За пару дней до переизбрания Путина президент Назарбаев собрал иностранных послов и серьезно высказался по важным вопросам, как бы разным. Прежде всего, без обиняков было заявлено, что наблюдателей от ОБСЕ на наши выборы мы больше приглашать не будем, — ничего себе!
Да, Лукашенко с присными уже не въездные в Европу, а их счета заморожены, но мы же не Беларусь…
Да, на выборах Путина антизападная риторика использовалась по нарастающей, но мы же не ностальгирующая по имперскому величию и образу врага Россия…
Да, где-то в Брюсселе, говорят, принят к рассмотрению иск к нашему руководству, но лондонский-то суд недавно сдал нашего Аблязова, — прежде небывалый и очень дорогой (во всех смыслах) подарок.
Да, небывало жесткий “отлуп” ОБСЕ объясняется ожиданием официального доклада с небывало критической оценкой наших выборов, но чтобы так уж смело посылать Европу подальше…
Второй, кстати, озвученный важный посыл – однозначно положительная оценка Таможенного союза и решительная готовность двигаться дальше.
Сначала – политика, потом …
Связь тут прямая: через послов до правительств мировых держав стратегическую линию на все грядущие годы доводил не только Президент суверенного Казахстана, но и полномочный представитель фактически сформированного уже тройственного Евразийского Союза.
Вот в этом-то и драматическая суть текущего политического момента: глобальность и неотменеямость уже произошедшего всерьез пока мало кем понимается и ощущается. Зато вот отношений к Таможенному союзу как к чему-то временному, случайному, имеющему альтернативы – этим заполнено и массовое и элитное сознание.
Собственно, оно так и должно быть: действительно большое видится только на большом расстоянии.
С одной стороны, поворот к евразийской интеграции – это закономерное возвращение в ту же самую “колею Истории”: последнюю тысячу лет (по крайней мере) в славянских лесах и тюрко-монгольских степях шел, со всеми задержками, отклонениями, вывертами и отпадами, один и тот же концентрационный процесс. Процесс еще более сильный – охват уже всего мира рыночно-долларовой системой, эту концентрацию остановил, раздробил и отбросил, но теперь кризис уже самой глобализации возвращает фундаментальный евразийский трэнд. Всякий, обладающий историческим мышлением и понимающий суть современной экономики-геополитики – он по-другому и оценивать-то не может.
С другой стороны, есть достаточно массовое и вполне-таки искреннее понимание, что тамсоюз – это тактическая такая придумка Назарбаева с Путиным и Лукашенко, нужная только им, и под их собственный текущий интерес. А когда, дескать, кто-то из них уйдет, или кому-то разонравится – то от всего этого таможенного и экономического пространства, разговоров об общей валюте и союзных органах только и останется, что разговоры…
И, я вам скажу, это тоже правильная точка зрения: в ней и ситуативные поводы-причины схвачены верно, и вероятность тупиковой перспективы не надумана. Такой очередной исторический выверт-задержка тоже вписывается в объективный ход общественного развития.
Помните, как в советских учебниках трактовалась роль Личности в Истории: и отдельный человек может совершить крутой исторический поворот, — если его воля совпадет с назревшим в обществе потенциалом перемен. И наоборот, самые гигантские усилия и величайшие жертвы оказываются пустыми, если общество им противится, или даже просто равнодушно.
Так вот, вся штука в том, что Таможенный союз общество наше не волновать никак не может, — еще как волнует! Как с чисто потребительской точки зрения (не хочу плохие “лады”, хочу хорошие “мерсы”!), так и из соображений более возвышенных – не поступиться суверенитетом, например.
Но главное даже не в высоком градусе общественного интереса к теме ТС, а в том, что интерес этот разнесен по двум противоположным полюсам: “за” и “против”. Сопоставлять их количественно не стоит, не в этом дело. С бытовой точки зрения недовольных началом действия ТС конечно, больше: выигрышей практически никаких, а рост цен и ухудшение качества снабжения – налицо. Но это как бы налетный настрой, в базе же лежит ментальная оценка, и как раз она делит общество пополам. Те, кто распад Советского Союза оценивают как потерю, сейчас смотрят на Таможенный Союз с надеждой, и наоборот.
