Транзит пошел — держитесь! Часть 1
Казахстан в глобальном мире. Часть 2
Языковый вопрос: миф мифом вышибают. Часть 3
Рухнуло все…
Досрочные выборы, срочно проведенные уже назначенным наследником, как неизбежная по современным требованиям (и неизбежно фальсифицируемая в наших условиях) процедура, получили такую жесткую критику наблюдательной миссии ОБСЕ, какой не озвучивалось за все время правления президента Назарбаева.
Ставленники и охотно провластного «Ак жола», и как бы оппозиционной, но допущенной в парламент КНПК – не добрались и до минимального проходного процента.
Громче же всех рухнула тоже вставленная в выборы «оппозиция», вместе с обещаниями вставить в будущий (тоже досрочно переизбранный) парламент партию национал-патриотов. Одно время казалось, что публичная денежная тяжба между Гульжан Ергалиевой и четой Жакияновых – это последняя жирная (и очень некрасивая) точка в истории «старой оппозиции», но Амиржан Косанов доказал: кончить можно и жирным восклицательным знаком!
Кто и о чем
Теперь, когда выборные страсти чуть улеглись, новому президенту хочешь-не-хочешь пришлось организовывать уже обещанную переговорную площадку с общественностью, но кого на нее усаживать? И о чем говорить после того, как стороны согласятся, что несанкционированные митинги проводить нехорошо, а выборы должны быть честными?
Начнем с власти: вечный сценарист Тажин – всегда исключительно за кулисами, из социально-культурного-информационного бока правительства ни один министр не годится – не те лица и не те речи. «Политики» от власти – Калетаев, Ашимбаев и Карин хороши на паркетных мероприятиях, в горячих дискуссиях не практиковались. Придется рекрутировать действительно умеющих хорошо выглядеть на медийном поле полит-новобранцев – Ошакбаева и Кудайбергенова, но это, похоже, последний резерв.
Еще хуже с «той стороной»: «старая оппозиция» вытоптана начисто, мальчики-девочки с баннерами полны либерально-романтической чепухи. Можно подтянуть двух-трех интеллектуалов из национал-патриотов, но их тут же начнут рвать на куски «единомышленники». Действительно симпатично выглядит активно разминающийся на кромке политического поля Маргулан Сейсембай, но у него свой скелет «Альянс-банка» в шкафу.
Администрация наберет, конечно, какое-то количество активистов и блогеров казахстанского, так сказать, масштаба, плюс основу составят отобранные акимами делегаты из регионов. Такой вот получится Национальный совет общественного доверия – все его участники будут отобраны властями и, соответственно, станут ее доверенными лицами. Общественности же останется просто довериться.
Но главная проблема не в составе, — в предмете обсуждения. Почти наверняка, сторона власти сама ничего не предложит, а сделает внимательное лицо: типа давайте, предлагайте! Что сразу хоронит дело, поскольку из предложенного разнобоя, противоречий и разнотемья администрация сама станет выуживать устраивающие ее кусочки, к чему все и сведется. Заранее понятно, что мероприятие не выйдет за рамки обсуждения, — теми, кто будет пропускать и теми, кто хочет пройти, неких новаций на приближаемых выборах в мажилис. Что наверняка сделает предстоящие парламентские выборы, впервые в истории, относительно конкурентными и даже, может быть, не слишком фальсифицируемыми, и это будет важный шаг вперед.
Однако в итоге мы будем иметь еще более усугубленную общественно-политическую ситуацию, поскольку накопившиеся в Казахстане проблемы далеко не сводятся к реализации депутатских амбиций какой-то части активистов Фейсбука.
Язык до ЕАЭС доведет
По-хорошему, президент не только должен лично сесть во главе переговорного стола, но и в самом начале огласить полный пакет реформаторских намерений власти, чтобы сразу было ясно, как далеко он собирается пойти, и собирается ли вообще. Но в такое слабо верится, а потому токаевский НСОД пройдет, как прошли назарбаевские ПДС и НКВД, проблемы же останутся.
Так давайте, оттолкнувшись от этой не обнадеживающей преамбулы, попробуем, не привязываясь к политическому моменту, сформулировать самое главное: ту основу, на которой, как ее ни откладывай, придется выстраивать новый договор между властью и обществом. Точнее, поскольку формулировать все условия такого договора дело неохватное, назовем главное из главных – основы межнациональной консолидации собственно общества, — чтобы в Республике Казахстан все стали полноценными гражданами – казахами.
