Были у них еще дела…

Дела, конечно, у всех есть. И каждого они по-своему значительны. По-своему важны и нужны. Ну хотя бы для себя. Поэтому \»помирать нам рановато, есть у нас еще дома дела\». Однако такое по большому счету не о каждом скажешь. Потому что не у каждого дела стоят того, чтобы продолжаться. А у них стоили. Ибо жили они не только ради себя, но и ради нас, ныне живущих. И тех, кто завтра придет вслед за нами.

Есть в южной столице нашей один хороший рассказчик. Профессиональный журналист, воспитал не одно поколение деятелей пера. Повидал на своем веку многое, испытал сполна и радости, и горести. Под конец здоровьишко так здорово подвело его, что он стоял буквально в двух шагах от смерти. Но он выдержал. Выдержал во имя чувства к своей любимой, про которую хотел написать роман. А ведь и написал. Дал жене и книге одно общее звучное имя — Таншолпан (Утренняя звезда). Это не громкие слова. Так оно и было. Он ожил, чтобы написать еще много вещей. Стоящих. Значимых. А таких в памяти у него оказалось множество. Среди них и я обнаружил эту небольшую книжку. \»Бiртуарлар болмысы\» называется. Точному переводу вряд ли поддастся. Но все же попытаюсь рискнуть — \»Суть судеб уникальных\».

Ах, я еще не назвал имя автора. Назову. Это — Абильфаиз Идрисов. Человек, судьба которого так была богата на события, что увиденного хватило бы на десятки томов. Но, это уже тема другого разговора. А эта книга небольшая и формат невелик. Всего в нем семь небольших рассказиков. Типа, скажем, мемуарного. Но воспоминания воспоминанию рознь. Здесь нет строгой документалистики, цифр и данных. Но тут бьются горячие сердца тех людей, о которых вспоминает автор. Между тем люди были они не рядовые, неординарные. Каждый оставил свой глубокий отпечаток на ниве казахской культуры. О них поныне вспоминают. И продолжают вспоминать. С грустью, с улыбкой, с благодарностью, за то, что они были. И у них еще были дела. Мухтар Ауэзов, Сабит Муканов, Габит Мусрепов, Бауржан Момышулы, Серке Кожамкулов, Нургиса Тлендиев, Шамши Калдаяков… Каждый стоит того, чтобы о нем написали роман. И ведь пишут, вернее, написали. Например, \»Истина и легенда\» А.Нуршаикова, о знаменитом панфиловце.

Но книга А.Идрисова, как уже говорили, небольшая. В рассказах содержится, как правило, не более одного-двух эпизодов. Но настолько запоминающихся, что если потом и забудутся, то забудутся с большим трудом. Ибо автор в них сумел передать суть уникальных судеб этих людей. Сумел он ухватиться за самую их жизнь. За корень жизни. В котором отсвечивается, как в фокусе, их судьба. Нелегкая, но оптимистичная, загруженная Делами, — Делами с большой буквы. Однако мы видим здесь не какие-то высоченные монументы, застывшие на тяжелых незыблемых постаментах. Мы видим тут людей в повседневном быту, как сейчас сказали бы, в обстановке \»без галстука\». Галстук, возможно, и был, но душа была свободна, нараспашку. И рассказчик почти с фотографической точностью схватил именно такие моменты. Так он их и запечатлел.

В рассказе о Мухтаре Омархановиче мы видим профессора казахской литературы, для которого, конечно, важно, чтобы студент как можно больше знал о его предмете, но которому хотелось бы еще, чтобы тот же студент, если даже он не сумел проявить достаточную глубину в познаниях, не оставался бы без куска хлеба. Ведь то были первые послевоенные годы. Тяжелые и голодные. Студенту — потенциальному \»двоечнику\» кажется, что ему удалось-таки обхитрить самого Ауэзова и получить хорошую оценку. Но ему невдомек, что профессору хорошо известно, что тот круглый сирота или у него мать с пятью ребятишками, и ждать денег неоткуда. Вот почему Ауэзов порой \»поддавался\» на обман некоторых своих питомцев. Но только тех, у которых сложная судьба, которые стеснены в средствах. При этом он рассчитывал на их совесть, добропорядочность.

Примечателен эпизод, в котором автор — отличник стал свидетелем неприглядной сцены, когда пустышка-студентка явилась на экзамен к Ауэзову совершенно неподготовленной.

— Ну, хорошо, доченька. Ты, может, и не успела все это законспектировать. Но, наверное, прочитала в учебнике?

