Транзит пошел — держитесь! Часть 1
Казахстан в глобальном мире. Часть 2
Теперь, по ходу начавшегося, но непонятно, когда, как и чем обещающего завершиться президентского транзита, да еще когда весь глобальный мир стремительно движется от прежних договоренностей, блоков и взаимодействий в не слишком определенное пока полицентричное мироустройство, в самый раз поговорить о дальнейших перспективах казахской государственности.
Как бы мы не относились к Первому президенту, именно под его тридцатилетним руководством осуществлен транзит от Казахской Советской Социалистической Республики в составе СССР до суверенной Республики Казахстан (хотя и с весьма относительным суверенитетом). И вообще: созданная Нурсултаном Назарбаевым казахская государственность содержит в себе так много от своего бессменного главы, что мы с полным правом можем назвать ее Нурсултанатом.
А в таком виде Нурсултанат, бесспорно, сам есть транзитное образование, по той очевидной причине, что назначенный преемник прежний единовластный стиль правления воспроизвести уже не сможет. Та или иная трансформация персональной власти, — в формате ли лишь частичного повышения роли парламента, при сохранении доминирования в нем президентской партии, либо в более решительном перемещении контроля за правительством в парламент, с переходом уже и его в партийно-конкурентный формат, — здесь ни наши предположения, ни даже стратегические проектировки самих Первого и второго президентов не имеют такой уж очевидной и прямой связи с тем, как оно пойдет на самом деле.
Зато мы вполне уверенно можем говорить о тех внешних и внутренних вызовах, которые все равно с неизбежностью встают перед так или иначе трансформирующимся президентским режимом, а заодно и вообще перед государством Казахстан и его населением.
Первый, — по степени вызываемой уже сейчас остроты, но отнюдь не по срокам решения – это исчерпание экспортно-сырьевой, внешне инвестируемой и в целом «вывозной» казахстанской экономической модели. Только что это проявилось в вынужденном «распечатывании» Национального фонда, упакованном в отставку (фактически – перетасовку) правительства. Еще какое-то время это позволит продержаться в полностью внешне зависимой экономической парадигме – до той неопределенной пока поры, когда нынешний просто торговый формат Евразийской интеграции начнет трансформироваться в формат общего инвестиционного развития.
Казахская нация, народ и граждане
Мы же хотим выделить – в качестве тоже не первоочередного, но, безусловно, определяющего, такой стоящий перед казахской государственностью вызов, как ее этнический базис. Да, равенство граждан независимо от пола, национальности и языка тоже закреплено в Конституции, тем не менее государственное строительство опирается именно на этническую доминанту – для практического доказательства достаточно посмотреть на национальный состав первых руководителей органов государственной центральной и местной власти. Равно как и руководителей государственных компаний и национальных холдингов. Еще несколько лет назад число не казахов – руководителей госорганов, было сведено всего к двум, причем обе должности в пусть и центральных, но далеких от реальной власти учреждениях – Конституционном совете и Высшем судебном совете. Потом и эти руководители были отправлены на пенсию, зато в переформатированном правительстве появился один министр – не казах. Что, конечно, есть то самое исключение, которое только подтверждает правило.
Что же касается самого правила – оно было заложено еще в Конституционном законе «О государственной независимости» 1991 года рождения, вот в такой формулировке: «Граждане Республики всех национальностей, объединенные общностью исторической судьбы с казахской нацией, составляют, вместе с ней единый народ Казахстана». Здесь, как видим, единство осуществляется через разделение – граждане, народ и нация есть не одно и тоже. Имеется и соединяющий элемент – общность исторической судьбы, но необходимого для законодательства юридического смысла в нем не ухватить, только идеологический.
То же самое мы имеем и в преамбуле принятой чуть позже – 1995 году – Конституции: «Мы, народ Казахстана, созидая государственность на исконно казахской земле…». То есть, народ Казахстана (граждане республики всех национальностей + казахская нация) созидает государственность не на своей общей, а на казахской земле, — принадлежащей казахской нации, надо полагать. Здесь тоже налицо и идеологическое единство, и юридическое обособление гражданского и национального.