В России, кстати, симметрично:
Есть огромный пласт людей, которые никогда не простят Горбачеву-Ельцину потерю великой страны. Есть и такие, кто и сейчас солидарен с Бурбулисом-Гайдаром-Шохиным, убедившим ЕБН, что “азиаты” тянут Россию назад, и без них она быстрее приобщится к западным рыночным ценностям. Поэтому “там” отношение к восстановлению Евразийского ССР сейчас тоже делит общество на две половинки, отличающиеся не только взглядами на свой карман, — на все мироустройство, вот какая штука!
Вот эти разнесенные на две стороны “кочки зрения”, с каждой из которых одна и та же ситуация видится и оценивается противоположно, — они сейчас и составляют политический пейзаж. Вот, например, комментаторы задаются вопросом: Бутя – против Таможенного союза, а Своик – за, а они в одной партии, как так?
В самом деле, а как так?
Можно, конечно, залихватски потребовать вынести вопрос “вступать – не вступать” на референдум. Не слишком задумываясь, что будет со страной при таком, например, результате: “пятьдесят на пятьдесят”. Ну, или, например, “шестьдесят на сорок” или “сорок на шестьдесят”. Да хотя бы и “тридцать на семьдесят” — какое решение должно быть принято при таком разделившим “единственный источник власти” разногласии и как дальше с этим жить?
Нет, можно, конечно, пребывать в искреннем убеждении, что при честном голосовании за тебя и твои идеи народ выскажется на 99%, или что уйдет Назарбаев, уйдет с ним и вся эта таможенно-евразийская химера. Только вот реалии – они иные.
Реалией является то, что все решения у нас в стране, — вступать ли куда или не вступать, назначать ли референдум, или отменять, пока что принимаются одним человеком, а он-то как раз с этим уже определился.
Другое дело, что вот когда он уйдет, тогда, действительно, отпадет … нет, не вопрос Евразийского союза, — отпадет возможность править страной, не слишком оглядываясь на мнение электората.
Сейчас у нас только один Избиратель, — он сам выбирает, с кем советоваться, а кого не слушать, в какие союзы вступать или не вступать. Нам остается только обсуждать его поступки, сотрясая возгласами протеста или одобрения лишь кухонные или интернет- пространства.
Но Первый президент в созданной им кланово-олигархической системе незаменим, — это признаваемый и его сторонниками и противниками объективный факт. Только он один стоит над всеми кланами и олигархиями, сдерживая и объединяя их. Кто бы, как бы, и когда бы ни пришел на его место, он будет представителем только одного какого-то олигархического клана, или временного союза олигархов, прочие же олигархии будут всячески противиться его полновластию. Система единоличного правления, уже и сейчас не крепкая и неэластичная, станет невосстановимо слабой и ломкой.
Насколько же слабеет единоличный правитель, настолько же, по закону замещения, растет значение либо олигархической хунты, либо Парламента, либо Площадей. Наглядный пример – сегодняшняя Россия.
В конце концов, самим же олигархиям, и для борьбы друг с другом, и для союзничества ради самосохранения, потребуются не “управляемая”, как сейчас, демократия, а демократия электоральная. То есть, за мнением голосующих будут, действительно, охотиться. Это – раз. И второе: голоса придется считать почти честно, — конкуренция партий и кланов в самих же избирательных комиссиях уже не позволит прибегать к массовым фальсификациям.
Собственно, все это сейчас и набирает ход в России, и мы то же самое неизбежно “отзеркалим”, — это лишь вопрос времени.
И тогда два единственно содержательных на сегодня политических вопроса: сколько еще просидит нынешний президент, и что будет после него, заменяться совсем другим набором:
“Казахстан после Назарбаева”
Кто будет Президентом, конечно, тоже останется важным, но причинно-следственная связь будет существенно перетасована. Сейчас Лидер нации сам решает, кому возглавлять Правительство, каким партиям и во главе с какими вождями представительствовать в Мажилисе и Сенате. Но все ближе подходит время, когда уже и избирателям достанется решать, какого Елбасы и партийного лидера они хотят иметь для движения в желательном для них направлении.
И вот тогда раздрай по поводу того, от южан, от западников или от семейских выбирать Елбасы, за нацпатов или за соцдеков голосовать на парламентских выборах, будет лишь вторичной производной от реальной политико-идеологической поляризации общества. Это и вопиющее социальное неравенство, и сильно и по-разному волнующий людей языковый вопрос, и, – как общая квинтэссенция, вопрос неодинаковости национального самоопределения относительно союзничества с Россией.
