“Нас всех прядет судьбы веретено в один узор…”
Л. Гумилев, “История”
“Национализм – это оружие!”.
Генерал Огано, х./ф. “ТАСС уполномочен заявить!”
Написать эту статью меня заставили два обстоятельства: желание продолжать жить в Казахстане, и явно растущее влияние того спектра общественных сил, который у нас принято именовать национал-патриотами (термин на мой взгляд не очень правильный, но – ладно).
Эта проблематика для будущего Казахстана столь важна, что требует постоянного и, по возможности, неконфликтного диалога (даже – широкой дискуссии, учитывая, что заинтересованных сторон в этом вопросе намного больше, чем две). Предложу свой взгляд на проблемы, которые, как представляется, стоят перед одной из сторон (а, значит, перед всеми) в этом диалоге — перед казахскими национал-патриотами. Надеюсь, они не будут слишком недовольны – ведь всегда полезно заглянуть в зеркало. Постараюсь, чтобы предлагаемое “зеркало” не было слишком кривым…
Русская “шагреневая кожа”.
Лет 10 назад на одной конференции по этническим отношениям я сказал, что, в принципе, перспективы этнической истории Казахстана вполне ясны, во всяком случае, в отношении двух крупнейших этносов – казахов и русских. Численность первых будет постоянно расти в общем объеме граждан, вторых – сокращаться. Все основные тенденции прошедших лет это подтверждают. Хотя явно было и есть (и будет) стремление и властей, и ряда общественных деятелей видеть этот процесс более быстрым, чем он есть на самом деле. Не только в отношении русских, но и других этносов. Например, немцев.
Тем не менее, межэтнический “исторический развод” двух основных этносов в рамках Казахстана неизбежен; вопрос в сроках и в формах. И в интересах всех – казахов и русских, других этносов страны, в интересах России и Казахстана– чтобы этот развод прошел максимально цивилизованно, т.е., бесконфликтно и растянуто во времени.
По поводу отношений России и Казахстана. Естественно, кардинальное изменение этнической картины в Казахстане само по себе не приведет к тому, что страны полностью закроются друг от друга (такое нельзя исключать, но по другим причинам, об этом — ниже); будет торговля, будет, возможно, и союзничество. Но характер и обстоятельства “русского исхода” потенциально могут серьезно повлиять на взаимоотношения двух стран.
А темпы сокращения “русской шагреневой кожи” в Казахстане во многом зависят от казахских национал-патриотов.
“Завещание” генерала Огано
То, что влияние этого спектра политических сил будет только расти, сегодня очевидно. Об этом говорят и демографические процессы в Казахстане, и социальная динамика внутри казахского этноса (колоссальное имущественное расслоение на фоне идейного дефицита и снижения качества образования в стране), и целый ряд ошибок властей, и сама логика того исторического периода, который сейчас переживает Казахстан как страна и казахи как нация. Это – данность, которую можно признавать, а можно продолжать прятать голову в песок. Совсем не случайно ряд общественно активных персон молодого и среднего возраста, еще сравнительно недавно позиционировавших себя как демократы и носители “современных западных ценностей”, сегодня – в числе активных национал-патриотов. “Национализм – это оружие” (см. второй эпиграф к статье).
Все это вполне объяснимо: левые идеологии дискредитированы (даже не смотря на последний всплеск интереса к ним на фоне европейского кризиса), а западные ценности для масс изначально были чужды, да еще власти постарались за 20 лет их обделать по полной… Остается немного – религиозно-политические формы политического самовыражения и борьбы, и — национализм. Эту точку зрения в СМИ настойчиво высказывают некоторые публицисты из лагеря национал-патриотов, и здесь они совершенно правы.
Смогут ли казахские национал-патриоты прийти к власти?
Не стал бы абсолютно исключать это. Сегодня вообще ничего нельзя исключать, при нынешней глобальной политической и экономической непредсказуемости. По времени совпавшей с тем, что в Казахстане заканчивается важнейшая для него эпоха.
Вот в этом хронологическом совпадении и кроется самый большой набор неизвестностей для нас, казахстанцев.
В этом плане нам всем крайне не повезло.
