Имя режиссёра – Рашид, что невольно вызывает в памяти образ Нугманова, творца легендарной «Иглы»; фамилия – Сулейменов. Ну, тут всё ясно, с кем она перекликается. Фильм называется «Зеркала» — как не вспомнить Тарковского. Имена знаковые, каждое из них может намекать на избранную режиссером эстетическую традицию. Я смотрела фильм терпеливо добросовестно, доживала до титра «конец», ставила ещё раз. Увы. На экране простое, как кукареку, криминальное действо. Драма о воришках, отгрызающих уши дорогих авто. Название безыскусное, как вещдок из полицейского протокола. Отчётливо просматривается тень несчастного Дениса Тена.
Рашид СУЛЕЙМЕНОВ. (Фото: Илья Ким/harpersbazaar.kz)
Спекуляциям подобного рода часто предпосылают заносчивые уведомления, что кино, мол, сделано из жизни, из самоё ее крови и плоти. В этом случае оно лишнее — трагическая история убийства спортсмена прочно вошла в складки общественной памяти. И, разумеется, это мрачное обстоятельство разогрело ожидания публики. Она пришла в кинозал заинтригованной. Что она увидела? Поговорим по существу предъявленного.
У Рашида Сулейменова в анамнезе есть картина «Когда ангелы спят». Она сыроватая, но вызывает сочувствие и сопереживание. Актриса, занятая в главной роли, убедительна. В ленте есть тревожная вибрация и ощущение сгущающегося ужаса. Там есть ремесленные огрехи, но кино получилось.
Этого нельзя сказать о фильме «Зеркала». События картины ожидаемо нанизаны на острый, как шампур, уголовный сюжет, в котором всяко-разно кувыркаются действующие лица. Он и она. Бывшие одноклассники. Аульчане, выживающие в мегаполисе. Парень автомобильный вор, а девочка — содержанка. Он вполне симпатичный, ладный, гибкий, но при этом тоскливо плоский, незапоминающийся. Одноклассница ему под стать. Локоны, бейсболка в стразиках, ресницами хлоп-хлоп. Таких на улицах — вагон и тележка.
Возникает любовный треугольник, где третий — её покровитель, средних размеров олигарх в мятых штанах. Но явный подкаблучник у грозной супруги — в молниеносном исполнении Баян Есентаевой, за которой (помимо воли) тянется искромётный шлейф её собственных широковещательных злоключений. Это сообщает повествованию жгучий привкус мещанских драм. Блюдо под соусом «всё как в жизни».
Всё, да не всё. Олигарх Отебай на призыв возлюбленной «давай поженимся» жалуется – не могу развестись, жаным. Всё, всё, что нажито честным трудом, записано на жену! И бизнесы, и недвижимость, и ценные бумаги…
Так и хочется воскликнуть – ойбай, Отебай! Вы какой-то неправильный бай. Путёвые олигархи держат яйца по разным корзинам. У токалки в чулке, у себя в носке.
Есть ещё одна классическая пара. Матёрый следак и его подмастерье. Как бы Глеб Жеглов и Володя Шарапов. Второй номер – типичный алматинский орыс бала, несколько болтливый и развязный. У напарника-казаха слегка отёчное лицо честного следака, который не может взять в толк, что ему играть. Оттого он без нужды снимает и тут же надевает пиджак, демонстрируя кожаную кобуру, символ крутого мачизма.
У главного героя есть выразительный подельник с весьма запоминающейся внешностью. Рожи корчит бармалейские, а детишек любит, как курица-наседка. Но, в общем, с оговорками, являет собой законченный портрет аульского траблмейкера. Надо отдать должное – социальный тип выбран точно. Есть такие «апасынын балдары», горе семьи. Дюжину человек прирежет от нечего делать, а матушка всё будет твердить – балам cүттен ақ, судан таза!
Об остальных и сказать нечего. Появляются, проговаривают своё «кушатьподано» и тут же исчезают, будучи либо зверски избитыми, либо не по делу застреленными. Один из них, уходя от погони, спрыгивает с высокого этажа, но не погибает, а всего лишь ломает себе шею, чтоб он был здоров.
