Виолончелист и слесарь

Обывательские заметки о культе личности

1

Была у меня знакомая публицистка — весьма колкая особа. В государственной печати никогда не работала. Она и по сей день такая – покажешь палец, всю руку оттяпает.

Однажды сподобилась она попасть на приём к Дариге Назарбаевой. И потом рассказала о своих впечатлениях: «Стою я перед ней и думаю, ну вот зачем ты тратишь на меня своё время? Ты же ханская дочь! А я рядом с тобою – обычная вша!». Решив, что ослышался, я переспросил – кто ты перед нею? Убеждённо повторяет: «Вша! А кто ещё?».

Тут просится зощенковский оборот: «Ничего я на это не сказал, только говорю…».

Ещё случай. Кажется, в Сан-Франциско.

Инвестиционный форум. Главное блюдо государственного визита. На сцене министры, в зале капиталисты. Обычная тягомотина – у нас товар, у вас купец, заходи, кто не подлец. Назарбаев взбирается на трибуну и начинает свой спич как-то непривычно. Говорит: леди и джентльмены, я уверен, вы уже посмотрели фильм «Борт №1». Там Казахстаном правит ужасный деспот. Заявляю — я его сверг, и теперь у нас мир и демократия! Зал заценил хохму и кинулся рукоплескать. Ничего я на это не сказал, вернее, собрался, но…

Не успел, зовут на банкет. Гиены пера за отдельным столиком. Где-то на окраине, но всё чин-чинарём. Омары там и прочее калифорнийское розовое. Справа от меня жизнерадостная, как подвыпившая сорока, репортёрка, слева истощённый мрачным безмолвием писатель. Он держит пост и дует пустой чай.

Бал кончается, свечи гаснут, но народу ещё полна горница.

Вдруг откуда ни возьмись — Назарбаев. Властным жестом пресекает нашу попытку вытянуться во фрунт, усаживается за стол и начинает балагурить. Рассказывает анекдот: виолончелист вызвал сантехника, а им оказался его одноклассник. Слово за слово, вспоминают, а сантехник меж тем чинит унитаз. И музыкант вдруг растрогался и говорит ему: любо-дорого смотреть, как работаешь! И дарит ему билет на свой концерт. Тот не побрезговал, сходил. В антракте явился в уборную и говорит артисту: «Ты, брат, тоже мастер! Вот когда туда-сюда водил смычком, было круто! Но когда стал струны пальчиками тренькать, это, извини, ты уже выёживался!». Он крепче выразился. Поменяйте в последнем слове «ж» на «б», вот так он выразился. И пошёл по другим столикам. Как по цехам.

Мрачный писатель неожиданно расхохотался и наложил себе полную тарелку бифштексов. А словоохотливая репортёрка сначала остолбенела, а потом заголосила мне на ухо: «Володя, ты слышал? Он сказал матерщиное слово! Какой ужас!». И заплакала горько. Я пробовал её утешить, да где там. Журналистка сопливо всхлипывала и шептала сквозь горловые спазмы: «Мы пропали. Как я буду с этим жить?».

Она не притворялась.

Ничего я на это тогда не сказал, а вот теперь говорю:

2

Есть легенда, что Шолохов, узнав о погромном выступлении Хрущёва, хмыкнул в прокуренные усы: «Культ был. Но была и личность…».

Корней Чуковский и Борис Пастернак, слушая речь Сталина на съезде писателей, едва не лишились чувств от умиления. Чуковский эту запись в Дневнике мужественно сохранил.

Пестель стал предводителем декабризма, потому что внешне был весьма схож с Буонапарте. Вообще, культ французского Императора приобрёл в России невероятные размеры, достаточно вспомнить князя Андрея Болконского с глюками о Тулоне

Оставим в покое книжные призраки. А вот что делать с Георгом Вильгельмом Фридрихом (уф) Гегелем, который, узрев Наполеона, счёл, что перед ним Мировой Дух?

Дурман культа произрастает не только в горних высях, но и в любой расселине, ямке или трещине человеческого быта.

