Запущенная болезнь

Минздрав представил законопроект, который декриминализирует ответственность медиков за врачебные ошибки. Кто выиграет от того, что доктора будут реже встречаться со следователями?

Спецглава для доктора

Вывести врача из-под бремени жесткой ответственности в стране пытаются не в первый раз. Председатель Казахстанского отраслевого профсоюза работников здравоохранения Aqniet Бакытжан Тажибай вспоминает, что проект самого первого государственного кодекса о здоровье 90-х годов содержал норму о страховании медицинской ответственности работников здравоохранения. Позже было еще несколько попыток подготовить «умягчающие» поправки в законодательство. Результата это не возымело.

Наоборот, в прошлом десятилетии гайки закрутили до того туго, что в 2015 году в новом УК появилась специальная глава о медицинских уголовных правонарушениях, в их числе статья 317 о ненадлежащем выполнение профессиональных обязанностей медработником, с минимальным наказанием в 200 МРП до максимальных пяти лет лишения свободы.

Юридический смысл этой нормы сводится к тому, что ответственность для медиков наступает за любой нежелательный и неблагоприятный исход лечения и в целом низкую его результативность. И сколько бы специалисты не убеждали, что успех или неуспех медицинской помощи не зависит всецело от врача: его профессионализма, добросовестности и даже таланта, дамоклов меч продолжал посвистывать над их головами, а иногда рубил со всего маха.

В памяти остались громкие судебные процессы против трансплантологов, хирургов, гинекологов, главврача-травматолога и анестезиолога, которые оставили больше вопросов, чем дали убедительных ответов. В профсоюзе Aqniet подсчитали, что в среднем против медицинских работников в год заводится 600-800 административных и уголовных дел, около половины – именно по уголовному профилю. Правда, до суда доходят не более 5-6 процентов из них.

— Если эта цифра покажется незначительной, то предлагаю считать потери другими измерениями: осудили одного доктора, 100 остальных уже не хотят работать, не хотят рисковать, а еще тысяча молодых людей передумали поступать в медуниверситет, — ведет свою статистику Бакытжан Тажибай.

Сначала не навреди

Профессиональные ошибки совершают все: бухгалтеры и машинисты, летчики и журналисты, судьи и президенты. Но, определенно, нет такой сферы, где бы к просчетам специалистов относились так же пристрастно, как в здравоохранении. И это понятно: врачебные ошибки обычно стоят много дороже. Так и сама медицина – область высоких и постоянных рисков, где не все и не всегда зависит от опыта и знаний профессионала.

Науке известно, например, что медицинские препараты могут не работать у 30% пациентов, потому что нет чувствительности к ним или она повышенная, — говорит президент Казахстанской ассоциации репродуктивной медицины, профессор и академик Вячеслав Локшин. – Мы сталкиваемся в своей практике с ложной, нетипичной клиникой заболеваний, что порой приводит к неточной диагностике и неадекватному лечению. Любая операция – это риск, в том числе ошибочных решений хирурга. Наконец, врачи просто живые люди, а не роботы, и медицина не на все сто процентов наука точная.

С коллегой соглашается и профсоюзный лидер медиков Казахстана: врачебные ошибки были, есть и, скорее всего, будут. Но гуманизация отношения к ним вовсе не означает, что медиков обеспечивают индульгенцией. Они и впредь будут отвечать и за некачественную работу, и тем более, за невежество, небрежность, халатность, которые остаются в рамках правового поля умышленными преступными деяниями.

Мы говорим только о том, что за медицинские инциденты не должно быть уголовного преследования, — продолжает Бакытжан Тажибай. – Статья о ненадлежащем исполнении профессиональных обязанностей медицинскими работниками исказила ситуацию. У нас стали наказывать за неправильное оформление истории болезни, организационные недоработки, другие издержки, которые плохи сами по себе, но не влияют на качество результата оказанной помощи. В уголовном кодексе останется достаточно статей, чтобы осудить врача за халатное отношение, умышленное нанесение ущерба или ошибку, которую он совершает, находясь в нетрезвом состоянии.

Страховка от страха

Новый законопроект от Минздрава уголовную ответственность заменяет на страхование медицинской ответственности. Таким образом защиту получает не столько медик, сколько врачебные риски, связанные с его деятельностью.

На практике это может выглядеть примерно так. Врач определил вместо аппендицита пневмонию, от нее же лечил больного, а у того развился перитонит. Произошла ошибка, и экспертное жюри ее признает, следовательно, возникает страховой случай, который позволяет пострадавшему получить материальную компенсацию понесенного ущерба.