Видно, что фильм снят на медные деньги. Гостиничные интерьеры ценою в три звёздочки притворяются барскими апартаментами, костюмы на актёрах, скорее всего, свои, тачки взяты напрокат с почасовой оплатой. Но это не в упрёк. Было бы кино, мы его и в рубище разглядим…
Есть у этого муви особенности, о которых стоит сказать особо. А именно: все артисты, занятые в этом фильме, невыносимо много гримасничают. Зверски «играют на разрыв аорты». Таращат глаза, вскидывают брови, трясут головами, шлёпают губами. Проговаривают реплики с чудовищным надрывом, машут руками, хватают один другого за грудки, отвешивают пощёчины и безо всякой нужды вскидывают стволы. Шмалеры у них знатные, всё больше австрийские «Глоки». Старина «Макаров» отправлен на пенсию с надбавкой за выслугу лет.
В общем, всё как положено. Воют ментовские сирены, дискотечно сверкая мигалками. Воины в шлемах и жилетах с аршинной надписью СОБР на спинах неловко строятся в штурмовые цепи. Пожилые лысые чины, отважно отсиживаясь в авто, бормочут в рацию бессвязные команды.
Трах-тибидох, бой в Крыму, всё в дыму, ничего не видно.
Окончательно выдают режиссёрскую беспомощность чрезмерные децибелы музыки. Ею обильно загрунтован почти каждый кадр фильма. Надоедливый музон подсказывает – сейчас будет страшно. А здесь тревожненько. А вот это любовь. Видите, как романтично развеваются волосы роковой красотки? Да уж видим. Ветродуем девчонку чуть не сносит.
Главная идея плавает на поверхности, как сальное пятно. Ну, да, мир чистогана испортил людей, насосавшиеся народной крови упыри поганят нашу жизнь, и с ними пора кончать. Отсюда эта мальчишеская страсть к огнестрельным игрушкам – как в «Ангелах», так и в «Зеркалах». Сулейменов всё же чует своё время и улавливает в нём тревожный запах горячего ружейного масла. Три раза тьфу. Но снимать кино он пока не умеет, увы.
Прирождённые графоманы никогда не поймут, что отличает их писания от настоящей литературы. Казалось бы, всё на месте: тема, сюжет, герои, развитие действия, кульминация, финал. Переплёт, страницы, обложка, художественный портрет автора в глубокой задумчивости, свободный лист для автографов – чего ж вам боле? Ан нет. Мертвечина. Пахнет бумагой, клеем, типографской краской, чем угодно, но не живой жизнью. Так это литература. Там одни только слова, слова, слова. А у кинорежиссёра и сценарий, и камера, и артист, и монтаж, и костюмы, и музыка, но мертвечины всё равно не скроешь.
Нельзя сказать, что Рашид Сулейменов бездарен. Он, и это вне сомнений, любит кино. Но как-то по-детски. Он играет в режиссёра, делает картину из целлулоида чужих фильмов. Нет, не ворует, а простодушно пользуется шаблонами, штампами чьих-то картин. И нетрудно увидеть, чьих именно.
Мальчики, превращаясь в мужчин, испытывают голосовые мутации, «дают петуха». Говорят то басом, то вдруг дискантом. И этот писклявый вскрик слышится в «Зеркалах». Но нежный возраст уже закончился.
Казахстанскому кинематографу пора перестать играть в бирюльки. Обрести свой голос. И никто его не «поставит», нет таких педагогов. Тут каждый сам себе мастер-наставник.
Важно не врать себе. Пропускать мимо ушей ахи-охи френдесс и как они обильно плакали на просмотре. Не верить льстивым кисло-сладким «рецензиям». И хватит уже оглядываться на «Парамаунт». Кинематографистам, к примеру, Турции, Южной Кореи, Ирана это удалось.
Идите и смотрите.
***
© ZONAkz, 2019г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.