– Леонид Александрович, как вы считаете, на кого сегодня надо равняться москвичам и алмаатинцам, идущим на митинги? В ком искать идейную и нравственную опору? Вот раньше прогрессивные люди верили в Америку. Но Трамп недавно, можно сказать, надругался над Зеленским. Плюнул в светлую украинскую мечту. Навальный обслуживает кремлевские башни. Беглый казахский олигарх Аблязов цинично, не скрываясь, платит «протестантам». Надо ли, зная всё это, ходить на митинги?
Политолог Леонид Радзиховский. (Скриншот: Онлайн ТВ / Youtube)
– Во-первых, мне не нравится само выражение «надо». Кто я такой, чтобы говорить, кому что надо? Махатма Ганди?
– Вы авторитетный либеральный публицист и политолог. К вашему мнению прислушиваются.
– Я, слава Богу, никому не даю ценных указаний, кому что надо, кому что не надо. Могу сказать про себя, рассказать, что я делаю. Это пожалуйста. Могу сказать, почему я хожу на митинги. А уж «делай как я», эта команда армейская, она совершенно не про меня.
– Хорошо. Давайте так. Почему вы ходите на митинги?
– Значит, ну вот были митинги в Москве. На некоторые митинги, почти на все, я ходил. Но обычно я ходил как журналист, который просто наблюдает. Это моя обязанность наблюдать, о чем мне писать. Это моя работа. Но не могу сказать, что я ходил просто совершенно равнодушно, как наблюдатель, которому все равно, что происходит, «побеждает» ли ОМОН или «побеждают» демонстранты. Нет. Это было не так. На некоторые митинги, безусловно, я ходил вполне осознанно, не просто как наблюдатель, а как сочувствующий наблюдатель или, если хотите, как наблюдатель-участник. Почему? Вот вы говорите, что Навальный связан с башнями Кремля и так далее. Мне, откровенно говоря, абсолютно наплевать на Навального, с кем он связан, с кем не связан […] Я ходил на митинги безотносительно к Навальному, по простейшей причине. Потому, что я считал – в Москве совершается большая несправедливость. А несправедливость эта заключалась в том, что полиция хватала мирных людей, арестовывала их, била. При том, что эти люди не оказывали абсолютно никакого сопротивления.
То есть, те самые массовые беспорядки, о которых говорили, они, действительно, имели место. Но эти массовые беспорядки были организованы полицией против мирного населения. Виновниками были полицейские. Виновниками этих массовых беспорядков на сто процентов были власти. А потом судили тех, кого и так арестовали и избили. То есть происходил вывих, тот самый вывих плеча, в котором обвиняли актера Устинова. Власть вывихивала правду, переворачивала ее с ног на голову. Правду превращала в кривду. Жертвы насилия объявлялись виновными. А насильники объявлялись жертвами. Меня это, как любого нормального человека, раздражало и вызывало желание выразить несогласие не с чьими-то политическими взглядами, которые очень разные, а с фактом, что людей бьют ни за что и арестовывают ни за что. Поэтому я и выходил не просто наблюдателем, но и как участник этих митингов.
– Вы не упрощаете ситуацию? На некоторых видео с митингов хорошо было заметно, что там действуют провокаторы. Вот омоновцы пытаются кого-то задержать, а другой человек или даже двое людей хватают этого первого за ноги, валят на землю, орут как резаные. Вокруг сразу собирается толпа с камерами.
Или всё это, по-вашему, случайно выходит? Никаких провокаторов и закулисных организаторов у митингов нет? Всё придумывает кровавый режим?
– В любом деле, в любом политическом столкновении есть то, о чем вы говорите, есть организаторы. Без организаторов вообще ничего не происходит. Но в современном мире организация очень упрощена. Для этого не нужен штаб восстания. Вполне достаточно социальных сетей. Для этого не нужна партийная дисциплина. Просто самые обычные люди, ничем не связанные, ничем не обязанные никакому лидеру… Ну, вот такие же как я. Им что-то не нравится, они ни у кого не спрашивают разрешения, они ни с кем не договариваются, они никого не оповещают, просто берут и выходят. Есть ли при этом, организаторы? Ну конечно, есть. В любом деле есть организаторы. Я не вижу в этом ничего криминального.
