Алматы. 31 июля. КазТАГ — Сергей Зелепухин. Экономические итоги первого полугодия для Казахстана выглядят весьма противоречивыми. Хотя рост ВВП за этот период превысил 4%, а инфляция оказалась в пределах прогнозируемого коридора 6-8%, однако бить в барабаны чиновникам рановато — источники роста вызывают сомнения в том, что он сохранится на этом уровне в средне- и долгосрочном периоде, особенно в условиях продолжающейся стагнации кредитования экономики со стороны банковского сектора.
Рост был, есть и будет?
Прошло уже семь месяцев с начала года и самое время подвести краткие итоги первого полугодия. Главным сюрпризом стало то, что рост казахстанской экономики, согласно статданным министерства национальной экономики (МНЭ), составил 4,2% против 0,1% за тот же период прошлого года.
Похоже, величина этого показателя стала приятной неожиданностью не только для экспертов, но и для правительства. По крайней мере, такое впечатление создалось после заявлений главы министерства нацэкономики Тимура Сулейменова, сделанных им еще 18 июля на заседании кабмина. Причем высокая динамика ВВП дала повод министру строить амбициозные планы.
«Исходя из анализа, за последние пять лет порядка 60% ВВП формируется за счет увеличения экономической активности в III и IV кварталах. Так, например, в 2016 году при общем росте ВВП на 1%, в первом полугодии рост составил всего 0,1%, а во втором полугодии он ускорился и составил 1,6% по отношению к аналогичному периоду 2015 года. Поэтому для сохранения текущей динамики развития экономики с начала текущего года, с учетом сезонных факторов, рост ВВП должен составить не ниже 4,1% в III квартале и 4,3% — в IV квартале», — заявил тогда Т.Сулейменов.
В связи с этим, по словам министра, основной задачей государственных органов и акиматов остается проведение тесной и скоординированной работы для удержания набранных темпов роста производства, обеспечения целевого параметра уровня инфляции, создания новых рабочих мест и сохранения социальной стабильности в стране.
Однако объяснив, каким образом правительство должно сохранить высокие темпы роста ВВП и сформулировав столь высокие ожидания по поводу перспектив казахстанской экономики во втором полугодии, глава МНЭ не уточнил, за счет чего темпы роста казахстанской экономики в январе-июне превысили 4%. А зря!
Во-первых, рост ВВП в первом квартале выглядит значительным только в том случае, если учитывать эффект низкой базы, то есть если брать в расчет для сравнения практически нулевой рост казахстанской экономики в январе-июне 2016 года.
Во-вторых, и самое главное заключается в том, что столь высокие за последние несколько лет темпы экономического роста по итогам первого полугодия сложились в первую очередь благодаря стремительному увеличению за этот период экспорта. Согласно информации МНЭ, этот показатель за январь-июнь подскочил на небывалые за последние годы 37,6%, до $19 млрд.
Очевидно, что в условиях высокой сырьевой зависимости казахстанской экономики это стало возможно только за счет относительно высоких нефтяных цен – в среднем примерно на уровне $50, сложившихся в первом полугодии благодаря соглашению по сокращению нефтедобычи между ОПЕК и некоторыми странами-экспортерами нефти, не входящими в эту организацию.
Отсюда следует несколько выводов. Во-первых, заметный рост казахстанского ВВП в первом полугодии — лишь частичная заслуга правительства, ограниченная рамками реализуемых госпрограмм.
Во-вторых, если бы не фактор значительно возросшего экспорта, то, как считают эксперты, темпы роста казахстанской экономики в январе-июне этого года оказались бы существенно ниже, чем 4,2%, примерно в 1,5-2 раза.
И третий вывод, который логически вытекает из второго: если цены на нефть не смогут остаться на уровне $50 и выше, то усилия правительства вряд ли позволят сохранить темпы экономического роста во втором полугодии выше или хотя бы на уровне 4%.
Потерянное десятилетие
Другим важным событием первого полугодия стало то, что государство после 10 лет, прошедших с начала кризиса в банковской системе, наконец-таки всерьез взялось за решение проблемы высокого уровня неработающих кредитов в казахстанских банках.
Первым и главным претендентом, которому была нужна помощь, оказался Казкоммерцбанк, который только по займу БТА банку имел огромный неработающий кредит в размере Т2,4 трлн, из-за чего в его балансе образовалась гигантская дыра. Однако размеры последней так и не были озвучены ни регулятором, ни купившим его за Т2 Народным банком Казахстана.
Тем не менее известно, что по долгу БТА перед Казкомом ответило государство, выделив первому через Фонд проблемных кредитов (ФПК) Т2,1 трлн плюс еще Т300 млрд за счет средств ФПК. К этому следует прибавить то, что Народный банк после приобретения ККБ влил в его капитал Т185 млрд. Тем самым c учетом того, что, согласно информации регулятора, собственный капитал Казкоммерцбанка на 1 июля этого года составлял более Т440 млрд, по самым грубым подсчетам, дыра в балансе Казкома до оказания ему помощи со стороны государства могла достигать примерно Т2 трлн, или более $6 млрд!
На нашу просьбу прокомментировать обоснованность столь щедрой поддержки ККБ государством эксперт на условиях анонимности назвал ее «огромной и неоправданной с точки зрения интересов налогоплательщиков». «Однако если рассуждать с позиции интересов по сохранению стабильности банковского сектора, она выглядит вполне обоснованной», — добавил он.
Но теперь возникает другая проблема – после покупки Казкома Народным банком на рынке появилась финансовая структура, занимающая только по активам почти 40%-ную долю.
«По сути, в Казахстане образовался гигантский финансовый институт-доминант с огромной долей на рынке банковских услуг по всем финансовым показателям. Понятно, что это несет серьезные риски для конкуренции. А учитывая то, что Народный банк является не только влиятельным финансовым институтом, то риски для дальнейшего развития конкуренции удваиваются», — подчеркнул эксперт.
Более того, по его мнению, государство сильно запоздало с решением проблемы неработающих кредитов. Из-за этого, считает он, казахстанская экономика понесла «серьезные потери».
«Что сейчас делает государство? Всерьез взялось за решение проблемы огромных «плохих» кредитов в банковском секторе. Но это надо было делать еще 10 лет назад, тогда бы стагнация кредитной активности банков не оказалась такой затяжной. Если говорить об альтернативной стоимости для экономики от этого запоздалого решения, то она может исчисляться от 1,5% до 3% недополученного роста ВВП ежегодно, начиная примерно с 2010 года», — заключил он.
Трудно не согласиться. Ведь если бы государство начало решать проблему неработающих кредитов в 2009 году, то есть на пике финансового кризиса, то большинство банков уже давно смогло бы очистить свои балансы от «плохих» займов и преодолеть кризис кредитования.
Однако без своевременной помощи государства банки потеряли слишком много времени, запутавшись в паутине неработающих кредитов, которых, даже по официальным данным, с учетом реструктуризированных займов накопилось около 35% от всего ссудного портфеля банковского сектора.
В результате — с учетом огромных активов банковского сектора в размере более T25 трлн по состоянию на 1 июля 2017 года — реальные темпы роста экономики далеко отстали от потенциальных, что негативно сказывается на уровне доходов населения.
Не вселяет оптимизма и то, что еще не известно, какие результаты и когда даст разработанная Нацбанком программа по повышению финансовой устойчивости банковского сектора. А как раз в том числе и от успешной реализации этой программы будет зависеть, как скоро банки смогут повысить кредитную активность и тем самым внести свой вклад в экономический рост.
***
© ZONAkz, 2017г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.