Немало людей считают, что казахские национал-патриоты — не более, чем “инструмент” в борьбе “наверху” и “проект” околовластных политтехнологов. И, мол, ничего самостоятельного они из себя не представляют. Думаю, это не так. Политика манипулирования властей этим спектром, попыток шантажа им, конечно, есть, но это не лишает его самостоятельного потенциала. Да и мало ли было в истории примеров, когда манипуляторы и манипулируемые в итоге менялись местами? Американская “народная” политтехнологическая мудрость на счет сложных отношений между собакой и хвостом – кто кем виляет? – тут очень кстати.
Есть мнение, что внешние силы не заинтересованы в приходе к власти в Казахстане радикалов любого вида (а национал-патриоты априори воспринимаются как таковые). И, мол, “не допустят”…
Мнение это вряд ли стоит рассматривать всерьез.
Оно, во-первых, выстроено на традиционном для нашего общества гипертрофированном представлении о всемирной важности казахстанских минеральных ресурсов и геополитического положения. Мол, важность эта такова, что обязательно соберется “концерт великих держав”, которые договорятся и… Всерьез сегодня в это верить могут или большие мечтатели, или “специальные люди”, вроде тех политологов, что в 2001-м утверждали, что 11 сентября устроили сами американцы, чтобы иметь повод открыть свои базы в Средней Азии. Ей-Богу, есть такие!
Во-вторых, это мнение не учитывает упомянутую глобальную непредсказуемость.
Очень бы не хотелось, но – представьте, что сбудутся, хотя бы ненадолго, самые негативные из нынешних прогнозов: кризис в ЕС не купирован, а развивается вширь; внешние рынки для Китая сужаются; мир балансирует на грани глобальной рецессии, а то и падает в нее. Да еще вдруг и вокруг Ирана “тучи” рассеются… Цены на нефть и металлы идут вниз. Все это (даже – отдельные фрагменты этой картины) неизбежно приведет к тому, что внимание внешних акторов к Средней Азии и к Казахстану снизится. Не до нас будет.
Ну, а не случатся эти алармистские прогнозы? Сомневаюсь, что и тогда Вашингтон или Пекин, или еще кто-то, захотят дать вовлечь себя напрямую во внутириказахские дела. Зачем? Кроме немалых издержек и ненужной ответственности это чревато еще и тем, что логика таких действий заставит затем влезать в аналогичные (и тоже – скорые!) процессы в Узбекистане, а там, глядишь, и в Таджикистане. Слишком это все хлопотно. Из афганской бы трясины ноги вытянуть.
Есть другое мнение – что приход к власти националистов крайне невыгоден Кремлю (мол — ТС, ЕЭП, ОДКБ и т.д.), и “он этого не допустит”. Зная историю политики Москвы в отношении постсоветского пространства, не стану даже тратить время на дискуссию. Сошлюсь только на недавнее очень интересное интервью Модеста Колерова, что он дал моему коллеге Кенже
Татиля.
Кстати, есть там такой момент: рассуждая о причинах утраты Москвой влияния в Средней Азии, он говорит, что когда Россия после ельцинской эпохи “начала немножко приходить в себя и превращаться в государство, то есть к 2001 году, к этому моменту миллионы русских людей ушли из Средней Азии. Уже не было реального присутствия”. Это к дискуссии о перспективах влияния России в Казахстане и интеграционных процессах в свете миграционной динамики.
“Иранские армяне” или “Успеем добежать до канадской границы!”?
И так, в политической эпохе, в которую вскоре предстоит вступить Казахстану, приход к власти людей, стоящих на позициях казахского национал-патриотизма, вполне вероятен (*).
Во всяком случае, на какое-то время. А усиление таких настроений и институциализация их в политическом пространстве – абсолютно неизбежны.
Вероятно, многие казахстанцы, не принадлежащие к титульному этносу, после таких прогнозов потянутся за валидолом. Я бы не советовал сильно с этим торопится. Не только потому, что валидол в больших количествах неполезен, а до северных границ Казахстана не далеко (как в советской киноклассике – “Успеем добежать до канадской границы!”).
Сам по себе факт прихода к власти казахского правительства, позиционирующего себя как национал-патриотическое, может и не стать для нетитульных сигналом, что настало “время “Х””. И даже политика попыток реализации идей и ценностей этого правительства не обязательно должна выталкивать неказахов с мест, насиженных кем-то десятилетиями, а кем-то и веками.
