда идет гормональный всплеск. Может повлиять возраст — начинающаяся деменция (слабоумие — КазТАГ) нередко провоцирует у человека развитие элементов поведения, которые более-менее указывают, что у него появилась сексуальная склонность к детям. Человек просто теряет критику. Причиной может стать тяжелая травма, нейроинфекция – все, что затрагивает кору головного мозга, контроль за поведением. Это растормаживает сферу влечения, и в каком направлении эти влечения пойдут, предугадать невозможно.
— Есть мнение, что активное освещение темы педофилии в СМИ провоцирует рост количества сексуальных преступлений по отношению к несовершеннолетним. Это так?
— Это зависит от того, какую цель ставят перед собой СМИ. Если цель – информирование граждан о такой проблеме, то информация должна преподноситься определенным образом – факты, цифры и определенные прогностические выкладки, но не больше. Если же это обсуждается на уровне ток-шоу, то тут цель просто расширение зрительской аудитории и, соответственно, повышение рейтинга канала.
Роль СМИ огромная и бесценная, но все зависит от того, как эту информацию преподносят. Мое личное мнение — если тема педофилии будет чрезмерно муссироваться, это может привести к тому, что дети будут бояться общаться со взрослыми, а взрослые будут бояться общаться с детьми, возникнет разрыв между поколениями, потому что в каждом взрослом дети будут видеть потенциального насильника.
— Почему дети не боятся добровольно идти за совершенно незнакомыми взрослыми?
— Здесь нужно учитывать, что ребенок, как правило, реагирует на шоколадку, которую видит перед собой, или еще что-то для него привлекательное, или на обещание это привлекательное получить. Это особенность детского возраста.
Как отец, я бы советовал учить детей с раннего детства не разговаривать с первыми встречными, если ты видишь, что к тебе подходят – зови маму, зови папу. Четко и ясно. У маленького ребенка логика еще не развита, ему невозможно объяснить, что если он пойдет за незнакомцем, с ним может произойти беда. Половина этого объяснения пройдет мимо ушей.
Кроме того, это мое личное мнение, стремление ребенка слепо идти за шоколадкой – это результат отношений в семье, упущения в воспитании ребенка. У подрастающего поколения, нередко, кроме материальных ценностей, грубо говоря, вещизма, ничего нет в головах.
— То есть, в данном случае лучшая защита – правильное поведение родителей?
-Большинство родителей редко отпускают детей одних. Если ребенок на какое-то время выпал из поля зрения родителей, встает вопрос — где были в это время родители, с соседкой ли разговаривали, в магазин пошли, увлеклись чем-то. Значит, такие родители не учитывают фактор возраста ребенка и того, что он не осознает опасности. Это проблема родителей и их задача – моделировать подобные ситуации и не допускать их в реальной жизни.
Надо учитывать, что у нас в сегодняшнем обществе упущен момент, связанный с воспитанием в целом. Нравственные ориентиры часто бывают размыты, моральные нормы тоже теряют прежние границы. Это с детства идет, это системное упущение. Можно по-разному относиться к советской системе воспитания, но там на первом плане был моральный компонент, а у нас сейчас этого нет.
— Я знаю, что Вы участвовали в разработке программы по изучению и профилактики педофилии. Почему эта программа не была внедрена?
— Да, мы готовили целевую научно-техническую программу, рассчитанную на три года, хотели поездить с исследовательской целью по местам лишения свободы. Эта программа должна была реализовываться совместно с МВД и КУИС. Целями были изучение динамики эпидемиологических показателей педофилии, проведение комплексной психолого-психиатрической оценки лиц с диагнозом педофилия, разработка клинико-социального профиля педофила на основе различных параметров, определение синдромов-мишеней для лечения педофилии, разработка медикаментозных и не медикаментозных способов лечения, разработка методов профилактики педофилии.
Мы хотели подвести научное обоснование для принудительного лечения таких лиц и в частности, для химической кастрации. Сам факт всплеска такого явления, как педофилия, вызывает потребность проведения такой программы.
У нас эта проблема освещается в СМИ, освещается с точки зрения нравственной, юридической, но медицинский аспект этой проблемы практически не рассматривается. У нас и сексопатологов в стране практически нет, их можно пересчитать по пальцам одной руки.
Министерство здравоохранения нашу программу одобрило, но сейчас все научно-технические программы должны утверждаться в министерстве образования, а там посчитали, что это неактуально.
— Если министерство образования не изменит своего мнения, будет ли ваш научный центр каким-либо образом продолжать изучение педофилии?
— Для того, чтобы этой темой заниматься, нужны средства. Частным инвесторам это не интересно, а финансирования со стороны государства нет. В такой ситуации мало кто поедет даже просто по Казахстану в командировки. Даже если это будет один человек, это будет большая “дырка” в бюджете научного центра. У нас сейчас все упирается в наличие или отсутствие средств и кадровый дефицит. Но проблема никуда не денется и, судя по всему, принесет беду еще очень многим людям.
— Спасибо за интервью!
***
© ZONAkz, 2013г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.