Отсутствие образа будущего – самое слабое звено в политической машине Казахстана. Тот факт, что Мажилис и маслихаты одним и тем же персональным составом то переименовывают что-нибудь в честь Нурсултана Назарбаева, то возвращают назад, свидетельствует об управляемости ситуации. Но есть ли стратегический план, куда движется страна – вопрос открытый.
Карл Маркс учил стартовать от экономики. Поскольку никакая другая методология в Казахстан так и не пришла, оттолкнемся от классики. Для экономического функционирования в современном мире есть всего несколько сценариев. Первый – это природная рента. Второй: добавленная стоимость. Третий: отъем чужой природной ренты и добавленной стоимости. Четвертый: кредиты.
В нефтегазовой сфере львиная доля природной ренты Республики Казахстан присваивается западными сырьевыми гигантами. Конкретно о пропорциях можно спорить, но поскольку соглашения о разделе продукции (СРП) и другие договоры являются секретными, то фактического материала на руках нет. Действующий президент заявил, что договоры с транснациональными компаниями пересматриваться не будут, а потому на дополнительные доходы от «черного золота» и «голубого топлива» в существующих реалиях можно не рассчитывать.
С металлами и полезными ископаемыми вроде асбеста и фосфоритов ситуация менее однозначная. Там сейчас активный передел собственности от меди и цинка до золота и урана. Однако смена персоналий среди владельцев не дает ответа на вопрос, будет ли изменена сама система присвоения природной ренты.
Совокупно добыча металлов, угля и прочих полезных ископаемых создает гораздо больше рабочих мест, чем линии жизни в нефтегазовом секторе. Если бы в Казахстане начала развиваться нефтехимия, то мог произойти скачок занятости на углеводородах, но пока за границу идет сырая нефть, а НПЗ стоят недогруженными – металлы дают больше рабочих мест. Вместе с тем, горнорудные предприятия не могут столь щедро пополнять казну, как это делают нефтедобывающие компании при правильной системе налогообложения.
Цепочки добавленной стоимости сильно зависят от перспектив Евразийского экономического союза. По большому счету, локализация белорусских комбайнов, российских тракторов, комплектующие для российских грузовиков пришли в РК только на стадии реального открытия единого рынка стран-членов ЕАЭС.
Официальные лица Казахстана сделали серию публичных заявлений, согласно которым Астана будет соблюдать западные санкции в отношении России. Статистика свидетельствует, что параллельный импорт через казахстанский коридор в Российскую Федерацию нарастает, однако зыбкая политическая позиция Акорды никакой определенности не создает.
С местом Казахстана в китайском проекте «Один пояс и один путь» тоже не все однозначно. Благодаря сухопутному коридору из Поднебесной в Европу у РК появился экспорт транспортно-логистических услуг, но сегодня не понятно как стратегически будут развиваться отношения Китая и Евросоюза. Практически все члены ЕС одновременно участники НАТО, а отношения этого агрессивного блока с КНР ухудшаются.
Цепочки добавленной стоимости по линии агропромышленного комплекса на китайском направлении буксуют. Сфера сельского хозяйства оказалась совсем не такой простой, как многим виделось изначально. Здесь проблема не только в земельных протестах прошлого десятилетия. В Казахстане развалена система ветеринарного контроля, например, а это автоматически создает огромные проблемы в животноводстве.
Многие китайские компании готовы прийти на казахстанский рынок, но с прицелом на то, что это часть ЕАЭС. А поскольку с евразийской интеграцией в плане общего рынка вопросов больше, чем ответов, бизнесмены из Поднебесной взяли паузу.
«Отжимать» чужую природную ренту или добавленную стоимость Казахстан не может. Совсем другое место в международной пищевой цепочке. Астана пока над собственной природной рентой имеет крайне ограниченный суверенитет.
В свое время Казахстану кредиты давали, и довольно активно. Однако растрачены они сугубо на интересы узкой группы лиц. То есть ничего подобного тому, что было в Греции накануне долгового кризиса, в здешних краях не наблюдалось. Там от потока внешних заимствований перепадало в той или иной степени большей части социума. Правда, расплата была весьма болезненной тоже для почти всей страны.
По итогу мы имеем отсутствие контроля государства над природной рентой в нефтегазовой сфере, что своим следствием имеет упущенную выгоду при наполнении государственной казны. Политическая воля для перераспределения природной ренты в пользу страны не проявлена. Даже наоборот, бенефициарам существующего порядка вещей обещано, что пересмотра правил игры не будет.
С цепочками добавленной стоимости все туманно, поскольку не понятно как будет функционировать рынок ЕАЭС и совмещаться с «Одним поясом и одним путем». На игроков вроде Турции (товарооборот стран Центральной Азии с Анкарой 1,5%) надежды нет, ибо экономические контакты скромные, да и состояние турецкой экономики сложное.
Паразитировать на чужих природной ренте и цепочках добавленной стоимости Казахстан не может, поскольку этого не позволяет геополитическая весовая категория.
Кредиты Астане на «поддержание штанов» давать могут, однако ни на что изобильное под общение, будто все это вернут внуки, рассчитывать не стоит.
Все вместе предполагает, что социально-экономические условия для большинства населения в 2023 году продолжат ухудшаться. О степени ухудшения можно спорить, но вряд ли можно дискутировать об общем векторе.
***
© ZONAkz, 2022г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.