В конце концов, история знает примеры существования в государствах с очень этно- или конфессионально-идеологизированными режимами таких суб-групп, которым, на первый взгляд, делать в этих странах совсем бы нечего. Например, влиятельная армянская община в теократическом Иране, сохраняющая тесные духовные и коммерческие связи с Арменией. Или долго существовавшая в Османской Империи и много для нее сделавшая община греков-фанариотов. Таких примеров немало.
Возможно, что и в Казахстане, где у власти будут национал-патриотические силы, сложится такая же ситуация. Почему нет? И, при гарантиях соблюдения прав этнических меньшинств, почему и дальше в нем не жить? Тем более что на сколько-нибудь серьезную политическую роль в Казахстане ни одно меньшинство уже лет 20 как, не претендует. Не относить же к такой роли наличие этно-депутатов в АНК (Ассамблеи Народа Казахстана – не путать с Африканским Национальным конгрессом).
Так что некоторые вещи, которые национал-патриотами обязательно будут институциализированы и даже конституциализированы, практической новизны для меньшинств нести не будут. Все это мы уже давно знаем.
Почему же тогда я, алмаатинец в третьем поколении и казахстанец в четвертом, желающий жить на своей родине дальше, и чтобы мой сын мог сам для себя, став взрослым, ответить на вопрос — жить ему здесь или уезжать, почему же я не уверен, что эти мои желания при правительстве национал-патриотов могут реализоваться? И что не придется-таки, брать билет в один конец?
Сказавши “А” — кто скажет “Б”?
Важнейшее замечание: сегодня адресатами вопросов “Что будет дальше?”, “Как нам обустроить Казахстан?” и “Казахстан – для кого?” являются не только национал-патриоты, а любая динамичная и амбициозная политическая сила. И та (те — ?), что сейчас у власти, и либералы, и – все другие. И ни одна из политических сил в Казахстане не может предложить сколько-нибудь комплексной и убедительной программы построения будущего страны. А проблем вокруг – масса, и становится их все больше. И это здорово нервирует.
Идейная слабость национал-патриотов — не исключение. Но именно они – одна из ведущих политических сил на обозримую перспективу. Поэтому они же — и один из главных адресатов вопросов о том, как будет строиться казахстанское будущее. И именно от них я и такие как я в первую очередь должны ожидать ответов на вопросы, которые определят наши стратегические решения в отношении нашей малой Родины, которую абсолютное большинство из нас любит как только можно любить землю, на которой ты родился и родил детей.
Но…
Казахский национал-патриотический дискурс все постсоветские годы развивается практически исключительно в формате фобий (внешне- и внутриполитических, исторических, культурно-лингвистических). В принципе, это обязательная часть любого подобного дискурса, так как подобные идеологии не могут не ставить перед собой “определяющий” вопрос “Кто виноват?”. Но для политической жизнеспособности необходимо делать следующий шаг: после “А” говорить и “Б” — т.е., искать ответ на вопрос “Что делать?”. Чтобы выстоять в конкуренции с другими идеологиями любая из них должна “пахать в ширь”, предоставляя обществу свои варианты ответов на сложные вопросы. При чем, как те, которыми общество уже задается, так и работать на опережение, анализируя проблемы завтрашнего дня. Вот с этим, как представляется дела не очень…
Сразу замечу – последовательность ответов на “вызовы-угрозы” может быть совсем иной, чем предлагаемая мной ниже; иерархичность, особенно в вопросе угроз– дело субъективное. Главное не упустить чего-то важного.
О “вульгарном экономизме”. И о его отсутствии
Я не сторонник экономизма, тем более в его наиболее вульгарной форме, марксизме, но никуда не деться от истины, что экономика первична. По крайней мере, для массовых процессов в обществе.
Как вообще национал-патриоты видят модель развития экономики Казахстана? То есть, основу основ бытия любой нации (как ее не трактуй, “по крови” или по гражданству) и государства. Да — душа народа, безусловно, существует! Но только до тех пор, пока народ, в рамках своего государства, или вне их, способен себя прокормить и освоить ресурсы для защиты и воспроизводства. За все годы независимости Казахстана я не встречал сколько-нибудь проработанной программы “казахской национальной экономики”. В многочисленных статьях и выступлениях на эту тему речь шла лишь о двух стратегических направлениях – минеральные ресурсы и сельское хозяйство.
