Регион Центральной Азии – это субъект геополитики или миф? Стратегия партнерства Европейского союза и Центральной Азии на 2007 – 2013 годы – она удачная или провальная? Проблематика на экспертном клубе “Что нужно Европе в Центральной Азии?” (прошел под эгидой общественного фонда “Мир Евразии” в Алматы) поднимала вопросы именно в таком ракурсе, поскольку мнения экспертов часто были диаметрально противоположные. Сошлись разве что в констатации факта: Евросоюз – это сила.
Когда Сергей Домнин, журналист “Эксперт-Казахстан”, представлял информацию по торгово-экономическому сотрудничеству Евросоюза и Центральной Азии, то заметил, что исходя из цифр в реальности это статистика по взаимодействию ЕС и Казахстана. Дело в том, что на Республику Казахстан приходится львиная доля товарооборота, привлечения инвестиций, кредитов и прочих моментов на направлении Объединенной Европы. Кстати, “Германия – единственный партнер в Евросоюзе, с которым у Казахстана отрицательное сальдо во внешней торговле”.
После оценки политолога Марата Шибутова – “Евросоюз выполнил что хотел, но сделал стратегическую ошибку – работал с мифическим регионом Центральная Азия, которого не существует. Если бы он работал по энергетике с Казахстаном и Туркменистаном, а по безопасности с Узбекистаном, то добился бы большего эффекта” – возник спор о том, является ли Центральная Азия регионом и что в нее входит.
Валихан Тулешов, директор Института регионального развития Международной академии бизнеса, как и Нурсултан Назарбаев, считает Центральную Азию целостным и самодостаточным регионом. Он против употребления в отношении местных государств таких понятий, как “восточная деспотия” и “возрождение басмачества”.
Эксперт Института мировой экономики и политики при Фонде Первого Президента Евгений Пастухов дал нечто вроде справки, что и кто понимает под Центральной Азией. В зависимости от контекста в Большую ЦА могут включать не только Афганистан, Синцзян или Монголию, но и Поволжье с Крымом. Само название при этом варьируется – например Центральная Евразия. При взгляде специалистов с брюссельской дислокацией Большая Центральная Азия часто рассматривается как буфер между собственно Западом и Китаем, мост между Западом и исламским миром, сосед Ближнего Востока.
Как бы то ни было, но с 2001 года, когда многие члены Евросоюза оказались втянуты в кампанию в Афганистане, регион Центральной Азии в формате бывших советских Казахстана и республик Средней Азии стал для ЕС гораздо ближе. Никто не спорил с тезисами о растущей мощи (причем всесторонней – от экономики до идеологии) Объединенной Европы, логическим продолжением которой стало новое прочтение германского лозунга “Дранг нах Остен” (“Натиск на Восток”).
Одни эксперты в “разношерстности Европы” видят слабость, другие силу. Те, кто считает такое положение вещей положительной стороной, обращают внимание на заметное упорядочивание и ранжирование векторов европейских государств по отношению к региону. К тому же двухформатность Евросоюза, при которой имеются взаимодействующие друг с другом общеевропейский вектор через Брюссель и уровень национальных государств создает Объединенной Европе дополнительные возможности для маневра, гибкости, проявления “мягкой силы”.
Санат Кушкумбаев, КИСИ, обратил внимание на то, что Евросоюз – это молодой геополитический игрок, и данное обстоятельство накладывает отпечаток. Например, в Брюсселе долгое время считали ОБСЕ и БДИПЧ удобными инструментами для работы с государствами Центральной Азии. Потом поняли, что здесь это далеко не самый оптимальный подход.
Андрей Чеботарев, директор Центра актуальных исследований “Альтернатива”, оценивает итоги Стратегии партнерства ЕС в ЦА за 2007 – 2013 годы как провальные. Основания для такой оценки: продвижения на пути демократии и прав человека нет, в энергетике трубопроводы “замороженные”, по торговле с государствами региона растет доля Китая и России, тогда как удельный вес стран-членов Евросоюза сокращается. В общем, какие-никакие деньги евросоюзовцами потрачены, но КПД низкий.
У Куралай Байзаковой, ФМО КазНУ, оценка результатов европейской стратегии менее категоричная. С одной стороны “цели амбициозные, а средства их достижения весьма скромные”, с другой – “Евросоюз понял, что от нас нельзя требовать быстрого продвижения по пути демократии”.
Наргис Касенова, ассоциативный профессор КИМЭП, вообще не согласна с утверждением, что цели ЕС провалились, “потому что они очень общие и долгосрочные”. “Вижу прогресс по дипломатическому продвижению Европы в регионе”, – отметила она. Провал газопровода Набукко, учитывая происходящую сегодня революцию со сланцевым газом, может быть в итоге станет выигрышем для Евросоюза. Ну а тот момент, что Брюссель в 2007 году не смог предугадать создание Таможенного союза в 2010 году и вхождение в него Астаны, так и “мы сами не знаем, что будет в 2015 году”.
Политолог Замир Каражанов обратил внимание на общий фон, из которого следует исходить при оценке успехов или неудач стратегии Европейского союза в регионе. По его мнению, у Брюсселя ни с Латинской Америкой, ни с арабским миром, ни с Азией отношения хорошо не развиваются. И еще стоит различать отношения внутри стран-членов ЕС от формата взаимодействия Объединенной Европы с внешними партнерами – подходы и философия там очень сильно отличаются.
Эдуард Полетаев, модератор заседания экспертного клуба, подчеркнул, что работа Евросоюза в Центральной Азии носит плановый характер. На деньги Объединенной Европы, например, построена киргизская таможня за постом “Кордай”, на системном уровне пытаются помогать в борьбе с наркотрафиком. Поэтому вполне логично, что и новая стратегия на 2014-2020 годы тоже многолетняя.
Эксперты пришли к консенсусу в понимании того, что политика ЕС становится все более гибкой и прагматичной. Брюссель не может отказаться от стандартных идеологем про права человека, демократию и верховенство права, тем не менее, на пути энергетического сотрудничества с Туркменистаном он заметно продвинулся. Правда, тут уже включается проблема двойных стандартов, но это несколько иной аспект вопроса. Политолог Антон Морозов акцентировал внимание на том, что Центральная Азия для Евросоюза – это буфер от экстремизма с более далеких окраин.
Поднималась тема отсутствия в составе ЕС такой страны, которая могла бы выполнять роль проводника-адаптера на центральноазиатском направлении, как Испания в Латинской Америке или Франция в Африке. Германия и Венгрия для такого формата явно не подходят, а первоначальное намерение работать с Центральной Азией через Турцию свернулось в силу геополитических трендов нового времени.
Максим Казначеев, политолог, сфокусировал внимание на трудностях, с которыми сталкиваются местные эксперты, будучи представителями объекта геополитики, в попытках предугадать действия субъектов. Субъекты, взятые отдельно сами по себе, тоже не всесильны. Вот и стратегия Евросоюза, принятая накануне финансового кризиса 2007 года, оказалась чересчур оптимистичной. Поэтому ни Таможенного союза, ни второй тюльпановой революции в Кыргызстане, ни нефтепровода в Китай там нет. При взгляде на формат ЕС – ЦА нужно учитывать факторы, на которые в регионе не влияет Евросоюз, а также поведение тех игроков, которые влияют на ситуацию в Центральной Азии.
Как тень отца Гамлета над экспертным клубом витали последние события в Украине. Мнение Валихана Тулешова о том, что “метафизически Казахстан уже в Европе” разделяют явно не все участники заседания.
***
© ZONAkz, 2013г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.