Ничто не забыто

Почти два месяца назад страна заглянула в пропасть Жанаозена — и увидела там приватизацию 90-х.

Сколько бы ни рассказывали нам о происках “вашингтонского обкома” и беглых олигархов, что подбивают казахстанских и российских трудящихся на бессмысленный бунт, причины социальной ненависти глубже.

В мирное время из этих глубин лишь погромыхивает, да выходит пар. Но когда ситуация по каким-то причинам (да хоть при помощи олигархов и обкома, который совсем не выдумка) качнется — сразу начинают трещать и расседаться скалы. Под ними открывается бездна. Там клокочет и кидает выплески раскаленная магма.

Конечно, на всей планете менее успешные люди завидуют более успешным, а бедные неудачники сильно недолюбливают миллионеров. Но градус этой неприязни повсюду разный. Вы можете представить себе расстрел рабочих из автоматов где-нибудь в окрестностях обувной фабрики чешского города Брно? Или на медном руднике в канадском Саскачеване? А вот в Казахстане и в России – увы, большой фантазии не требуется. В России даже по парламенту били из танков в прямом эфире CNN.

Это потому, что обстоятельства, при каких одни граждане у нас выходят в миллиардеры, а прочие обнаруживают себя копающими для них руду (или попадающими в обслугу, чтобы делать боссу глубокий педикюр и рассказывать копающим руду о равных стартовых условиях) – сильно отличаются от чешских и канадских. Это в десятки раз увеличивает подземную температуру.

Что особенно интересно: до конца 1980-х по части равных возможностей мы с вами сильно опережали Канаду. Миллиардеров в СССР не было вовсе, социальные лифты исправно работали, шустрые дети чабанов выходили в министры. Наверное, мы даже чересчур забежали вперед с этим делом. А потом развернулись и стали наверстывать чужой опыт благодетельного неравенства.

К середине 90-х в Казахстане и России было уже очень много частных магазинов, химчисток, автостоянок, ресторанов, гостиниц, молочно-товарных ферм. Их получали в собственность очень по-разному. Довольно часто с грубыми нарушениями закона и базовых человеческих представлений о справедливости. Однако население терпело, поэтому самые энергичные люди двинулись дальше.

Мы же ни в чем не знаем меры.

Настоящая, большая приватизация в Казахстане началась в 1995 году, когда правительство объявило, что оно подумывает о том, чтобы передать в управление ведущим зарубежным компаниям, имеющим уникальный менеджерский и технологический опыт, некоторые казахстанские сырьевые предприятия. И посмотреть, как иностранцы ими станут руководить. А то наши отечественные менеджеры руководят так себе.

Объявив об этом, правительство чутко насторожило уши: не понесут ли его по кочкам? Тогда можно будет сразу отыграть назад и сказать, что мы пошутили.

Казахстанская общественность глухо роптала в курилках и на кухнях, однако парламент, официальная пресса и правоохранители даже не шевельнулись. Тогда энергичные люди, пригибаясь к рельефу местности и замирая под лучами прожекторов, двинулись дальше. Потом еще дальше.

Автор этих строк в середине 90-х работал заместителем главреда в гиллеровском “Караване”, курировал политико-экономический блок, и сам много писал на интересные ему темы. И когда, например, он узнал, что компания Japan Chrome Corporation получает огромный кусок казахстанского цветмета не в управление, а в собственность, ему очень захотелось понять, как это вышло.

Все стало еще интересней, когда после первой заметки на данную тему, опубликованной в “Караване”, автору позвонили из японского посольства и попросили больше не называть “Джапан хром” японской компанией, поскольку она не имеет никакого отношения к Стране Восходящего Солнца. А к кому имеет?

Газета попыталась получить ответы в правительстве. Но Амиржан Косанов, пресс-секретарь премьер-министра Кажегельдина, без пяти минут буревестника демократической революции и сам будущий буревестник, реагировал на мои вопросы меланхолически: “а, так они не японцы? Ты точно знаешь?”.

Помню еще, к нам в редакцию звонили какие-то коммунисты, взволнованно благодарили за смелость, и куда-то пропадали. Наверное, уходили в подполье.

Между нами, автор этой заметки тоже далеко не Че Гевара. Он даже не революционный публицист, а просто летописец, который уважает своих читателей и старается им не врать. Ну так вот: спустя некоторое время в “Караван” пришел один из главных японцев. Его звали Александр Антонович. И, насколько я знаю, “иностранные инвесторы” сумели выстроить отношения с нашим учредителем, потому что он тоже не чегевара, а бизнесмен.

С тех пор прошло всего полтора десятка лет. Это очень небольшой срок, а по историческим меркам и вовсе микроскопический. Чтобы как-то притупилась огромная моральная травма, которую получил долго запрягающий казахстанский народ, однажды проснувшись и обнаружив, что на родной земле и под ней уже все поделено и принадлежит непонятным людям — должно пройти лет 150. А пока это свежо и саднит. И разговоры о том, что всю бывшую общенародную собственность захапали некие граждане в трениках с пузырями на коленях, а теперь они, их дети и любовницы изображают из себя испанских грандов – эти разговоры идут только по нарастающей.

Интересно, что как раз в эти дни кандидат в президенты России Владимир Путин заговорил о том, что по итогам российской приватизации нынешние миллиардеры должны, по крайней мере, заплатить специальный налог. Выступая на съезде промышленников и предпринимателей, Путин сказал: “это должен быть либо разовый взнос, либо еще что-то. Нам вместе с вами надо над этим подумать. Я считаю, что и общество в целом, и предпринимательский класс в этом заинтересованы в первую очередь”.

У нас тоже погромыхивает под землей.

***