Это немало. Будь в Казахстане возможность масштабно развить экспортоориентированное сельское хозяйство и гарантировать стабильность функционирования добывающей сферы, этого бы вполне хватило для существования государства и нации. Но бытующие представления у национал-патриотов о ресурсах этих сфер экономики – глубоко идеологизированы и очень далеки от серьезного критического взгляда на них. Как и представления главных оппонентов казахских национал-патриотов, нынешних властей. Хотя у них, все же, есть некая критическая динамика. И те, и другие исходят из посыла, что Казахстан – априори Страшно Богатая Страна.
Почему бы национал-патриотам не инициировать проведение большой, международной (по настоящему, а не как это у нас обычно “называется”) конференции, или даже серии конференций, на тему “Реальное состояние и перспективы казахского агропромышленного комплекса”? Что-то будет сказано там? Я, лично, смотрю на ее возможные выводы очень осторожно. Сошлюсь на один факт. Балташ Турсунбаев, которого трудно упрекнуть в том,что он не знает “изнанки” нашего сельского хозяйства, когда-то в клубе “Политон” заявил: знаменитый “казахстанский миллиард” пудов зерновых мог быть получен только в условиях, когда республика была частью системы, обладавшей огромными ресурсами. “Мы сами и убрать бы его не смогли”, сказал он тогда.Примерно то же можно сказать и на счет скотоводства.
Можно ли ныне интенсифицировать развитие агросектора так, чтобы создать много рабочих мест, приостановить отток сельской молодежи в города, создать приличный экспортный ресурс и налоги, которые бы были одной из главных “рек”, формирующих национальный бюджет?
Очень бы хотелось услышать ответы на эти вопросы.
С нефтью даже проще. Все идеи, идущие от оппонентов нынешних властей, здесь можно свести к тому, что, мол, власти плохо распорядись национальными нефтяными богатствами, “распродав их иностранцам”, и что если их вернуть в нацсобственнность, все будет хорошо. Помню, на одной пресс-конференции кто-то даже подсчитывал, сколько можно получить нефтедолларов, если… В общем, все это вариант явления, которое сейчас широко известно в мире как “ресурсный национализм”.
С некоторыми тезисами можно сходу согласиться. Но вот с базовыми…
Реалии казахстанского нефтяного потенциала, его перспективы – это самая главная проблема будущности государства и нации. Предлагать варианты ответов на нее должна любая политическая сила, претендующая на серьезное политическое влияние в Казахстане. Но этих вариантов не предоставляет никто, в том числе, и нацпаты.
Задам два главных вопроса в этом контексте.
1. Способен ли Казахстан сам, без финансового, и, главное – технологического и политического участия внешних инвесторов интенсивно разрабатывать свои крупные нефтегазовые месторождения?
2. Попытка пересмотреть условия договоренностей с крупными компаниями, хотя бы только американскими — не приведет ли к внешнеполитической изоляции Казахстана?
Ведь, тронь сейчас хотя бы только “Шеврон” или даже кого поменьше, и “звонок” о потенциальной угрозе интересам зазвенит и в Вашингтоне, и в Лондоне, и в Риме, и – Пекине. Тише всего он будет звенеть в Москве. Кстати, интересный вопрос – это хорошо или плохо с точки зрения интересов Казахстана? Но каким бы ни был ответ, он не важен принципиально, ибо “концерт” держав, которые не захотят позволить новым лидерам Казахстана затронуть свои интересы (даже не потому, что они в Казахстане у них слишком большие, но – зачем поощрять прецедент?), и без Москвы будет вполне многоголосым.
Коснусь здесь вскользь еще одной темы.
Мне кажется, что, будь Казахстан связан контрактами в основном с западными компаниями, как это было до строительства нефтепровода на Китай и прихода в нефтедобычу китайских компаний, в принципе, можно было бы попытаться поставить вопрос о пересмотре контрактов 1990-х годов с “западниками”. Но с утверждением в этой казахстанской сфере Китая “ворота” закрылись. Противостояния за пересмотр контроля над ресурсами сразу с Западом и Пекином Астана, кто бы в ней не сидел, не выдержит. Ни с поддержкой Москвы, ни без нее.
