Путин. Жизнь без любви. Часть 2

Политик Владимир Рыжков – о том, почему от Москвы могут разбежаться татары, башкиры и якуты, и почему страну спасёт не русское национальное государство, а Кудрин

Часть  1

– Итак, значительная часть российского населения уже ненавидит Путина. Для него складывается совершенно новая ситуация. По большому счёту – непредсказуемая. Он же привык купаться в народном обожании…

– Да. Новая. Конечно. Вот посмотрим, как он из неё выйдет. Ельцин оказался гениальным политиком, действительно. Он в итоге всех переиграл. Совершенно неожиданно для всех, и для меня в том числе. Он джокера выбросил – вот вам молодой премьер – Путин. Вот он победил всех в Чечне. Народ за него проголосовал. И к тому же в 1999 году, еще до прихода Путина к власти, начался экономический рост.

Поэтому что будет делать Путин, только ему известно и Господу Богу. Два варианта. Если он остается, то еще хуже будет ситуация, то есть страна еще больше откатится, потому что он не поменяет кардинально свою внутреннюю и внешнюю политику. Самый лучший вариант для страны, если он все-таки отойдет в сторону куда-то, мягко, как это Ельцин сделал. С ним же ничего не произошло. Спокойно дожил свою жизнь.

Здесь есть такие же варианты, их море. Тот же Собянин, чем плохой? Кстати, тот же Медведев, как ни странно. Тот же Медведев, если вы вспомните его президентскую четырехлетку.

– Вы серьёзно? «Медведева-президента» я прекрасно я помню.

– Все-таки это было что то новое… Хотя бы разговоры шли про инновации, про инвестиции, более мягкая внешняя политика. То есть в любом случае замена фигуры открывает окно возможностей для корректировки политики, для ухода от жесткой конфронтации, для изменения баланса сил среди олигархов, чтобы народу дать как-то полегче вздохнуть. Но это мы занимаемся чистой спекуляцией. Слишком рано об этом говорить. Путин сейчас в полной силе и в ближайшие годы ничего не изменится.

– А появление какой-то фигуры «не из команды» невозможно.

– Со стороны?

– Да.

– Невозможно. В принципе невозможно.

– Всё задавили.

– Всё задавили, и если и есть скрытая конкуренция, она внутри – в верхушке. Это самые-самые влиятельные фигуры. Медведев – фигура. Сечин – фигура. Много фигур, на самом деле, которые играют на этой поляне. Естественно, чекисты, ФСБ, это у нас крупнейшая корпорация, которая расставила людей везде, где только можно. ФСО, ФСБ. Их очень много. Они все играют свою игру. И понятно, что Путин будет решать. Если он останется, то ему надо будет быстренько конституцию поменять, как Лукашенко. Никакой сложности в этом нет. Если он решит все-таки поменять свой статус и дать дорогу какому-то другому человеку, это и будет другое развитие событий. Но в любом случае, я уверен, что при Путине, при той внешней политике и внутренней, которая уже задана, никакого роста, никакого развития не будет. Это будет такая же деградация, постоянный кризис.

путин любовь

– Как думаете, тот фокус-покус, который проделали, когда Ельцин назначил глубоко преданного ему Путина преемником, а потом путинские идеологи объявили 90-е «проклятым временем», и народ с энтузиазмом воспринял «новый курс» – возможен ещё раз? В такой же степени, с такими же амплитудами.

– Я так не думаю. Дело в том, что объективно 2000-е, первые десять лет, радикально отличались от 90-х. Не потому, что пропаганда об этом трубила, а в реальной жизни.

Если доходы росли на 10-15 процентов в год…

– Нефть-матушка обеспечила этот рост. И газ-батюшка.

– Разумеется. И если доходы растут, конечно, народ будет стоять за этот курс. Очень легко было продать идею, что были «проклятые» 90-е, а сейчас «благословенные» 2000-е, если у вас кошелёк пухнет каждый день. Что тут сложного. А сейчас, я думаю, нет.