— Вы имеете в виду первый том \»Истории казахской литературы\»? Его-то я дважды прочитала. Перечитала и в третий раз. Но не дочитала до конца. Когда читаешь, все вроде бы понятно. А как только закроешь книгу, так все моментально вылетает из головы. Я, может, болею, Мухтар-ага?

Ауэзов кинул взгляд на ассистентку, сидевшую рядом. И немного задумавшись, сказал:

— Москен, а как насчет стипендии троечникам? Она будет ее получать, если я ей сейчас поставлю \»тройку\»?

Узнав, что \»троечникам\» стипендия не полагается и что у этой нерадивой студентки — мать с большущей семьей, профессор поднимает ее оценку еще на один балл — пусть девочка не голодает и пусть лечится.

Но затем ей досталось от своих же однокашников: бессовестная, еще и хвастаешься, что \»четверку получила\».

— Абильфаиз, ты думаешь, мне не стыдно? Я ведь ему сказала правду. Ничего не скрывала. Конечно, я виновата, что пошла без подготовки. Но ведь Мухтар-ага — великий человек, а великие люди щедры и добродушны. Ты разве не знаешь этого?

Мысль, конечно, небесспорная — величие не всегда означает закрывание глаз на беспомощное барахтанье студентки, но в ней, в этой мысли, все же есть какое-то зерно, ибо великий человек никогда не мелочен, в нем всегда есть что-то романтическое, что ли, что его возвышает над другими.

В этом мы убеждаемся вновь, когда узнаем о \»печально-забавном приключении\» в судьбе незадачливого редактора, допустившего \»грубейшую политическую ошибку\», опубликовав у себя в газете статью \»пацана-студента\» о погрешностях в стиле корифеев казахской литературы. И если он в тот момент удержался-таки в своем редакторском кресле, то исключительно благодаря вмешательству академика С.Муканова, который в своей реплике нашел способ, чтобы и \»телега была цела, и вол уцелел\». Автор реплики сумел уберечь молодежную газету и ее главного редактора от жестокого удара ЦК ЛКСМ Казахстана, обрушившегося было на его не совсем умудренную жизненным опытом голову.

Они ведь не похожи на других — эти люди, даже между собой они отличаются. Вот таков и Габит Мусрепов, классик казахской литературы, единственный Герой труда среди казахских писателей. У него характер, как весенняя погода: то солнышко выглянет из-за туч, то из грозовых облаков польется ливень. И не так-то легко подступиться к нему — он не всегда доступен. Но, если вглядеться поближе, человек он, оказывается, очень простой, и, если ты сумел вызвать у него интерес по какому-то немаловажному для него вопросу, и ты для него уже интересен, и душа его раскрыта перед тобой.

Он не изменяет своему характеру и на сей раз: когда на пирушке по случаю новоселья его младшего собрата по перу Жумагали Исмагулова Мусрепову предоставили почетное первое слово, тот наотрез отказался: по старшинству, мол, такая честь принадлежит Сабиту Муканову, но, правда, среди нас его уже нет, но ведь сидит же Мариам-апай, супруга незабвенного Сабита, пусть она и скажет слово.

Нет необходимости пересказывать то, что уже достаточно емко и ярко рассказано в небольших рассказах А.Идрисова, вводящих нас в атмосферу общения с этими по-настоящему интересными людьми. Тут мы видим и грозного Момышулы, который в то же время мог часами заслушиваться чудесной музыкой и предаваться воспоминаниям юношеских лет; вновь встречаемся с этим \»чудаком-стариком\» Серке Кожамкуловым, \»заколдовавшим\» страшного бурого медведя и \»напоившим\» его славной русской водкой; приглядываемся к искусству виртуозного исполнителя Нургисы Тлендиева, который в азарте пари сыграл чудесную мелодию… пальчиками ног и сыграл чудесно, а на выигранный приз щедро угостил всех друзей; благодаря автору, мы принимаем молодого Шамши Калдаякова в редакции газеты \»Лениншил жас\» (нынешний \»Жас Алаш\») и разучиваем вместе с ним его новую песню \»Кайыкта\» (\»На лодке\»).

Все это мы переживаем еще и еще раз, и перед нами предстает вереница живых образов тех людей, у которых много чего было еще сказать, много было дел, потому и помирать им было всегда рановато. Но ведь все они ушли, покинули сей мир, отягощенный своими далеко непростыми заботами. Но вновь ожили на страницах той маленькой книжки. Чтобы вновь поприветствовать нас. Чтобы еще раз оглянуться на пройденный путь. Чтобы завершить еще незаконченные дела…