И в этом смысле вчерашние “успехи” в развитии пресловутой многовекторности в виде уступки части национальных нефтяных ресурсовв том числе и Китаю могут завтра обернуться еще большими политическими и экономическими проблемами, чем если бы этого не было.
Ну, ладно, этот вопрос-упрек — не к нацпатам. Но — и им придется формулировать свои ответы на этот блок вопросов. Опыты же национализации нефтедобычи в Южной Америке, на мой взгляд, прямого отношения к нам не имеют: Астана – ну никак не Каракас… Ни вчера, ни сегодня, ни завтра.
В целом складывается ощущение острого дефицита у нацпатов (еще раз подчеркну, во избежание непониманий – не только у них) системного, критически выверенного и пропущенного через “огранку” честной и широкой дискуссией видения экономических перспектив Казахстана. В котором они, возможно, таки окажутся у власти.
Сцилла и Харибда урбанизации
Следующая задача перед национал-патриотами – начать искать ответы на вопрос: как пройти между Сциллой и Харибдой вызовов, с которыми связана задача быстрой и массовой урбанизации и сохранения высокой демографической динамики.
Конечно, если иметь в виду эффективную, модернизирующую урбанизацию, а не ее латиноамериканские и африканские вариации, в виде фавелл и бидонвилей. Видел лично некоторые из них – это куда более безнадежный цивилизационный тупик, чем сегодня самый дальний аул в казахстанской провинции. Идеологам казахского национализма необходимо уже сейчас изучать вопросы – как сделать, чтобы сегодняшние “шаныраки” смогли претендовать на путь, пройденный, например, бывшим лондонским криминально-портовым пригородом Гринвичем, а не знаменитой бразильской фавеллой Росинья. Которая начинала формироваться точно как постсоветские предместья наших городов.
Правы те, кто отмечает принципиальную важность урбанизации для формирования современной конкурентоспособной нации. Напомню, что первым в Казахстане об этом начал говорить еще в начале 1990-х Н. Масанов. Позже эту же идею переняли и его крайние идейные оппоненты. Все это так. Но у этого процесса есть и обратная сторона – снижение позитивной демографической динамики нации. Мне неизвестен ни один случай, когда бы успешная массированная модернизация и урбанизация не влекли за собой уже в кратко- или среднесрочной перспективе депопуляцию этноса. Если такие примеры есть, то, видимо, они малочисленны.
Зато очень характерен самый близкий и доступный нам пример – мы, русские. Сегодняшняя общеизвестная драматическая картина с нашей демографией это, в очень большой мере, результат коммунистического террора и коммунистических социальных экспериментов, и — неоправданно колоссальных жертв Великой Отечественной, но, в том числе, и форсированной урбанизации середины прошлого века. Доля городского населения России с 1921 по 1961 годы возросла с 15% до 50% (Б.Миронов, “Социальная история России”, СПб, 2003, том 2.). На примере разных ветвей моей большой семьи эта закономерность очень убедительно иллюстрируется. Но не буду абсолютизировать личный опыт, а предложу читателям посмотреть вокруг. При чем, посмотреть на казахов, горожан не в первом поколении, среднего возраста — 30-50 лет. Много ли среди них тех, кто имеет 3 и более детей? Среди моих многочисленных друзей детства, одноклассников и однокашников – мало.
Можно, конечно, считать, что такая “демографическо-урбанистическая эволюция” — это позитивный факт, и он проистекает из резкого улучшения социально-экономических условий, ведет к более качественному уровню жизни и т.д. (так называемая демографическая “К-стратегия”). Наверное, так и есть, но с точки зрения политико-демографических процессов и перспектив- какая разница в чем глубинные социо-психологические мотивы того, что люди начинают все меньше рожать? А последствия этого мы наблюдаем и в Европе, и в России. То, что происходит там сегодня, с ростом этнической преступности, ксенофобии, популярности правых партий — это только “цветочки”. Повторение этого пути в Казахстане чревато очень большими проблемами, учитывая, в том числе, демографическую динамику в соседних с нами южных странах СНГ. Стоит ли успокаиваться тем, что “это будет еще не скоро”?