– Мне кажется, русский патриотизм можно будет «продать» населению. Русское национальное государство. Или вы скажете, что это тупик и кровь?

– Тупик, кровь, потому что страна многонациональная. 15 процентов мусульман.

– И 80 процентов русских. В Израиле 65, в Казахстане 65. И у них там национальное государство.

– Да. Только вы забываете о том, что у нас есть компактное проживание. Вы забываете о том, что в Туве уже русских практически нет. Вы забываете о том, что в Чечне уже русских почти нет.

– Это крошечные регионы.

– Ну, какие крошечные. Дагестан – два миллиона человек. И там русских почти не осталось. Вы не забывайте о том, что процент русских в Якутии быстро падает. Процент русских в Татарстане быстро падает. Процент русских в Башкортостане быстро падает. Это еще связано с рождаемостью. Посмотрите сколько детей в мусульманских семьях, сколько детей в славянских семьях.

– Это отдельный большой разговор.

– Вы можете с этим не соглашаться. Я вам факты говорю.

– Ещё раз. Около 80 процентов русских как было 20 лет назад в РФ, так он и остаётся, этот процент.

– Хотите меня переубедить? Ну, оставайтесь с вашим мнением. Я говорю вам – это кровь и распад, потому что я знаю расклад. Знаю ситуацию в регионах. Поэтому новая фигура если будет, то будут какие-то шансы на позитивные изменения. Сейчас слишком рано об этом говорить, потому что у Путина все открыты возможности. Изменение конституции по лукашенковской модели. Или по назарбаевской модели. Изменение конституции с изменением ролей премьер-министра, президента, как это сделали армяне. Когда у тебя вся система в руках, и ты можешь вертеть хоть конституцию, хоть всю власть, как хочешь, ты можешь разыгрывать любые сценарии. Поэтому сейчас слишком рано об этом говорить.

– Я правильно понимаю, что всех этих раскладах население российское, народ, не игрок на политическом поле совершенно?

– Да, это так.

— Есть интересы «либералов», силовиков, региональных элит и так далее. А население свои интересы отстаивать категорически не умеет, Это природное, имманентное свойство российского населения? Так всегда будет?

– Ну почему. Ничего не будет всегда. Нет ничего вечного. И вечный город, и Римская империя тысячу лет просуществовала и погибла. И Османская империя. Ничего нет вечного, когда мы говорим об обществе. Тут другая опасность. Дело в том, что, если народ полностью отстранен, то и государство-то пустышка. Это же было уже в нашей истории. Когда в 1917 году, вдруг, как писал Розанов, «Россия слиняла в три дня». Отчего она слиняла в три дня? Оттого, что народ не считал это государство своим. Сидят какие-то черти там наверху, пилят бабки. Точно так же Советский Союз слинял буквально в три дня, в августе 1991 года. Потому что весь этот огромный народ 250-миллионный себя никак с этим государством не ассоциировал. Казахи себя скорее с Казахстаном ассоциировали, армяне – с Арменией, грузины – с Грузией. Но с Советским Союзом даже русские себя не ассоциировали. Никто ж не вышел на площадь, ни чекисты, ни коммунисты.

Так вот сейчас то, что делает Путин – он воспроизводит ту же самую модель чужой для народа империи. Есть имперский центр в Москве, у него есть внутренние войска, которые жестко подавляют любую народную инициативу. Буквально бьют своих же по морде дубинками. Детей бьют. Потому что сами эти внутренние войска не считают этого ребенка своим собратом, соотечественником, потому что они служат начальству, а не народу, не России. А ребенок считает этого омоновца фашистом. Картинка подавления протестов в минувшее воскресенья, она очень важная. Много говорится на официальном уровне о том, что мы патриоты, что у нас великая Россия, мы одно целое, а по жизни-то что получается? Фашист бьет ребенка. Ребенок его воспринимает как фашиста, а фашист ребенка воспринимает как врага государства. Никакого народного единства и патриотизма нет в помине.