При этом, заметьте, ни в Основном законе, ни вообще в законодательстве нам не найти определения – кто такой казах. Соответственно, нет прямых правовых критериев, позволяющих определить, какой гражданин РК входит в казахскую нацию, а какой не входит. Зато есть пусть не прямой, но вполне четкий правовой мостик, приводящий граждан, нацию и народ Казахстана к полной юридической и идеологической гармонии – конституционная норма о государственности казахского языка.
А именно: владеющий казахским языком гражданин имеет конституционное право считаться казахом и входить в казахскую нацию, — такой вывод выглядит юридически безупречным. И против него вряд ли будут возражать даже самые убежденные казахские националисты (они же – национал-популисты).
Отсюда не менее юридически безупречное обратное следствие – гражданин, не владеющий государственным языком, не входит в казахскую нацию и, следовательно, не является казахом. По всей видимости, нагыз нацпопы охотно поддержат и это утверждение, но, боюсь, такая правовая конструкция активно не понравится многим настоящим казахам.
Хотя другой Конституции у меня для вас нет.
Русский с казахским браться навек …
Впрочем, строгость законов государства казахского компенсируется необязательностью их исполнения. В данном случае – расплывчатостью критериев владения-не владения. Если не считать кандидатов в президенты и претендентов на должности председателей Мажилиса и Сената, обязанных владеть государственным языком свободно, остальные граждане могут доказывать факт и степень владения казахским (благо, среднее образование у нас обязательное и всеобщее) только через школьные аттестаты, — а с этим давно все в порядке. Преподавание казахского уже много десятилетий является обязательным, на второй год по этому предмету никого еще не оставляли и аттестата не лишали. Поэтому, если брать такой основополагающий юридический аспект, как наличие сертификата о среднем образовании, то казахским языком в нашей стране владеют все. И с этой точки зрения все мы давно – казахи.
Некую промежуточную – между президентом и школьником – стадию владения государственным языком должны демонстрировать госслужащие, — тоже по довольно расплывчатому законодательному набору. С одной стороны, закон «О государственной службе» требования владения государственным языком не выдвигает, наоборот, запрещает любую дискриминацию, в том числе по языку. Зато в нем упоминается тестирование, в подзаконную практику которого включаются и проверка знания казахского языка.
Само собой, имеется система «Казтест» — для добровольной (и платной, разумеется) сертификации, результаты которой поистине впечатляющи. Так, согласно «Государственной программе развития и функционирования языков на 2011-2020 годы», в которой 2017 год был определен реперным, уже тогда доля взрослых, владеющих государственным языком по «Казтесту» составила 80%, а доля выпускников школ, владеющих казахским – 70%. Английским, кстати, по состоянию на 2017 год владело уже 15% казахстанцев – президентская установка на трехязычие стремительно выполняется!
А к 2020 году, сказано в Программе, доля казахстанцев, владеющих государственным языком, возрастет с нынешних (то есть по состоянию на 2011 год) 60% до 95%, доля владеющих русским языком составит не менее 90%, английским – порядка 20%. Другими словами, уже в конце нынешнего 2019 года нам с вами очень трудно будет найти человека, не владеющего казахским языком – таких отыщется лишь по одному на двадцать казахстанцев. Чуть проще будет найти не понимающего языка межнационального общения – каждый встреченный нами десятый не должен (если верить авторам Программы) знать русского. Зато с каждым пятым мы без проблем объяснимся на английском.
Как такие совершенно фантастические отчетные реалии совмещаются с действительностью? Вот свидетельство безусловно авторитетного и болеющего за язык казахского патриота Мухтара Шаханова:
«На сегодняшний день около 60% казахов, и эта цифра еще может вырасти, не умеют читать и писать на своем родном языке. Они стали духовными инвалидами. Сейчас, если пойти в любое учреждение, где работает много казахских парней, и если вы там найдете 10 человек, которые умеют писать на своем родном языке — я вас расцелую! В свое время в правительстве работало порядка трехсот казахов, и среди них только пятеро умели писать на своем родном языке. Недавно я лежал в больнице в Астане, которая подчиняется президентской администрации. Там работает порядка трехсот казашек, из них 90% разговаривает между собой на русском.