А для этого в общественный дискурс пора бы уже ввести две новые вводные, к принятию которых не готовы пока ни казахская власть, ни казахская общественность, однако поэтому они и нужны, — для баланса и выправления перекоса. Вот эти вводные: государственное двуязычие и политический формат евразийской интеграции.
Отказывать себе — вредно
Почему констатация первого и признание необходимости второго не просто желательно, а неизбежно необходимо? Да потому, что и то, и другое – неотменяемые реалии, а эффективная государственная политика и должна строиться именно на реалиях, а не на том, что кому-то нравиться или хочется. Точно также и законодательство: еще римляне выучили, что лучший закон тот, который закрепляет уже имеющиеся отношения, а кто будет спорить, что казахская национальная государственность – русскоязычна?
В геометрии, термодинамике и кое-каких других точных науках есть понятие постулата – исходное положение, которое ни доказать, ни опровергнуть нельзя – оно просто принимается за основу и на этой основе строится все остальное. В нашем же случае надо просто соединить два постулата, один из которых давно узаконен и всем известен. Это утверждение, что долгом каждого проживающего в Казахстане является овладение государственным казахским языком, это обязанность всех граждан, главный фактор межнационального согласия.
Никаких возражений здесь нет, и быть не может. Тем более, что так записано в законодательстве. Однако, право на жизнь имеет и другой постулат – что люди рождаются с одинаковыми правами и никто не может быть ущемлен по каким-либо обстоятельствам, включая языки. И это тоже – конституционная норма прямого действия. Из чего вполне логично вытекает, что в отношении усвоенного в детстве родного языка никто ни перед кем не виноват и никому ничего не обязан. А вот государство, наоборот, обязано обеспечить свое государственное функционирование на родных для массы его граждан языках, равно как и гарантировать применение этих языков в общественной жизни.
В конце концов, если образующее государство Казахстан казахская нация реально двуязычна, причем основным языком грамотного казаха является именно русский, это обстоятельство и следует положить в основу, — и законодательства, и модернизации сознания. Продвижению же казахского языка это не только не помешает, но как раз откроет дополнительные возможности. Стоит только перевести требования знания государственного казахского языка их сферы идеологической в сферу квалификационных требований. А именно: законодательно установить перечень избираемых и назначаемых должностей, для которых необходимо владение обеими государственными языками. Например, это депутаты, акимы, министры, руководители госучреждений и госкомпаний.
Тем самым государствообразующая роль казахов только укрепится, зато у «русскоязычных» отпадут тревоги по поводу грядущей в будущем казахизации делопроизводства и всего прочего, от чего лучше заблаговременно свалить. К тому же, возникает реальный стимул изучения казахского, если есть планы по госслужбе.
Ситуация времен распада СССР, приведшая к законодательному закреплению государственности казахского языка давно позади, эффект – переход политической и экономической власти в руки казахов, достигнут. На повестке дня – методы закрепления и наследования состоявшегося доминирования казахской нации. А кто у нас в Казахстане имеет такое эксклюзивное преимущество, как русско-казахское двуязычие? Таким эксклюзивным преимуществом обладает только образованная казахская элита, имеющая основным языком русский, но не оторвавшаяся от родных корней. Поэтому переход на государственное двуязычие, — в полном соответствии с правилами цивилизованного поведения в современном мире и с соблюдением всех прав человека и гражданина, надежно закрепляет казахское доминирование во власти. А некоторая прослойка выучивших казахский язык карьеристов только укрепит такой эксклюзив.
Отказывая же себе в двуязычии, казахская нация отказывается от конкурентного преимущества.
Мы – уже 91-процентные казахи
Опять же, в этом году истекает срок действия Государственной программы развития языков, на обсуждение вынесен проект следующей Программы, а знаете, от каких достижений она отталкивается? От того, что процент казахстанцев, уже овладевших казахским языком составил… ваши варианты, — сколько?
Не угадали – 91%! Осталось отловить 9% отлынивающих, выучить или выселить, и вопрос решен! Но и по новой Программе государственные деньги продолжат бесконечно вливаться, только уже не в казахский ликбез, нет — теперь чиновники-энтузиасты продвижения казахского языка по службе станут тратить деньги налогоплательщиков на окончательное совершенствование латинской письменности и прочие лингвистические изыски.