– Я думаю, вы делаете слишком широкие выводы из этой картинки. В Европе тоже жестко разгоняют демонстрантов. Бьют дубинками. Просто там дети не ходят 13-летние на митинги. Поэтому их и не бьют. А у нас кто вывел детей? Вопрос отдельный…

– Да. Но в Европе большинство населения на стороне полиции. Потому что большинство населения считает тех, кого бьет полиция, экстремистами и бузотёрами. А у нас-то большинство населения на стороне ребенка, которого бьёт омоновец.

путин любовь

– Не факт.

– Я уверен в этом.

– Я вот совсем не на стороне ребенка. Я бы отцу его еще сказал пару ласковых.

– Тут мы с вами расходимся. Я просто фиксирую ситуацию. И вообще про другое говорю. Я говорю о том, что, если народ отстранен от участия в управлении, то для него государство, это начальники, которые не понятно откуда взялись, не понятно, чего делают, скорее всего просто мошну свою набивают.

– Это правда.

– И оно, это государство, для него чужое. И в этом смысле Россия становится, как имперское государство, все более слабым. Опоры-то в обществе нет. На кого они опираются? Вот что произошло в воскресенье. На выборы-то никто не ходит уже, потому что, а чего ходить, когда заранее все известно. Поэтому народ отстраняется от участия. Начальство живет само по себе, народ сам по себе. Никакого общего дела у них нет. Это очень слабое государство. И Путин воспроизводит модель имперскую, которая развалилась в 1917 году в три дня, развалилась в 1991 году в три дня. Путин, так как в голове у него никакого другого проекта нет, он другого и не знает. Он собирает ту машину, на которой он ездил. Он же другую не видел никогда.

Путин в третий раз собирает имперскую машинку, которая точно так же может слинять в три дня. При первом же кризисе. Татары разбегутся к татарам, башкиры к башкирам, якуты к якутам с криками «у нас нефть, алмазы и уголь, зачем нам эта Москва, которая нас грабит». И все разбегутся. Сибирь вся разбежится. Кавказ разбежится. Урал разбежится. Вспомнят Калининградскую республику, Балтийскую. Вспомнят Уральскую республику. Потому что для того, чтобы скреплять страну, надо, чтобы эта вся разнородная масса в чем-то общем участвовала, чтобы она как-то горизонтально сцеплялась, чтобы люди участвовали в каких-то дебатах, в каких-то выборах настоящих. Каких-то массовых акциях. А их же всех на атомы раздолбили.

– То есть Росгвардией такие проблемы не решаются.

– Росгвардия может удерживать только силой. Росгвардия – это имперские войска, которые удерживают завоёванные территории.

– Поэтому я и спросил.

– Пока у государства есть деньги на покупку лояльности Росгвардии, она будет бить, душить, убивать покорённые народы. Но что произошло в 1917 году? Деньги кончились, и тогдашняя Росгвардия начала бить самого царя или просто разбежалась. В 1991 году деньги кончились, и силовики предали государство, потому что их перестали кормить. Так и здесь, пока деньги у Путина есть, он может все держать… Обратите внимание, Виктор, очень интересный момент, который замалчивает Путин. Ведь силовикам пенсионный возраст не повышают. Это же фундаментальный признак того, что представляет из себя Российское государство. Российское государство является государством, которое держится на силе, на страхе и на насилии. И те структуры, которые обеспечивают его целостность силой, находятся в привилегированном положении.

– Тут всё понятно. Никаких нет сомнений.

– Поэтому пока у этого государства есть деньги на содержание силовой компоненты, оно Росгвардией обеспечено. Как только деньги кончатся, государство рухнет, как и СССР.

– В 1917 году и в 1991-м не просто кончились деньги у государства. Тогда многим казалось, что есть альтернатива. Очень известные люди, вроде бы умные, лидеры общественного мнения, были уверены, что мы сейчас возьмём и построим демократию! А у нас в 2018 году таких иллюзий нет. Вот ключевое обстоятельство, которые отличает те два случая от сегодняшнего дня. Путин плохой, и команда у него плохая, но где альтернатива? Ходорковский? «Запад нам поможет»? Нет иллюзий.