— И на мой взгляд, закон должен рассматривать такие ситуации под широким углом, — считает Бакытжан Тажибай. – Возникли осложнения после вакцинации, больному неверно назначена дозировка лекарства, и процесс стал развиваться неблагоприятно – это тоже страховые случаи. В пользу пострадавшего следует трактовать варианты, когда прямой вины медицинского работника нет, а ошибку дала система, в которой оказывалась помощь. Это очень правильный и нужный законопроект прежде всего для защиты интересов пациента.

Если речь пошла о материальных компенсациях, самое время переходить на вопрос деликатного свойства: за чей, как говорится, счет банкет? Где и у кого взять деньги для страховой кассы?

Предложения на этот предмет у Минздрава, похоже, готовы. В ведомстве озвучили, что на страхование профессиональной ответственности медработников в следующем году потребуется около 4,6 млрд тенге. Их поделят между ГОБМП и ОСМС – страховыми фондами, которые теперь обеспечивают нужды здравоохранения и пополняются за счет госбюджета и отчислений работодателей и граждан-налогоплательщиков.

Так что источники дополнительных финансов для нового вида страховки, считай, определены. Ничего оригинального: повышение страховых тарифов и увеличение нагрузок на бюджет и плательщиков социальных отчислений.

Не дальше порога

Новый подход в обеспечении защиты и врача, и пациента должен заключаться в том, чтобы искоренять медицинские инциденты, как таковые, — считает Бакытжан Арынулы. – Наказывая медработников, мы боремся не с врачебными ошибками, а с следствиями проблем в нашем здравоохранении. А это успеха не приносило. Дополнительные страховые фонды, возможно, не потребовались бы, если приступать к решению задачи с начала, а не с конца. Чтобы свести к минимуму медицинские инциденты, к пациенту нужно допускались подготовленных на высоком уровне специалистов.

Эксперт говорит о стандартизации и регламентации системы доступа докторов к клинической практике.

— Я считаю, вопрос допуска специалистов в практической работе должен попасть под жесткое регулирование, — продолжает председатель медицинского профсоюза. – Нужны обязательные сертификация, лицензирование, присвоение квалификаций и категорий медработникам, постоянное обучение и экзаменация. Как это происходит во всем мире: тебя научили какому-то профессиональному навыку – сдай экзамен, покажи, как ты его освоил, и только так получишь право проводить эту или иную операцию.

Большой восстановительной работы, по мнению Вячеслава Локшина, требует профессиональное экспертной сообщество медиков:

— Это наше слабое место. По сути, у нас нет профессионального жюри, которое могло бы в том числе давать заключение по врачебным ошибкам. Неправильно, когда экспертами признаются врачи с минимальным практическим стажем, после обучающих курсов. Экспертное сообщество следует формировать из абсолютных авторитетов в своих специальностях, докторов с большим опытом, высоким статусом и обязательно практиков. И о самих профессиональных ошибках нужно открыто говорить, не срывать, а учить на них кадры.

Лучше так, чем никак

Презентация законодательных новелл от Минздрава оставила много вопросов у профессионалов. Законопроект не дал определений понятию врачебных ошибок и не только полностью не декриминализировал ответственность за них, но и не ушел от трактовок виновности доктора, принявшего неверное решение.

Оказались непрописанными механизмы реагирования и расследования медицинских инцидентов. «За кадром» осталась тема производства экспертизы – кому ее поручат: профессиональному сообществу профильных медицинских служб, страховым фондам или государственному органу – комитету контроля медицинской и фармацевтической деятельности. А это тоже имеет значение. Ведь, если доктор ошибся, причем с серьезными последствиями, нужно решать, что с этим делать дальше: учить, временно отстранять от практики, а то и вовсе дисквалифицировать. По крайней мере, именно такой порядок вещей заведен в цивилизованных странах.

Не хватило конкретики и в писании схемы разрешения конфликта между врачом и пациентом, реализации права пострадавшего от действий медиков на компенсацию. Все потому что конкретики не достает во многих других вопросах. Бакытжан Тажибай – сам член рабочей группы по подготовке законопроекта, тоже обнаружил в обнародованном документе немало пробелов и неучтенных разработчиками предложений от медицинского сообщества.

В том виде, в каком он был представлен, законопроект не может защитить ни пациентов, ни медиков, — считает эксперт. – Но отказываться от самой идеи гуманизации ответственности за врачебные инциденты из-за непроработанных деталей тоже неверно. Я не соглашаюсь с коллегами, которые предлагают вернуть проект в Минздрав и ждать его новый вариант. Лучше мы поделаем это с депутатами парламента, но получим долгожданные законы, которые позволят врачам работать свободно.

***

© ZONAkz, 2022г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.