Так как же быть этносу, перед которым стоят две равно архиважные задачи: стать современным и конкурентоспособным, и — при этом поддерживать серьезную демографическую динамику? Такую, что позволила бы в течение жизни 1–2 поколений выйти на уровень численности населения, гарантирующий возможности для уверенного осваивания и контроля больших пространств Казахстана? Я не специалист в таких оценках, но, как представляется, с учетом ресурсных, ландшафтных, географических и геополитических аспектов, а также и мобилизационных потребностей (и, опять же, динамики в соседних странах), чтобы все это было именно уверенно, желательно иметь население в Казахстане не менее 30-40 млн. человек.
Тоже – надо бы предложить свой вариант ответа. Если претендовать на что-то всерьез.
Эту проблему я поставил на втором месте потому, что именно от ответов на нее будет зависеть, кроме всего прочего, и степень управляемости и стабильности в Казахстане.
Экзистенциальные фобии?
Если говорить о внешнеполитических задачах, или, зеркально, о внешних фобиях, то сегодня, безусловно, на первых местах окажутся россофобия (важно отметить, что далеко не у всех национал-патриотов она совпадает с русофобией, хотя и такое имеет место) и китаефобия. Довольно ограниченно – фобия вестернизации культуры. Остановлюсь на двух первых.
На встрече с Досом Кошимом в “Айт Парке” Н. Еримбетов (кстати, именно та дискуссия меня во многом подтолкнула к написанию этой статьи) спросил гостя о причинах россофобии – не лежит ли в ее основе просто боязнь большого соседа? “Я так не считаю, потому что тогда мы бы от Китая давно убежали”, – ответил Дос Кошим.
Представляется, что все не так просто.
В мировоззрении казахских национал-патриотов в той иди иной мере, имеет место феномен, давно описанный историками этнополитических процессов, в том числе такими классиками, как Иштван Бибо и Алексей Миллер. Второй из них, анализируя одну из базовых работ первого, отмечает “особую психологическую черту” народов Восточной Европы – “экзистенциальный страх, переживаемый на коллективном уровне, страх перед реальной или воображаемой угрозой гибели национальной общности… Этот страх был связан сперва с турками, позже с немцами, в некоторых случаях с поляками, позднее с Россией. … последние полвека был сконцентрирован на СССР, и перенесен после 1991г. на современную Россию” (А.Миллер, “Империя Романовых и национализм”, М.,2008, с. 10).
Если поменять в этом контексте Восточную Европу на Среднюю Азию и Казахстан, а Германию заменить на Китай, убрав Польшу и оставив Россию, то получиться картина, включающая немало блоковых пазлов из мировоззрения национал-патриотов Казахстана. И здесь мы подходим к одной из базовых задач, стоящих перед национал-патриотами.
С любой точки зрения им необходимо более четко определить место России в своей идеологии. Просто — “Россия как Носитель Непреходящей Угрозы Для Казахов”, порождающая “троянских коней” в виде Тамсоюза и т.п. — не продуктивно в принципе. Это, как минимум, дает и будет давать немалые политические и полемические преимущества оппонентам казахских национал-патриотов, особенно оппонентам из официальной Астаны.
Наиболее проницательный из казахских политиков данного спектра, Алтынбек Сарсенбаев, это хорошо понимал (не думаю, что только в силу работы послом РК в Москве), судя по его статье, посвященной этой проблематике (Сарсенбаев А. “Если называть вещи своими именами”, “Известия”, 2005, 21 апреля). Там он, в частности, писал:
“в казахстанской демократической оппозиции нет антироссийски настроенных политиков”; “там все ответственные люди, которые адекватно оценивают роль России в прошлом, настоящем и будущем Казахстана”; “мы не хотим терять Россию!”.
Я ни в коем случае не хочу сказать, что нужно воспроизводить именно эту позицию. Но – нужна определенность. В ту или иную сторону. В условиях неопределенности удобнее маневрировать, но всегда надо помнить, что, рано или поздно, придется определяться. В условиях РК сегодня это не надо откладывать в долгий ящик.
А определяться приходится и на счет союзников, и на счет противников.