Воистину – миф мифом вышибают!
Так государство, сформулировавшее недостижимую идеологему, да еще поставившее капкан отчетности у себя на пути, попало в собственную ловушку, из которой все равно надо как-то выбираться.
По Евклиду и Лобачевскому сразу
Лобачевский в свое время, заменив на обратный третий постулат Евклида, создал свою отдельную геометрию, — непонятно вычурную, но не менее логичную. Мы же предлагаем не делить, и как раз соединить. В Казахстане масса людей абсолютно убеждена, что знание казахского – обязанность всех здесь живущих, — отлично, они правы, в эту сторону и будем двигаться. А еще более народу считают, что казахский им не нужен, или непосилен, или принципиально не хотят учить, — они тоже в своем праве, и это право тоже должно быть признано и гарантировано.
Чем ни общественный консенсус?
Во что веришь, то и имеешь
То же и по Евразийскому союзу. В Казахстане полно общественно активных граждан, убежденных, что интеграция с Россией не выгодна экономически и недопустима политически. К тому же, ЕАЭС не сегодня завтра развалится. И аргументов, способных убедить их в обратном не существует, — вот и мы не станем заниматься таким бесполезным переубеждением.
Но существует и не меньшая (думается – существенно большая) масса граждан, ориентированных на союзную интеграцию, тоже немножко в отрыве от рациональной аргументации – на ментальном, так сказать, уровне. Им могут не давать высказаться, — да они и сами не станут подставляться под национально-патриотический мейнстрим, но вот такое «отмалчивающееся большинство» — это тоже казахстанская реальность.
Наш маяк — Молдова
Реальная же политика должна отталкиваться от реалий, и в данном случае не только от пророссийской ориентации значительной части казахстанцев, но и от реальных перспектив Евразийского союза. Происходящее сейчас в Молдове – чрезвычайно знаменательно, открывает принципиально новый этап. Поддержка сразу и США с Евросоюзом и Российской Федерацией нового коалиционного правительства, парадоксальным образом соединившего и проевропейскую, и пророссийскую ориентации показывает: Россия допущена к «устаканиванию» ситуации на окраинах бывшего СССР. Фактически же дано согласие, что отныне это становится привилегией именно России. В отличии от Украины, где Запад до сих пор костями ложился, чтобы возврата под Россию не допустить. Но Украина – как раз следующая, это дело уже решенное.
Однако страшащихся, что следующий потом – Казахстан, можно успокоить: наша очередь последняя. Внешние границы бывшего СССР и, следовательно, восстанавливаемых интересов РФ на постсоветском пространстве, проходят по Узбекистану, Таджикистану и Туркмении, мы же – надежно внутри, и от нас пока требуется только полная лояльность, что наши власти с успехом и демонстрируют. К тому же, для предстоящей экспансии российского бизнеса Казахстан мало интересен – формула «все украдено до нас» здесь имеет формат «все уже роздано, и не нам». Национализация сырьедобывающих отраслей, к чему лихо призывал кандидат-декоммунизатор Косанов, — дело перспективное, но не сегодняшнего дня. К вытеснению европейско-американской части нефтедобытчиков ситуация подойдет, но не скоро.
Китайцы же здесь – навсегда, и речь идет только о способности договариваться с ними для учета казахского интереса. Для чего, кстати, тоже нужен не столько сильный президент, сколько сильный парламент. И – Евразийский союз за спиной.
Десять лет спустя
Другое дело, что наша «многовекторная» экспортно-сырьевая экономика топчется на месте и конкретно выдыхается. Ныне ее определяющие – внешнеэкономические (экспорт-импорт и ВВП в долларах) — параметры отползли на уровень десятилетней давности, а позитивная отчетность в тенге держится на двукратном удешевлении нацвалюты за эти годы. Такая экономика вполне еще может существовать, но вот извлекать дополнительные ресурсы для решения социально-экономических задач, поставленных новым президентом – не из чего.