Брюсов владел даром внушения и охотно пользовался им, соблазняя поклонниц. Ходасевич вспоминает, как один из его обожателей вдруг закричал дурниной, указывая на Неву: «Смотрите, Валерий Яковлевич идёт по воде, аки по суху!». После внезапной кончины Рудольфо Валентино самые неистовые его почитательницы дружно покончили с собой, остальные ежегодно собирались у надгробья ещё тридцать (!) лет. Смерть Есенина породила в стране волну самоубийств — Галина Бениславская, последняя подруга поэта, застрелилась на его могиле.

И так далее, et cetera.

Трагический исход Маяковского не вызвал столь брутальных последствий, но сам он был жестоко изувечен собственноручным культом личности Лилии Брик. Возгоняемая литературой сверхценность половых отношений есть идеальное топливо любого культа личности. В толстовской эпопее Петя Ростов трепещет, лицезрея Государя, а циничный Денисов обескуражено роняет, мол, чудак, на войне не в кого влюбиться, так он в Царя втюрился! Пошлейшие грёзы барышень о «рыцаре на белом коне», равно как и графические мантры, утверждающие что «Цой жив», представляют собой разновидность фимиамических воскурений, от которых кайфуют обитатели парнасского мелкосопочника.

***

Полагаю, культ личности был унаследован нашими пращурами ещё в пещерные времена. Он неотделим от человеческой природы, поскольку стайные хищники, испытывают неодолимую потребность в предводителе. Вожак – ключевой персонаж дикого сообщества, сбитого по признаку жёсткой подчинённости. Он должен обладать замазками, выделяющими его из стада – рост, сила, свирепость, неутомимая похотливость, боевая раскраска, мат-перемат из лужёной глотки. В шеренгу стройсь, ничего не бойсь, я у вас есть, и это, срань, для вас большая честь! Однако наглость изнашивается вместе с плотью, а к престолу уже подтягиваются свежие самцы. И тогда волчара, чуя подкрадывающийся шандец, начинает валять ваньку, прикидываясь блатным в доску. Он и с богами на дружеской ноге, и с духами умерших на прямой связи, он всё ещё могуч, вонюч, он гоняет стаи туч, держит всех за мошонку, носит кобенистую одежонку, жрёт сгущёнку и тушёнку и никому не отдаст свою налёжанную шконку. Вокруг него скачет шобла «тонкошеих» шестёрок всех мастей, зверски славящих своего пахана — от Бени Крика до «Короля-Солнце» и прочих «пап», включая Римского.

Это и есть культ личности. На его суровую нить нанизана мировая история. Её события висят на ней кусками вяленого мяса в окружении трупных мух.

Египетские фараоны считали себя сынами Неба и тщательно сберегали свои останки от подлого тления. Римские императоры предпочитали чистоплотную кремацию, но по смерти причислялись к небожителям. Веспасиан, умный циник, чуя, как подкрадывается кирдык, схохмил: кажется, я становлюсь Богом? Юлий Цезарь, не обинуясь, на голубом глазу утверждал, что является прямым потомком Венеры.

В 17 веке британцы оттяпали башку Карлу I. Но явился Кромвель, который не замедлил стать густопсовым диктатором. Его вырыли из могилы и репрессировали посмертно, как позже Сталина. В конце 18 века французы отправили на гильотину Людовика XVI, но революция тут же исторгла из чрева «корсиканское чудовище», от которого они кое-как избавились, сохранив, впрочем, благоговение перед его именем. Германская революция за усы сдёрнула кайзера с трона, разрешившись от бремени младенческой демократией, но из той же плаценты вылупился бесноватый ефрейтор, ставший вскоре фигурой истерического поклонения немцев. Пучеглазый культ Муссолини был буффонным, что не избавило Бенито от унизительно позорной смерти. Большевики свернули шею культу «помазанника Божия», но из брюха октябрьского переворота выполз недоучившийся семинарист, передушил, как хорёк, всех своих подельников и на мумифицированных останках помощника присяжного поверенного учредил собственное обожествление, сопоставимое с идолопоклонством древнейших царств.