Вот недавно ряд известных представителей национально-патриотических кругов распространили открытое письмо –“Всем Гражданам Казахстана! Президенту, Правительству и Парламенту Республики Казахстан”.Там, в частности, есть такие слова, по поводу интеграционных процессов последнего времени:
“Чтобы оправдать вхождение, по сути, в состав Российской Федерации, некоторые пугают нас якобы страшным и коварным соседом – Китаем. Мы считаем это избитым популистским приемом. Китай – торговец, и он скупает у нас только то, что мы сами ему по-компрадорски продаем. Спасаться от него, присоединяясь к другому огромному соседу, это, как будто, лучше сгореть, чем утопиться. Даже двухмиллионная Монголия показывает нам пример суверенного существования возле и России, и Китая!”.
Не стану полемизировать по сути, но — тезис что Китай “только торговый экспансионист” хорош для спора, но его явно мало для серьезного, программного, форматирования. Да и на счет спора…
Не могу не вспомнить, что очень недавно ряд подписантов этого обращения били в набат по поводу, якобы, планировавшейся передаче Китаю сельскохозяйственных территорий Казахстана. А другие в позапрошлом году в дискуссионном клубе журнала “Эксклюзив”, во время приезда американского политолога Бориса Румера, очень горячо старались обратить его внимание на то, что влияние КНР в РК стремительно растет, и – куда же смотрят Штаты?! “А вы думаете – Штаты всесильны?” — парировал г-н Румер.
Так как же быть с иерархией внешних угроз?
Публицистические “пулеметы” – вещь необходимая, но они обязательно должны стоять на некоей “бронированной платформе”. Подвижной, но не вихляющейся.
Остановимся на постсоветской интеграции.
Нацпаты активно критикуют власти за эту политику. Но стоит задуматься – а почему она возникла? Неужели из-за россофилии наших властей? Смешно говорить.
У нас в истеблишменте есть все кто угодно – националисты, западники (другой вопрос – характер этого западничества), и – очень много (не возьму на себя смелость утверждать, что большинство, хотя…) – АБСОЛЮТНЫЕ ПРАГМАТИКИ. Не будем дешифровать это определение, всем и так ясно. Но кого там точно нет – это россофилов.
Те немногие персоналии истеблишмента, которые потенциально могли попасть под это определение (в основном из тех, кто получил московское образование (не гуманитарное!) еще в 1970-80) были целенаправленно выдавлены из власти еще в середине 1990-х. Понятно, почему.
Так почему же наша власть вдруг стронулась в сторону интеграции? После всех-то экспериментов, типа “стратегического партнерства с США” и столь же изначально абсурдных попыток построить некое центральноазиатское объединение? Может, потому, что там (во власти и непосредственно около) есть четкое представление о реальном состоянии казахстанского экономического потенциала (опять же – см. сноску **)? А у нас всех его нет.
Кстати, разработка моделей выстраивания взаимоотношений с Узбекистаном и Средней Азией в целом – тоже большая задача для казахских национал-патриотов, и пока не заметно в этом серьезных шагов, если не считать за таковой обращение к такому “ископаемому идеологическому реликту”, как пантюркизм. Если у кого-то есть желание поспорить на эту тему — готов, но не к дискуссии в стиле Паниковского с Балагановым.
Ориентир для русских
Национал-патриотам необходимо концептуально определиться самим с тем, как будут строиться их отношения с русскими РК, и предложить это видение своим визави. Сейчас, судя, с одной стороны, по публичным заявлениям на открытых мероприятиях, а с другой – по некоторым публикациям в казахоязычной прессе, этого определения еще не произошло. Это надо сделать даже прежде, чем формулировать внешнеполитическую концепцию, т.к. от отношения к русским в РК в значительной мере будут зависеть отношения с Россией. А от отношений с ней – вся внешнеполитическая картина мира.