То есть, ситуация завершенной суверенности, когда любой рынок за границами Казахстана – внешний, доведена до завершающего состояния, поиск новых ресурсов возможен только за счет расширения собственного рынка. А поскольку экономически мы не может забрать под себя ни Китай с Евросоюзом, ни даже Россию, остается входить в какой-то из этих рынков, как его полностью интегрированная часть. Осталось догадаться, с трех раз, какая интеграция ни то чтобы лучшая, а – реально возможная.
Подчеркнем: речь идет даже не о рынках, на которых Казахстан может сбывать свои товары и с которых что-то покупать себе, а о рынках государствообразующих и жизнеопределяющих. А именно, это рынки самых передовых научно технических разработок и технологий, предоставления образования мирового уровня, рынки вооружений и тот же борющийся за формирование мирового общественного мнения информационный рынок. Россия, при всех депрессивных провалах на собственных территориях, тем не менее есть субъект формирования такого своего рынка и участница геополитической борьбы за другие наднациональные рынки. Мы же, выключенные из первых рядов этого глобального соревнования, есть просто объект выкачивания из нашей страны ресурсов – природных и человеческих.
Разделяй (валюты) и властвуй
Есть соотечественники, которые этого реально не понимают, или не хотят понимать, или понимают как-то по-другому. И их мнение тоже абсолютно ценно, необходимо и должно иметь форму реализации. Например, чем активнее защитники суверенного тенге будут опровергать необходимость евразийского алтына, тем меньше ошибок будет совершено при строительстве Евразийской валютно-инвестиционной системы, и тем лучше будет защищен интерес Казахстана.
Но в стране есть и люди, понимающие, что технология «разделяй и властвуй» — это как раз про «суверенно» плавающие перед долларом национальные деньги по отдельности «развивающихся» государств. А поклонение «иностранным инвесторам» — это и есть современный колониальный формат, эдакий карго-культ. И, наконец, что как бы не замутненное никаким прагматизмом отстаивание национального суверенитета против российской экспансии – как-то слишком совпадает с прозападным компрадорским экспортно-сырьевым устройством казахской олигархократии.
И позиции таких людей тоже должны быть представлены в национальном дискурсе.
Пока же мы имеем явный крен в одну сторону: полностью казахская полиция стеной стоит против протестующих, тоже сплошь казахов. Чувствовать себя хозяевами в своей стране, ответственными за ее будущее – это абсолютно естественно и совершенно необходимо. Но если рядом ходит люди (число которых статистика старается приуменьшить) живущих по формуле «это моя страна, но не моя государственность» — устойчивого будущего не построить.
Почему «пятая колонна»?
Сейчас казахская власть и казахская же оппозиция, с одинаковой опаской-недоверием косятся на почти демонстративно дистанцирующихся от политики «русскоязычных», подозревая в них не слишком лояльную к казахской государственности «пятую колонну». Но разве это не есть плод практикуемой все тридцать лет национальной политики?
Итак, как государственное двуязычие объективно необходимо, прежде всего, правящим казахским элитам, так и политический формат евразийской интеграции на самом деле больше всего нужен везде видящим российскую угрозу национал-патриотам. Хотя бы потому, что сейчас у Казахстана нет эффективных институциональных инструментов, позволяющих отстаивать национальный интерес. Не считая заведомо не имеющих должной силы «переговорщиков» из административно назначенной Евразийской экономической комиссии. В этом смысле наша независимость сводится к тому, что важные для Казахстан вопросы решаются независимо от нас в Москве, и лишь потом проводятся через механизмы ЕАЭС.
Тенге – казахский рубль
Один только пример на этот счет – на счет «суверенности» казахской национальной валюты.
Если мы построим график курсовых колебаний тенге, начиная с самого дня рождения в 1993 году и наложим его на такой же график рубля, убедимся: вся история «независимого» поведения тенге, под все выдвигаемые Национальным банком способы таргетирования и разговоры о финансовом рынке – это история копирования курсового поведения рубля, с ориентации на соотношение пять тенге за рубль. А во всех случаях, когда Центробанк слишком уж сильно опускал рубль, у нас случались прыжки вдогонку. Такие «неожиданные» девальвации предпринимались в 1999, 2009, 2014 и 2015 годах, и, знаете, чем отличилась последняя? Тем, что девальвация августа-2015-февраля-2016 перевела тенге уже в пропорцию шесть к одному, и это не от хорошей жизни.