Недавно одни вышли и сказали, и похоже по заданию властей, что на своем родном казахском языке не умеют писать только 25%. Это сплошное вранье! В некоторых местах эта цифра доходит до 70%! В Астане 47% учащихся в школах казахов получают образование только на русском языке! На улицах Астаны мы провели исследование — из десяти групп, беседующих между собой, восемь или девять разговаривают на русском!».
Вот еще почерпнутые из СМИ сведения:
По статистике доля идентифицирующих себя казахами выросла до 66,5%, русских – снизилась до 20,6%. Но при этом доля граждан, свободно владеющих русским языком, за все годы независимости неизменно лежит в районе 80%, тогда как доля не казахов, свободно владеющих казахским языком, за все годы действия Закона «О языках» выросла с 5% до чуть более 7%. А самый объективный показатель – косвенный, какой язык люди выбирают, например, при соцопросах. Так вот, выбирающих русский язык обычно не меньше 70% — это и есть преимущественная характеристика казахстанского, в том числе казахского, этноса.
Другими словами, выстраиваемая как этническая, казахская национальная государственность — русскоязычна. Это объективное обстоятельство сложилось еще в середине прошлого века, в ходе Великой Отечественной войны, когда именно в Казахстан была эвакуирована масса российских заводов, а казахские мужчины пошли в русскоязычную армию, потом целина, масса индустриальных строек, космодром и полигоны. И этот давно состоявшийся переход на русскоязычие воспроизводит сам себя и обратной силы уже не имеет, даже если в Казахстане каким-то чудом не останется ни одного не казаха.
Поправляя Конституцию
Что и создает практический и идеологический разрыв между государственностью, которую предполагается выстроить и той, что имеется на самом деле, упруго сопротивляясь даже самым активным попыткам изменить состоявшуюся реальность.
Практически – казахская государственность, в смысле закрепления постов во власти и стратегическом бизнесе за казахами, состоялась полностью. Однако механизмов ее продолжения в таком виде, с передачей по наследству – нет. Будь казахский язык действительно государственным, проблема решилась бы (как это и произошло в ряде получивших независимость национальных республик) сама собой, но фактическое русскоязычие казахской власти подвешивает ее перспективы в неопределенности.
Еще сложнее с идеологическим посылом, выстроенном на безусловном, пусть и не сразу, овладении казахским языком всем населением Республики Казахстан. Тогда, да, все граждане станут принадлежать к казахской нации, а казахская нация становится конституционным аналогом народа Казахстана. Причем зафиксированная в законодательстве ставка на достижение именно такой цели была сделана, что называется, по высшему разряду. Так, в законе «О языках» определено: «Долгом каждого гражданина Республики Казахстан является овладение государственным языком, являющимся важнейшим фактором консолидации народа Казахстана. Плюс, уже не в правовом, а в идеологическом документе — Доктрине национального единства тоже сказано, что «Овладение казахским языком должно стать долгом и обязанностью каждого гражданина Казахстана, это ключевой приоритет, главный фактор духовного и национального единства».
В этом плане чрезвычайно показательно, как цитируемый нами Закон о языках интерпретировал языковые нормы Конституции, на реализацию которых он, казалось бы, и должен быть направлен. Лукавство, впрочем, начинается с самой Конституции, разнесшей взаимно обусловливающие нормы по разным концам Основного Закона. Так, одной из первых стоит всем известная статья 7, устанавливающая государственность казахского языка, в заключительных же положениях можно найти статью 93, начинающуюся словами «В целях реализации статьи 7 Конституции …» и далее предписывающую: «Правительство, местные представительные и исполнительные органы обязаны создать все необходимые организационные, материальные и технические условия для свободного и бесплатного овладения государственным языком всеми гражданами Республики Казахстан в соответствии со специальным законом». Между тем, этот специальный закон всего лишь пересказал (к тому же своими словами) данную конституционную новеллу, никак не зафиксировав обязанность перечисленных государственных органов в конкретных нормах.