Вот это надо понять со всей остротой и ответственностью: сегодня все социальное и межнациональное согласие – это Нурсултан Назарбаев!
Да, заслуга проживания в мире и согласии еще более принадлежит народу Казахстана, — это неоспоримый факт. И обвиняющие власть в том, что она только “примазывается” к народной толерантности и долготерпению, привычно присваивает себе то, что создано не ею – тоже правы. Но надо признать и то, что сам-то народ никогда не имел возможности самоопределяться по поводу слияния и сосуществования с другими этносами, верованиями, культурами и экономиками. За него это всегда решали ханы, цари, генсеки и президенты.
Народу же доставалось терпеть и приспосабливаться – тоже немалые труд и ответственность, но качественно иные, нежели привычка отвечать за себя.
Поэтому заслуга Нурсултана Назарбаева не в том, что он две самые дорогие (и – хрупкие) ценности современного Казахстана – межнациональное и социальное согласие создал, а в том, что именно их главенство понимает, учитывает и старается особо не раскачивать.
А больше, извините, некому!
Посмотрите на программы политических партий, — всех, и “правящей”, и подыгрывающих, и оппозиционных: как раз по основополагающим вопросам – либо сознательный увод в недоговоренности и замалчивания, либо бессознательное (будем надеяться!) “раскачивание лодки”.
Так, в Программе “Нур-Отана” можно найти развитие казахского, поддержку русского, изучение английского, союзнические отношения с Россией и добрососедские с Китаем, межконфессиональный диалог и прочие аккуратные слова на неоднозначные темы. Про Таможенный и Евразийский союз – ни слова.
Как ни слова и про то, какое же (в конце концов!) наполнение государственности, — гражданское или национальное, подразумевается.
Зато вот партии и политики менее официальные могут себе позволить определенность гораздо большую: государственность – принципиально национальная, нация – только казахская, остальные – по диаспорам, это звучит не из подполья, — вполне открыто.
Тут ведь все очень просто: коль скоро от политиков сейчас мало что зависит, они и ведут себя соответственно: подпущенные к власти – послушно поддакивают, выдавленные в митинговые маргиналы – берут свое лихостью заявлений.
Короче, опыта публичной полемики, политически ответственной и профессионально содержательной, у нас явно недостаточно. А ведь неотвратимо подступают времена, когда даже самые неоднозначные вопросы придется решаться уже не кулуарно, а именно в сшибке общественных мнений. И вот это самое общественное мнение рискует оказаться как бы на середине минного поля: в какую сторону ни шагни – все равно рванет.
Вот, по тому же ТС: единственный способ как-то сгладить поляризацию ментального восприятия перспективы возвращения в общую государственность, это досконально разобраться именно в конкретике: что наша страна, национальная экономика и население получают, и что теряют от общего таможенного, потом экономического, а потом и валютного пространства с Россией и Беларусью.
И тут, действительно, есть с чем разбираться:
Например, власти как об очень большом достижении нам сообщают, что товарооборот с началом действия ТС вырос сразу на треть и быстро растет дальше. И что поступления в бюджет от таможенных сборов тоже существенно выросли. Пусть так, но казахстанцы на треть больше покупать не стали – просто произошла пересортица: российских товаров стало больше, китайских, турецких и европейских – меньше. А хорошо ли это для покупателей и для всей экономики – большой вопрос. Опять-таки, рост таможенных поступлений – это рост цен на товары извне ТС. За бюджет, конечно, радостно, но ведь пенсии, зарплаты врачам-учителям от этого не повысились, зато вот цены…
С другой стороны, противники ТС упирают на то, что суверенитет дороже и что наша экономика и так уже интегрирована в мировую. Да, она сырьевая, но ведь и у России такая же, зачем же идти под фактического конкурента, да еще и с имперскими потенциями? Есть ведь у нас собственная программа ФИИР – давайте и форсировать национальное индустриально-инновационное развитие.
Да, это все так. Но, … извините, а есть ли у нас … что развивать?
А вот теперь — экономика
Все знают, что экспорт сырья есть локомотив всей нашей экономики. Но, боюсь, не все осознают, что локомотив этот – он как бы сам для себя, подменяет собой чуть ли ни весь тот состав, который должен бы тянуть. Да и, честно сказать, не такой уж он и наш…
Судите сами: по отчету за 2011 год мы экспортировали нефти, металлов и зерна на $93,3 млрд., — а это почти 60% от полного ВВП Казахстана. С учетом же обслуживающих вывоз сырья транспорта, энергетики и разных услуг, работа на заграницу формирует, самое малое, три четверти всего национального валового продукта.
