Сауле ИСАБАЕВА – «Снизу виднее. Что думают казахстанцы о «достижениях» страны за 30 лет?» — Одно дело — официальная версия современной истории Казахстана, и совсем другое — то, как ее видят и оценивают рядовые граждане, на глазах которых она вершилась. Целью выяснить это задалась команда исследователей общественного фонда PaperLab при поддержке Фонда «Сорос-Казахстан». На днях она обнародовала результаты масштабного анализа коллективной памяти казахстанцев о годах независимости и их ожиданий относительно будущего страны.
Данная работа отличается от традиционных массовых опросов тем, что основана на фокус-групповых дискуссиях (интервью), которые позволяют фиксировать общественное мнение как оно есть. Респондентам из четырех поколенческих групп было предложено (в разных формах) поделиться своим восприятием и оценками наиболее крупных событий и важных процессов, происходивших в Казахстане с 1991 по 2021 годы. К сожалению, охватить все выводы, к которым пришли исследователи, в рамках одной статьи не представляется возможным, а потому вкратце остановимся на самых актуальных результатах исследования.
Итак, начнем с самого Дня независимости — 16 декабря. Интересно, что у всех участников фокус-групп отсутствует восприятие этой даты как праздника в классическом смысле. По их мнению, это не повод для народных гуляний, как, например, Наурыз, а, скорее, день памяти (об участниках декабрьских событий 1986-го и погибших в ходе протестов в Жанаозене в 2011-м), «нагруженный» разными смыслами – и идеологическими, и общенародными.
Что касается восприятия гражданами процесса обретения независимости, то оно достаточно критическое. Респонденты вспоминают, что Казахстан последним среди союзных республик вышел из состава СССР, следовательно, это событие – не результат борьбы, а стечение обстоятельств, поэтому нельзя рассматривать его как повод для гордости. За редким исключением такое мнение выражено в основном в русскоязычных группах, в то время как казахскоязычные участники чаще говорили о долгой борьбе казахского народа за суверенитет.
При этом индивидуалистические нотки больше слышны в восприятии суверенитета поколением центениалов (рожденные после 2000 года). По их мнению, независимость перестаёт быть чем-то сакральным, самоценным, и стоит уже отказаться от «пропагандистских лозунгов» в пользу реальных действий. Для них важно не просто жить в независимой стране, но и иметь возможности для личностного развития в справедливом обществе. Тогда как у поколения миллениалов (1984-1999 гг.) часто встречается идея, что будущее находится в руках граждан. Впрочем, некоторые его представители ставят в вину действующей системе коррупцию, зависимость от стран-соседей, низкий уровень жизни населения, особенно молодёжи, которая не только не может позволить себе иметь собственное жильё, но и покупает продукты в рассрочку по kaspi red, не говоря уже о правовой незащищённости.
Карлыгаш ЕЖЕНОВА – «Чем казахстанский политик отличается от политикана» — Процесс партийного строительства в Казахстане напоминает скорее мышиную возню. Партии в Казахстане создаются не только по юридическим крайне сложным процедурам, но и буквально – по разрешению, по разнарядке. Администрация президента решает, какой партии быть, каким слиться или переименоваться, а каким минюсту быть зарегистрированными. В этой извращенной логике партстроительства мы продолжаем жить вот уже тридцать лет и традиции Назарбаева вполне себе продолжают жить и при Токаеве.
Сейчас одна общественная группа за другой заявляют о своем намерении создать партию. Но дело не только в том, что их программы – это, скорее, смесь популизма и демагогии, но и в том, что их платформы практически дублируют друг друга и различаются только по степени популизма. Впрочем, то же самое можно сказать и о существующих «разрешенных» партиях. В итоге в глазах электората или того, что им должно быть, они слились в одно абстрактное месиво из деклараций и лозунгов.
