В начале девяностых Средняя Азия была переименована в Центральную. В принципе, в этом не было ничего плохого: и с советским (колониальным) прошлым символически порвали, да и звучит красивей. Плохо другое – Казахстан оказался включенным в эту самую постсоветскую Центральную Азию, стал восприниматься (и нами самими, и внешним миром) как часть региона, то есть территориального образования, имеющего общую специфику. А специфика эта оказалась такой: политическая нестабильность и несамостоятельность, авторитаризм, экономическая деградация. Потом появилась Большая нефть, но в сочетании все с той же несамостоятельностью, да еще и исламский экстремизм добавился. И при таком вот целостном взгляде на регион нефтяной фактор применяется к Кыргызстану и Таджикистану, а фактор быстрого роста населения – к Казахстану. Есть между странами какие-то различия? Это детали, это несущественно. Все равно все они – не более, чем пешки в Большой игре.
К слову сказать, кое-кому даже лестно чувствовать себя предметом борьбы “сверхдержав” (от мировых и региональных до экзотических азиатских “тигров” и “драконов”). Наши политологи с упоением перечисляют страны, которые будто бы спят и видят, как бы укрепить свое влияние в регионе, выясняют, под чьим влиянием мы окажемся: российским, американским или чьим-то еще и что из этого может выйти. И почему-то не возникает у них вопрос: а сами-то мы чего хотим? Ну, хотя бы – под чьим влиянием мы хотели бы оказаться? А если такой вопрос и возникает, то лишь в контексте критики мидовской доктрины многовекторности (еще одно любимое занятие наших политологов): дескать, что же мы ведем себя, как ветреная особа, со всеми готовы…, надо бы нам определиться, с кем мы, точнее, под кем.
Но это еще полбеды. С нежеланием видеть себя самостоятельным игроком применительно к “сверхдержавам” в наших политологах уживается страсть к выяснению вопроса: а можем ли мы стать региональным лидером? Обычно это обсуждается в контексте соперничества с Узбекистаном. Рассмотрение преимуществ и недостатков казахстанской и узбекской экономик, режимов и т.п. неизменно заканчивается прогнозом: кто же станет региональным лидером? При этом казахстанские политологи даже не задаются вопросом: а нужно ли Казахстану быть лидером, соответствует ли это его национальным интересам?
Ведь лидер, по определению, – это страна, ведущая за собой других. Но куда? Все страны Центральной Азии движутся в разных направлениях, как в политике, так и в экономике (исключением, хотя и не безоговорочным, можно считать Кыргызстан). Кроме того, возглавлять страны с режимами, подобными режиму Туркменбаши, – сомнительная честь.
Позиционирование Казахстана как центральноазиатского государства приводит к автоматической проекции на его международный имидж характеристик соседей по региону: автаркии Туркменистана, активности исламистов в Узбекистане, межклановых противоречий в Таджикистане, нестабильности политической власти в Кыргызстане.
Зарубежным политологам неохота разбираться, чем отличается, скажем, Казахстан от Таджикистана. Им даже названия государств учить неохота. Просто – пять “станов” (у Марты Б. Олкотт из фонда Карнеги). Или с легкой издевкой, применительно ко всему региону сразу, — “пайплайнистан”, т.е. страна трубопроводов (у П. Эскобара из сетевого журнала Эйша Таймс). И ошибки авторов, сообщающих, например, что американские военные самолеты разместились на “аэродроме под Бишкеком в Таджикистане”, на этом фоне уже не удивляют. Действительно, неважно, как точно называется тот или иной “стан”, главное – сколько километров от американской базы до китайской границы.
На сегодняшний день очевидно то, что продвижение имиджа Казахстана как центральноазиатского барса или лидера центральноазиатского региона служит переносу на Казахстан всех “грехов” его южных соседей. На Западе логическая цепочка образов “Центральная Азия – большая нефть – Большая игра — нестабильность режимов — коррупция – авторитаризм” уже выстроена. Причем дополнительные стимулы к ее укреплению исходят в основном не от Казахстана, а от его соседей.
Однако более важным представляется другое: с точки зрения геополитики, Казахстан сам по себе больше, важнее, значительнее, чем все остальные государства региона. Можно сказать, что Казахстан – это больше, чем Центральная Азия. Казахстан – это обязательное условие для формирования Евразии. Отчасти в силу особенностей исторического развития, но прежде всего – по географическим причинам. Как сказал бы Окуджава, “так природа захотела”.
По ряду причин геополитические конструкции в духе “евразийцев” сегодня в Казахстане даже более популярны, чем в России. Отчасти потому, что достаточно близкие к власти российские политологи (например, А.Дугин) в своих разработках делают акцент на мифологическо-сакральных аспектах геополитических идей Макиндера, Хаусхофера и Шмитта. А казахстанское руководство в своих евразийских проектах сугубо прагматично и исходит из реалий сегодняшнего и завтрашнего дня.
Кроме того, российские политики (да и политологи тоже) испытывают дефицит знаний не только о нынешней ситуации в соседних государствах, но и о своей собственной истории. А она была во многом общей для славян и для тюрок (что вполне сознавал П.Савицкий и другие “евразийцы”). Тем не менее, в свое время немотивированный страх российского МИДа перед “пантюркизмом” не могло поколебать даже то, что декларации по итогам “пантюркистских” саммитов составлялись на двух языках: турецком и русском.
Казахстан, в отличие от многих других государств, возникших после распада СССР, никогда не страдал аллергией на интеграционные проекты с участием России, более того, именно он выступал инициатором многих из них. В частности, Н.Назарбаев является автором идеи о создании Евразийского союза государств, которая нашла свое воплощение в ЕврАзЭС, а позднее – в ЕЭП “четверки”. Казахстан – один из самых активных членов Договора о коллективной безопасности.
Политические контакты с нашими южными соседями по региону были не менее активными, число и масштабность совместно принятых интеграционных проектов впечатляют. Но все они оказались провальными. Даже дорог нормальных не построили.
Конечно, это наши соседи и родственники. И с ними нужно дружить, торговать, словом, сотрудничать. Но объединяться с ними, даже на уровне политической риторики, не стоит. Да это и невозможно сегодня. Казахстан все более явно превращается в часть Евразии, “хартленда”, на южных рубежах которого лежит нестабильный “римленд”, Средняя Азия.