Речь не о том, что официальная Москва может использовать нас здесь как своих “агентов” — этого не было, нет, и не будет, не смотря на опасения некоторых нацпатов. Но радикализация межэтнических отношений в РК, или, тем более, явная русофобская политика, вызовет новую большую волну эмиграции. И, как говорил Н. Масанов еще в 1993г., в интервью газете “Азия”, это “будет способствовать выталкиванию из страны людей, которые затем в России неизбежно составят электорат тех сил, которые во взаимоотношениях России с соседними странами будут ориентироваться на конфликтность”. Национализм растет по всему миру, Россия не исключение, и не трудно предположить, какие политические силы там будут видеть в репатриантах из РК свой электорат. Скорее всего, русские нацпаты к власти в России не придут, но усиливаться будут неизбежно, “Манежная площать-2010” и последующая реакция на нее напугала власти не меньше, чем “Болотная-2012”. И радикальные, и умеренные националисты в России, и даже некоторые либералы, постоянно критикуют Кремль за его политику на Северном Кавказе, за игнорирование проблем русских в Прибалтике, за неадекватное, по их мнению, отстаивание интересов России в отношениях с США. Приток русских репатриантов из РК однозначно усилит эти настроения, и Кремлю будет сложно не реагировать на это. А какой может быть реакция?
Для нормального будущего и казахских национал-патриотов, и русских в РК, и отношений двух соседних стран, лучше, если эта проблематика будет уже сейчас предметом открытой дискуссии. В которой сразу откажутся от пропагандистского штампа, что в РК “нет этнических проблем” и можно будет открыто обсуждать эксцессы на этой почве. Коих немало.
Сказанное выше касалась внешнего эффекта от ускорения эмиграции. Есть и внутренние.
Ни от околовластных экспертов, ни от национал-патриотов, ни разу не звучало видение моделей развития РК в случае новой массовой волны (и — возможных последующих) массовой эмиграции неказахского населения из страны. В силу, опять же, объективных причин, ясно — и сегодня, и на историческое “завтра” в этом контексте доминировать будут русские.
Попробую своими скромными силами это восполнить.
В интересах всех в Казахстане, чтобы те его граждане, кто сочтет невозможным жить здесь далее, не стронулись с места вдруг. Это было бы очень неприятно для них (хотя бы потому, что в России цены на жилье резко вырастут от притока за 1-2 года сотен тысяч переселенцев), и — для государства Казахстан. Я уже упоминал об этой проблеме в других статьях, скажу еще раз.
В силу всем известных исторических процессов даже сегодня русские и русскоязычные составляют очень значительную прослойку технических специалистов в стране. Но не только. Ни для кого не секрет, что среди огромного по численности “клина” самозанятых в РК абсолютно доминируют казахи — достаточно прийти на рынки или на вокзалы. И, соответственно, наоборот – среди тех, кто работает на частного работодателя или госструктуры, русских и русскоязычных очень много. Значит, их доля среди вкладчиков в пенсионную систему РК, вероятно, пропорционально значительно выше, чем их (наша) численность в структуре работоспособного населения. Думаю, что в какой-то мере (хотя уже не так абсолютно) это справедливо и для банковских депозитов среднего уровня.
Представим, что политика некоего правительства поднимет новую миграционную волну. Предположим, что резко, пусть даже в течение 1-2 лет, из страны уедет 500 тыс. человек работоспособного возраста (прогноз совсем не фантастичный, скорее заниженный), и каждый в среднем изымет с банковских депозитов и с пенсионных фондов по 2 млн. тенге. Подсчет очень грубый, но общую картину по нему можно представить. Даже в сильно “щадящем” масштабе. И ведь каждый что-то еще увезет “из-под подушки”, и те деньги, что будут выручены за проданное жилье.
Как будут себя после этого чувствовать банковская и пенсионная, и, вслед за ними, в целом финансовая, системы страны?
А если (не дай БОГ!!) это совпадет даже со среднесрочным снижением цен на нефть?
В принципе, все постсоветские годы в РК проводилась политика “мягкой этнократиизации”, которая и влекла за собой умеренные (кроме всплеска первой половины 1990-х) темпы эмиграции русских. И, пожалуй, это и является оптимальным для бесконфликтных форм “исторического развода”. Но как будет с этим при вероятной смене власти и изменении идеологии?
P.S.
Друг, которому я дал прочесть эту статью во время работы над ней, посоветовал также поднять вопросы – как видят национал-патриоты пути решения проблем качества работы судов, полиции, как будут они развивать культуру и формировать информационную сферу. Но – не объять необъятного в одной статье, хотя вопросы, конечно, важные.
Главное, мне кажется, это не забывать истину, высказанную Л. Гумилевым в стихотворении “История”, что приведена в первом эпиграфе в статье. И ударение делать в ней на слове “всех”.
***
© ZONAkz, 2012г. Перепечатка запрещена