Данияр АШИМБАЕВ – «Президент Токаев уверенно захватил политическую инициативу» — По итогам 3 месяцев строительства нового Казахстана можно констатировать, что президент Токаев уверенно захватил политическую инициативу. Он проигнорировал нападки радикалов, а предложенный им в Послании пакет реформ методично воплощается в жизнь, причем серьезной критики и альтернативы оппоненты предложить не смогли. Блок из трех президентских агентств (АФМ, АЗРК и АПК) вместе со Счетным комитетом уверенно проводят курс на демонополизации экономики и подрыв политического влияния олигархата.
Администрация президента показывает — в целом — энергичную работу. Государственно-правовой блок администрации готовит реформу конституции, причем насколько можно судить, работа идет весьма дискуссионно и бурно, но на днях основные проекты должны быть уже готовы. Внутриполитический блок переиграл оппонентов и удерживает инициативу в своих руках. Идеологи обеспечивают переформатирование политического пространства, расстановку фигур и формат регулярного общественного диалога, исключая радикализм из повестки дня.
Власть хорошо отыграла закон о контроле социальных сетей и смогла начать перезагрузку правящей партии и НПК. Планируемые новые партийные проекты никакой серьезной политической силы не представляют. Надо учесть и то, что в поле абсолютно нет альтернатив Касым-Жомарту Токаева, чей курс поддерживают, по данным социологов, три четверти населения страны. Достаточно грамотно выстроено медийное освещение январских событий и войны на Украине, без перекосов и провокаций…
Недавний указ по дебюрократизации — неплохая инициатива блока, отвечающего за экономику и реформы госуправления. Документ методично убивает множество бюрократических лазеек, направленных на волокиту и безответвенность. Вместе с тем, упоминание «декомпозированных индикаторов» и некоторые посылы указа указывают на отсутствие желания разработчиков выстраивать эффективную систему мониторинга и оценки реализации принимаемых решений, ориентированность на результат.
Полная тишина стоит в вопросах адекватности новой системы национального планирования, принятой в минувшем году, проектами приватизации и проведения IPO, да и стратегией экономической политики в целом.
На сегодня экономика — самое уязвимое место новой политической системы.
Амиржан КОСАНОВ – «Эффект плацебо» — Правда, учитывая формирование нового, токаевского клана в госуправлении, не хотелось бы, чтобы эти оценки экономического и политического прошлого носили избирательный характер, когда показательно накажут одних, а простят других, близких новому режиму — это мы проходили.
На кого должен опираться президент? На свою команду, состоящую, в основном, из представителей обиженных кланов? Может ли Токаев полностью доверять назначенным им же самим высокопоставленным чиновникам, которые вышли из назарбаевской шинели.
Кстати, до сих пор немаловажно то, какую позицию займет сам архитектор казахстанской модели режима личной власти, буквально вчера появившийся на публичном мероприятии? Сможет ли он встать выше узкосемейных интересов, и на самом деле помогать Токаеву в расчистке загаженных за 30 лет «акординских конюшен»? А для этого общество должно знать о его роли в январских событиях: с трудом верится, что его родственники действовали без его ведома.
Не случайно, в обществе упорно циркулируют слухи о неспособности Токаева объединить страну и элиту. Подвергается сомнению его возможность пойти на второй срок и честно победить на предстоящих выборах. Тем более, прислушавшись к своим недальновидным советникам, он фактически потерял главный политический инструмент — правящую партию, которая обескровлена ее, мало кому известными, новыми руководителями.
Поэтому необходима, не допускающая разночтений, политическая воля президента, которая должна идейно сплотить его команду для последовательной и качественной реализации выдвигаемых им инициатив.
Виктор ВЕРК – «Именем Курултая» — Сегодня почему-то принято считать, что власть может и даже должна переделать саму себя, повернувшись «передом» к народу, к его исконно-посконным надеждам и чаяниям. При этом осторожные попытки Акорды реформировать Систему, не ломая ее, подаются, как чуть ли не революционные перемены.