– Ну, это у вас нет. А у меня есть.

– Расскажите, какие.

– Я считаю, что, действительно, демократическая многонациональная Россия возможна, и что только так можно сохранить ее суверенитет и целостность.

– Откуда её взять, такую Россию?

– Из этого народа, который тут вот ходит по улице. Это долгая история. Это гражданская нация.

– Нет, не бьётся.

— Это у вас не бьётся.

путин любовь

— Да вообще не бьётся. Объективно.

— Что значит «объективно»?

— В 1917 году…

– Вы обладаете всезнанием?

– В феврале семнадцатого года…

– Вы претендуете на всезнание?

– Повторяю, в феврале девятьсот семнадцатого вроде бы умнейшие люди страны решили, что царя нужно убрать. И строить демократическую республику. И были уверены, что всё у них получится. Только в углу сидели черносотенцы и бухтели: «вы всё развалите, всё погубите». И ведь погубили.

– Виктор, ну если два раза начали строить дом, и он два раза развалился, это не значит, что его невозможно построить в принципе.

– Вы предлагаете строить демократию с завтрашнего дня? Что нужно делать для этого? Интересно.

– Выборы свободные, куда допустят всех, это для начала, потому что это обеспечит общенациональную дискуссию, и это выведет реально сильные фигуры на первый план. Выборы губернаторов настоящие конкурентные, и тогда через два года у нас во всех регионах будут сильные авторитетные местные фигуры, которые реально опираются на реальные региональные интересы. Выборы местного самоуправления, реальные, которые сейчас везде отменены, с наделением местного самоуправления деньгами, которые сейчас изъяты, что позволит вернуть жизнь в города и села, в том числе освещение, канализацию и так далее. Реальный парламент, где каждый день будет происходить дискуссия и собирание нации в горизонтальную связь. То, что сейчас империя разрушает своей вертикалью. Сейчас рядом находится Ярославская область и Тверская, между ними нет никаких связей. У них связи только с Москвой, вертикальные. Это имперская модель. Выстраивание горизонтальных связей. Возрождение региональных ассоциаций, межрегиональных, которые были в 90-е годы. Кучу всего можно придумать для того, чтобы страну, которая сейчас рассыпана, начинать собирать. Это не быстро. Это 20-25 лет. Но это вполне возможно.

– Мне очень нравится вот это вот всё. Что вы рассказываете…

– Это альтернатива.

– Но я совершенно не понимаю, откуда это начнёт браться. И почему раньше не бралось. Десять минут назад вы заявили, что в нашей элите появление сильной фигуры «со стороны» невозможно. Политическое поле выкошено. Народ это, в общем, кушает. И вдруг на нас посыплются свободные выборы и парламентские дискуссии. Из каких резервуаров? Как сделать, чтобы всё это хотя бы начало зарождаться?

– Ну, во-первых, это просвещение, вот такие интервью, которые мы с вами делаем, эфиры, выступления по телевидению, написание книг. Во-вторых, какая-то часть элиты прекрасно понимает то, что я говорю. Нельзя считать, что элита – она монолитно имперская… Она, может быть, молчит, но это не значит, что она не думает. Она думает. И, на самом деле, та страна, которую я описываю, будет гораздо сильнее и гораздо прочнее, гораздо выгоднее для самой элиты, чем то, что сейчас. Потому что сейчас тысяча человек обогащается, а все остальные крошки со стола подхватывают. Поэтому это может взяться из просвещения, из изменения сознания, из кризиса самой системы, который мы сейчас наблюдаем. И есть сторонники в элитах… Ну вот Кудрин, например. Как символическая фигура. Он понимает то, что я говорю. Он также думает, что Россия будет сильнее и прочнее, если идти другим путем. Пока он и такие как он в меньшинстве. Он всего лишь начальник Счетной палаты. Но я вас уверяю, что таких очень много.

 

***

© ZONAkz, 2018г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.