И при этом – вот характеризующий всю ситуацию момент – оставленная без конкретизации декларация об обязанности государства организовать обучение государственному языку в самом законе элегантно заменена на уже цитируемые нами долг и обязанность самих граждан овладевать им. И это, конечно, не случайный сбой в нормотворчестве, а именно принципиальная позиция Законодателя: в таком ключевом для национальной государственности деле, как превращение казахского языка в государственный, не государство обязано гражданам, а граждане – государству.
И вообще, по всему тексту Закона о языках проходит самостоятельное, скажем так, понимание конституционных норм об употреблении языка межнационального общения – русского – наравне с государственным. Вот, например, показательный абзац: «Развитие языков обеспечивается Государственной программой, предусматривающей приоритетность государственного языка и поэтапный переход делопроизводства на казахский язык». Понятно, что перспектива перехода всего делопроизводства в Казахстане на казахский язык не может не смущать русскоязычную часть граждан, включая значительную часть казахов. Баланс поддерживается успокаивающей риторикой Президента и сохранением фактического русскоязычия. И это тоже транзитная ситуация – разрыв между записанным в законодательство, провозглашаемым и фактическим все равно должен быть чем-то заполнен.
Как будем отчитываться?
Пока же можем зафиксировать: разрыв между установкой на казахскую государственность, реализуемой через государственный статус казахского языка и фактическим русскоязычием казахской государственности – налицо. И из этого, обратным ходом, вытекает такое следствие, как отсутствие заложенных в законодательную и идеологическую основу государственной политики консолидации народа Казахстана и игнорирование массой так и не перешедших на казахский язык граждан провозглашенного властями ключевого приоритета, главного фактора духовного и национального единства.
Если брать только юридический аспект, проблема имеет очевидное решение: понуждать граждан к исполнению требований закона должна система наказаний за неисполнение. К примеру, можно – как того и требуют наиболее продвинутые нацпопы, ввести запреты на профессии и должности для не владеющих государственным языком. А для искоренения массового несоблюдения главного консолидационного приоритета ввести наказание, соответствующее тяжести содеянного – нарушению духовного и национального единства. И здесь лишение гражданства и депортация могут показаться наиболее щадящими мерами.
А как же иначе, если государство действительно хочет добиться от граждан исполнения языкового законодательства и соблюдения главного идеологического канона? И если, конечно, категорически не собирается приводить само такое законодательство и идеологический канон в соответствие с реалиями.
Между тем, время начинает подстегивать — та самая «Государственная программа развития и функционирования языков на 2011-2020 годы» скоро заканчивается. Что-то должно появиться в ее продолжение, или вместо нее, в зависимости от официальной оценки достигнутых результатов. Однако государству, уже не раз без возражений принимавшему совершенно замечательные промежуточные отчеты о ее выполнении, не избежать и триумфального отчетного финала: государственным языком в Казахстане овладели практически все!
И мы вполне понимаем такую отчетную необходимость, поскольку на исходе трех десятилетий неуклонного проведения языковой политики государство равно не может признать ни ее ошибочность, ни неосуществимость.
Перенос приоритетов национального строительства с этнической на гражданскую основу, как и перенос поощрения владения казахским языком из сферы идеологической в сферу квалификационных требований когда-нибудь непременно произойдет, но – далеко не сейчас. Пока же межнациональная стабильность поддерживается, с одной стороны, определенным национальным консенсусом, с другой стороны – пассивным согласием и «русскоязычных» с таким национальным строительством, по формуле «Казахстан – наша страна, но не наша государственность».
Само собой, что этническое наполнение казахской государственности переносится на такие ее нынешние признаки, как клановость и коррупция, компрадорский и сырьевой характер, неэффективность и социальное расслоение. И в этом смысле вопрос окончательной состоятельности государства Казахстан тоже остается открытым. И пока те или иные серьезные пертурбации в будущем не потребуют реальной гражданской консолидации, так все и будет продолжаться.
Клин, как известно, вышибают клином, в нашем же случае на неисполняемую языковую мифологию приходится накладывать мифологию отчетности.
В любом случае, второму президенту, кроме прочих непростых проблем, придется определяться с выбором дальнейшей стратегии решения языкового вопроса. И здесь не избежать поиска нового формата…
***
© ZONAkz, 2019г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.