Вот, скажем, в данный момент политики с аналитиками активно обсуждают две плодотворные дебютные идеи президента Токаева — организацию в стране Национального курултая и назначение президентом акимов областей минимум из двух кандидатур, предложенных областным «парламентом» — маслихатом. При всей половинчатости подобных новелл для многих наблюдателей очевидно, что это явный прогресс — еще не демократия, но уже вполне себе демократизация.
Но, с другой стороны, возникает вопрос: а можно ли вообще считать демократизацию предтечей реальной демократии и не антагонистична ли первая второй по известной аналогии с канализацией и каналом? Ясно же, что курултай, сформированный сверху, — не более чем политическая поза, призванная имитировать всенародное «волеизлияние». С другой стороны, отдать курултае-строение на волю «гражданского общества» власти тоже боязно: отечественный социум, если судить о нем не по кипящей страстями «мордокниге», насквозь поражен патернализмом, атомизирован и просто инфантилен. Столь аморфному и незрелому субъекту опасно доверять даже пульт от телевизора.
Нынче главный вопрос повестки дня предельно конкретен: выведет ли провозглашенная буквально недавно канализированная демократизация на чистую и большую воду демократии? Пока на этом «великом морском пути» хватает мутных заводей и коварных водоворотов. Взять тот же Нацкурултай, вопросов по поводу которого вагон и маленькая тележка. Какими будут статус и полномочия этого высокого собрания? Как оно будет (и будет ли вообще?) коммуницировать с парламентом, маслихатами, правительством и акимами? Будут ли его решения обязательными или, как в случае с НСОД, останутся рекомендациями, каковые можно «принять к сведению», но не к исполнению? — четкие ответы не терпят отлагательства. В противном случае эта затея останется очередным экспериментом без серьезных практических результатов.
Чтобы этого не случилось, Национальный курултай, состоящий из делегированных в него авторитетных во всех слоях местных сообществ людей, стал своего рода Палатой представителей. В этом качестве он может и должен прийти на смену сегодняшней верхней палате парламента — сенату. Тогда принимаемые им решения (в том числе кадровые) станут результатом не просто «аппаратных хотелок», а реального общественного консенсуса. Тогда программные социально-экономические документы будут восприниматься обществом не как очередная придумка оторванных от жизни кудесников «стратегического планирования», а как результат совместных усилий авторитетных в стране политиков, экспертов, ученых, практиков.
Курултай должен иметь законодательно закрепленное право привлекать к этой работе признанных в стране и в мире специалистов и возможность достойно оплачивать их услуги. Более того, именно «курултайщики», опираясь на предложения своих «первичек» — региональных общественных советов, а также маслихатов, должны обладать правом рекомендовать президенту альтернативные кандидатуры на должности не только акимов областей, но и премьера, Генпрокурора, председателей Верховного и Конституционного судов, а также Высшей аудиторской палаты, в которую будет переименован Счетный комитет. Притом, что право снимать их с должностей — опять же после консультаций с Нацкурултаем — сохранится за президентом.
Что касается нижней парламентской палаты — мажилиса, то он получит, как и анонсировал в своем Послании Касым-Жомарт Токаев, исключительное право принимать законы. Но не просто голосовать за «спущенные» из правительства законопроекты, а писать их самостоятельно. У Кабмина стоит отобрать не только законотворческую функцию, но и возможность ветировать инициативы мажилисменов. Конечной инстанцией, запускающей закон в «эксплуатацию», останется подписывающий его после консультаций с верхней палатой — курултаем — президент.
Таким образом, мажилис станет чисто законодательным органом, сенат, вернее, курултай, — экспертно-представительным, подотчетное ему правительство — исполнительным. Президент же, как и хотел Касым-Жомарт Кемелевич, будет своего рода Верховным комиссаром с правом «контрольного выстрела в голову». Именно такая конфигурация системы власти обеспечит ей то, о чем сегодня больше всего беспокоятся в Акорде.