3

Во второй половине ХХ века культ личности треснул вдребезги пополам и дал дёру из Западной Европы, однако наследил по всей планете: Чаушеску, Энвер Ходжа, Тито, Мао, Ким Ир Сен — с библейской вереницей наследников. Фидель, Маркос, Хусейн, Каддафи…

Хрущёв молодецки рушил памятники генералиссимусу, но перестарался, нажил грыжу и, кое-как вскарабкавшись на пустующий постамент, предстал кургузым «кукурузником», шутом, как и при «Хозяине». Бровастый культ Брежнева был анекдотическим, а скоропостижные преемники генсека дали повод упражняться в кладбищенском юморе. Горбачёв схлопотал шутовской титул «минерального секретаря», а Ельцин окончательно испоганил святость риз, юродствуя в роли спивающегося секретаря обкома, сдуру вообразившего себя русским царём. Путин отказался от испачканных блевотиной императорских мундиров и закосил под крепкого орешка, гарцуя топлес, спускаясь на дно морское или взлетая под облака с какими-то стерхами, однако затея особого успеха не имела, ибо от неё струился тухлый запашок лежалой голливудщины.

***

Особь статья – предводители бывших республик, ныне президенты.

Я всё думал, вот как они ведут себя на этих «саммитах», когда тягомотина кончается и можно наконец расслабиться в рассуждении чего-нибудь покушать? Неужели сидят в креслах, как истуканы, и вещают, словно высекая на мраморе? Моё паскудное любопытство неожиданно удовлетворилось.

Оказывается, у них в ходу были отнюдь не безобидные розыгрыши. Они, блин, беспощадно троллили один другого! Особенно доставалось президентам, впавшим во Вселенское величие. Чаще всего жертвой этих шалостей был покойный Ниязов, которого за спиной они называли «Супермурад». Туркменбаши был обидчив, подозрителен и лишён чувства юмора. Один из закопёрщиков весёлого хулиганства (не скажу, кто), однажды, подсев к вождю, доверительно посплетничал на ушко: «Слушай, ты же дарил Каримову на днюху свой бронзовый бюст?». Тот встревожено вскинулся: «Ну, дарил. А что?». Шутник притворно вздохнул и сочувственно сообщил: «Понимаешь, старик, он у этого бюста уши стёр…». Округлив в ужасе глаза, Ниязов ошеломлённо вскричал: «Как!?». А его информатор невозмутимо уточнил – ну, как, как… Напильником! И под хохот стола вернулся на своё место.

Историю сию мне поведал тот, кто был на этих валтасаровых пирах, и чьё имя не назову.

Мэне, тэкел фарес!

4

Астрономическое время не поддаётся осмыслению. А вот время историческое, то есть земное, имеет много масок. Григорианский календарь действует почти везде, но есть другие системы летоисчисления. Через пару недель в Пакистане, к примеру, наступит 1441 год. В Иране – 1398. А в Северной Корее – 109. Эти цифры могут вызвать сардоническую ухмылку ядовитого фельетониста, который скажет, что именно в этом промежутке григорианского времени указанные страны и находятся.

«Какое, милые, у нас тысячелетье на дворе?» — таким пастернаковским вопросом может озадачиться и Казахстан.

В 59 году до нашей эры, консулами Древнего Рима стали Цезарь и Бибул (чтобы избежать культа личности, на эту должность заступали парами). Но жители Вечного Города, судача о политике, произносили лишь имя Юлия Цезаря. Бибул горестно вздыхал и говорил: меня постигла участь Поллукса. Там был храм божественных близнецов – Кастора и Поллукса. Но все его называли храмом Кастора…

Вот и определились. И это ещё вполне респектабельный вариант, все-таки, Рим, Цезарь. А могло случиться и так, что наступающий год получил бы порядковое числительное – восьмидесятый!

Ибо культ личности. Вернее – культя культа.

А ведь красиво начиналось – виолончелист, слесарь…

А теперь всё Жангыру да Жангыру, а об водке – ни полслова!

***

© ZONAkz, 2019г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.