То есть, основные производственные мощности нашей страны работают вовсе не на страну, — что же это за страна такая?
Опять-таки, и сами эти производственные мощности – они тоже отнюдь не наши. Основная собственность в сырьедобывающих отраслях – иностранная. Например, на собственно национальную нефтедобычу приходится менее 15%, из трех НПЗ два – полностью на не казахской нефти. Черная металлургия, цветная – везде не казахское участие велико, решающе велико. Можно было бы привести и процентные доли, но не в них дело. А в том, что если в реестре собственников частных компаний и числятся граждане Казахстана (или мы их там предполагаем), то и их частнопредпринимательский интерес – внешний. Местное гражданство здесь ничего не меняет.
И еще дело в том, что государственные (национальные) компании и компании с государственным участием, участвующие в добыче и вывозе сырья, тоже имеют внешне направленный интерес. Государственная принадлежность собственности здесь тоже ни при чем.
Самое же главное дело в том, что и само Государство работает на этот внешний вывозной интерес: таково наше законодательство, таковы государственные гарантии и обязательства. Фактически, мы не только имеем внешне направленную экономику, мы имеем и внешне направленное управление ею.
В самом деле: если даже допустить, что никто из высших должностных лиц лично не афиллирован с экспортным бизнесом и что никто не имеет запасного иностранного паспорта, счетов и имущественного “плацдарма” за границей, — все равно мы имеем совершенно такое же Правительство, которое могли бы назначить, для внешнего управления территорией добычи и вывоза сырья, иностранные хозяева казахстанских месторождений.
(По секрету сказать, и депутатский корпус, доведись его определять иностранным собственникам, они бы оставили примерно тот же.)
Здесь кстати добавить, что и людей-то наших в этой работающей на другие страны и народы “казахстанской” экономике задействовано совсем чуть-чуть. Для всех нефтепромыслов, шахт, рудников и металлургических заводов, со всей инфраструктурой, требуется менее трехсот тысяч рабочих мест, — не более 4% от всех трудоспособных казахстанцев. И если даже приписать к экспорту всех чиновников, силовиков и охранников, все равно получается, что три четверти национального ВВП обеспечивают рабочими местами, максимум, десятую часть населения. Совершенно, кстати, мизерного для столь громадной территории и богатейших ресурсов.
В таком контексте обхождение с местной рабсилой по жанаозенскому типу вполне естественно. Конечно, никто заранее не планировал расстрел взбунтовавшихся нефтяников, но отсутствие профсоюзов и такой власти, которая была бы хоть сколько-нибудь отдельна от экспортеров-работодателей, не может не приводить к силовым развязкам трудовых конфликтов.
Да, экспортная валютная выручка, пополняя бюджет и как-никак расходясь по стране, позволяет властям поддерживать какую-никакую социальную стабильность. Не будем пугать себя и других мировым кризисом, грозящим положить конец этому потребительскому согласию населения с властями. Допустим, экспорт будет кормить нас и дальше, но какой ценой?
Если мы посмотрим на ту же самую структуру внутреннего валового продукта, но уже в потребительском разрезе, то увидим, что самая главная отрасль национальной экономики, в разы превышающая любое другое производство в Казахстане, это … завоз и распределение по стране иностранных товаров.
Конкретно, по 2011 году импорт составил $52,6 млрд., — это треть всего ВВП. С учетом же инфраструктуры закуп иностранных товаров-услуг формирует, как минимум, половину всего национального продукта.
Получается, что не только в производственном, но и потребительском разрезе Казахстана не имеет собственно национальной экономики. Фактически, мы есть оконечная провинция для сбыта продукции китайских, корейских, турецких и европейских производителей. Российских и белорусских, кстати, тоже. Опять-таки, под гарантии и преференции нашего “национального” Правительства.
С какого бока здесь Таможенный и Евразийский союзы, что они могут добавить или убавить к такому положению нашей “национальной” экономики – это вопрос для дальнейшего обсуждения. Здесь же я хотел просто приоткрыть глаза на те “основы” нашего политического и экономического “суверенитета”, без трезвого осознания которых трудно выстраивать варианты нашего дальнейшего благополучного существования.
***
© ZONAkz, 2012г. Перепечатка запрещена