««Новый Казахстан» и старые методы. Преследования активистов на фоне объявленного курса на реформы» — Несмотря на провозглашенный в Нур-Султане курс на демократизацию и реформы, политически мотивированных преследований в Казахстане не стало меньше, считают правозащитники. Они отмечают, что после январских событий под прессингом оказались активисты, которых принято было считать относительно умеренными.
«Предъявите свои партбилеты» — Журналисты Виктор ВЕРК и Сергей КОЗЛОВ – о том, что сегодня происходит или почему не происходит на казахстанском политическом поле. Сергей КОЗЛОВ: Месяц прошёл после выступления президента Токаева с программой политических преобразований в стране. Ожидалось, причём очень и очень многими, что после этого наступит если не взрыв политической активности масс, то уж во всяком случае их заметное оживление. Ведь все так хотели перемен, свобод, возможности создавать партии, участвовать в политической борьбе, получить возможность оказывать влияние на власть и т. п. И что же? Ни взрыва, ни видимой активности. Нет, активность-то есть, но, так сказать, в сетевом андеграунде. Там-то уж психоза хоть отбавляй. Как заваливает с утра вся эта шизоидно-клиническая публика в сети, так и понеслось… Но ведь не этого все ждали. Да и мы с тобой несколько ошиблись в том, что вот-вот пойдёт-поедет, изголодавшийся от беспартийности активный народ начнёт проявлять наконец пресловутое «творчество масс». И вот на днях министр юстиции Канат Мусин ошарашил заявлением: документы на регистрацию подают всего лишь четыре партии. Не тридцать четыре, а четыре! Это как же, граждане, вас понимать? Причём даже организационные группы для подачи документов как положено сформировать не могут, списки правильно составить не в состоянии! Включают в них даже людей, покинувших наш бренный мир. То есть не могут набрать в группу для регистрации партии всего тысячу человек. И вот такая публика стремится в политику, в парламент, влиять на власть и прочее. Может, ошибаемся мы в нашем народе? Не того ему надо? Или ещё подождём?
Виктор ВЕРК: А чего ты ждал? Партийного бума? Но предложенные президентом поправки (снижение пороговой численности с 20 тысяч до пяти, упрощение процедуры регистрации и т. д.) только предстоит оформить законодательно. А тут ещё конституционная реформа – тоже долгое дело… Правильно сказал экс-премьер Кажегельдин: с таким составом конституционной комиссии – из правоведов, достигших степеней и славы при Назарбаеве, – мы не сможем сломать старую систему. Лифт в «новый Казахстан», втиснутый в типовую хрущобу Казахстана старого, рискует зависнуть, едва начав движение вверх. Президент, похоже, хорошо это понимает, раз начал с фактического уничтожения партии, приведшей его (пусть и формально) к верховной власти. Но он – заложник ситуации: у него нет ни новых стройматериалов, ни архитекторов и прорабов, знающих, как построить из них новое современное здание. Мы вот привыкли уповать на «политическую волю» – дескать, если Токаев эту волю явит, то всё у него получится. Но на сегодня сложилась парадоксальная ситуация: воля у Касым-Жомарта Кемелевича есть, а больше – практически ничего. В плане реализации послания где-то на задворках упоминается общенациональный курултай, наследник пресловутого НСОД. А с него как раз следовало начать, отдав формирование курултая на откуп неправительственному сектору, тем же партиям (не только парламентским), правозащитникам, юристам, активистам и так называемым ЛОМам (лидерам общественного мнения). И чтоб никакой Акорды близко рядом не было, иначе выйдет очередной «личный марсианин» президента Токаева, доверия к которому в обществе не будет и о существовании которого вскоре забудут даже политологи. Похоже, многие из тех, кто сегодня вдохновенно хвалит президентские реформы, именно на такой исход рассчитывают…
***
© ZONAkz, 2022г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.