Короче, Кайрат Келембетов может благополучно состарится в хоромах РФЦА, вместе с выписанными из Англии судьями в париках — создать полноценный финансовый хаб, способный действительно наполнять собственной жизнью местную валюту – не реально.
Жузы – наши скрепы
И в заключении – практические соображения о методах учета казахской национальной государственности, с одной стороны, и евразийской ориентированности, с другой, в политических конструкциях при переходе от президентского полновластия к президентско-парламентским институциям.
Два принципиальных соображения для начала. Во-первых, от добра добра не ищут, поэтому новации должны быть минимально необходимыми, без выдумывания однопалатного парламента или выборов в Мажилис по одномандатным округам. Во-вторых, на изменения должна пойти сама власть – никакие требования-предложения «снизу» сами по себе ничего создать не могут, могут только раскачивать ситуацию. А поскольку «снизу» сейчас озвучивается чертова куча всего – назревшие решения вперемежку с противоречиями и просто белибердой, ответственность выбора все равно лежит на власти.
Итак, уже имеющаяся трех-партийная система для нас, пожалуй, оптимальна, вот только надо ликвидировать диспропорции. Например, установить, что в Мажилис проходят набравшие больше других голосов три партии, при этом ни одна не может иметь более половины мандатов. «Лишне» распределяются между вторым и третьим финалистами.
Если партийная борьба станет реально конкурентной, ситуация разведет силы на национал-патриотическую и евразийскую ориентацию, с центристской «золотой серединкой». Заготовки для этого и так уже есть в парламенте – им только надо помочь оформиться.
Местное самоуправление с выделенными (в том числе за счет фиксированной части госналогов) бюджетами для городов (включая столицы), поселков и крупных сел-аулов, акимов – выбирают или назначают депутаты. Выборы местных депутатов по партийным спискам – это нормально, поспособствует укреплению партий.
И никаких разрушительных экспериментов с выборами акимов на территориях – в областях и районах!
Еще важное соображение: казахские исторические корни обязательно должны быть вплетены в институты современного политического устройства. Жузы – это скрепы казахской нации, в свое время они как раз и объединили разные степные народы, работают и сейчас. Достаточно большая часть современных казахов не признает деления на роды и жузы, для них трайбализма не существует. Отлично, значит его и нет. Но для другой части жузы – работающие механизмы, и этот факт требует отражения в устройстве казахского государства. В конце концов, демократизация политической системы не в виде разрешения баннеров и митингов, а в форме институализации президентского семейно-кланового правления начнется не раньше, чем правящие казахские кланы и казахская нация в целом почувствуют национальную государственность устойчиво защищенной.
Поэтому Ассамблею народа Казахстана хорошо бы усилить и реформировать. Представляя песни и пляски едва ли не всех евразийских народов, она пока не представляет из себя политического субъекта — полноценного консультативно-совещательного органа. Прежде всего, в Ассамблее нет именно казахского представительства, а оно должно отражаться через делегирование в нее посланцев от всех образующих современных казахов исторических народов и родов.
Ассамблея должна быть включена в текущий государственный процесс – ее заключения и рекомендации должны сопровождать принятие бюджета, составление Госпрограмм, утверждение конституционных должностных лиц. А вот депутатам от Ассамблее в парламенте делать нечего.
И, конечно же, Конституционный Совет надо преобразовать в Конституционный Суд, выносящий решения по любым возможным коллизиям, связанным с функционированием конституционных органов власти и должностных лиц. А также принимающий к инициативному рассмотрения нижестоящие судебные решения, затрагивающие конституционные права граждан и хозяйствующих субъектов.
Состав же Конституционного суде следовало бы избирать всенародным голосованием, на пожизненной основе. И при этом, конечно, тоже учесть казахскую основу: судьи должны равномерно представлять все три жуза, плюс четвертый жуз «русскоязычных».
Тогда постепенно все мы, может быть, и станем гражданами Казахстана – казахами.
И самое последнее
Вся байга вокруг разрешения митингов и предстоящих «честных» выборах в мажилис, которой неизбежна заполниться, — и к этому сведется, деятельность Национальной комиссии, на самом деле должна быть заключительным этапом. Сначала надо определиться с институциями, а уже потом рваться на выборы. Но это уже как получится…
***
© ZONAkz, 2019г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.