– «Просто берут и выходят» – одна история. «За митингами стоят сукины дети, которые пытаются раскачать ситуацию» – другая. Возьмём Казахстан. Он в определённом смысле устроен попроще, чем Россия. Какие-то процессы у казахов протекают более наглядно. Обнажая самую суть. Вот есть такой миллиардер Аблязов. Он живёт в Париже и платит деньги за участие в казахстанских митингах протеста. Все это знают. Никакого романтического флёра. А в России ситуация более затейливая. С флёром. Но закулисные интересы там тоже существуют. И это сильно меняет картину, на которой, по-вашему, люди «просто берут и выходят». Добавляет в неё красок. А вы этот момент почему-то обходите. Мне интересно – почему.
– Я этот момент обхожу потому, что я понятия не имею, кто такой Аблязов, и кому он что платит. Вообще, я про Казахстан ничего не знаю. Соответственно, ничего комментировать не могу.
– А для России вот это «платят за протесты» абсолютно не актуально.
– Абсолютно. Для России это абсолютно не актуально. Никто тут никаких денег не платит. И платить тут не за что. Разговоры о том, что кому-то проплачивают протест, это абсолютнейшая чепуха. Я был на этих митингах, на этих задержаниях. Я видел, как людей задерживают. Самых обычных людей. Меня тоже могли задержать. Я попал в оцепление между двумя рядами полиции. Стою. Говорю полицейскому: «Пропустишь?». Он молчит. Я молчу. Потом они раздвинулись, пропустили, я ушел. Если бы они не раздвинулись, меня бы загребли, отвезли бы в ментовку. Вот и все. И таких людей, как я, было очень много. Арестовали около тысячи человек.
С чего начались московские митинги? Они начались с того, что в Москве проходили выборы в городскую Думу. Эта организация, вообще говоря, мало влиятельная, просто выгодная для самих депутатов. Они получают очень большие деньги, даже больше, чем депутаты Государственной Думы. А деньги они получают за то, что они ничего не делают, просто механически соглашаются со всем, что говорит мэр. За это им платят. Поэтому большого интереса эти выборы у людей не вызывали. Но в этом году, во-первых, потому что вообще у людей наросло раздражение против власти в целом, а, во-вторых, потому, что в Москве тоже всякие есть проблемы – например, делают совершенно не нужные, очевидно бессмысленные «ремонты» дорог, то есть просто перекладывают асфальт и за это имеют огромные деньги. И, в-третьих, потому, что в России сейчас повысился немножко общеполитический градус. Дело в том, что в 2024 году заканчиваются формальные полномочия Путина. И что он будет делать дальше, никто толком не знает. То есть, изменит ли он Конституцию, уйдет или не уйдет. Этот вопрос висит в воздухе. Это называют красивым словом – транзит власти, чтобы не говорить неудобного слова – уход Путина. Сказать «уход Путина» – нельзя, а «транзит власти» – можно. Ну вот, а новая Московская городская дума выбирается как раз на пять лет, то есть как раз до 2024 года. И понятно, что если в 2024 году будут какие-то политические волнения, какие-то события, то для оппозиции очень важно, чтобы у нее была легитимная точка опоры. Какая-то легитимная крыша в виде депутатов Московской городской думы, потому что события могут происходить в России только в Москве […]
Это определило некоторый интерес к выборам. Не очень большой, но некоторый интерес к выборам. И московская избирательная комиссия, под очевидно издевательскими предлогами отказала практически всем оппозиционным кандидатам в регистрации. Но, естественно, это делает выборы тем, чем они давно являются в России. То есть глупой имитацией, глупой игрой, непонятно зачем устроенной для заграницы, чтобы сказать, что у нас тоже есть выборы. Или для жителей внутри страны, чтобы сказать, ну все-таки какие-то выборы у нас есть. Это очевидно глупая имитация, потемкинская деревня, как говорится. Многих людей это раздражает. Вот они стали устраивать митинги, под лозунгом «Допускай!». То есть допускай тех кандидатов от оппозиции, которых под всякими издевательскими предлогами к выборам не допустили. Власть могла поступить по-разному. Могла разрешить эти митинги. Ну, вышли и вышли, пошумели и пошумели, все равно никого не допустят. Вместо этого власть стала их крайне агрессивно разгонять, арестовывая сотни людей. Вполне естественно, что эти аресты… Причем при арестах некоторых били, ну как минимум бросали на землю. Вполне естественно, что эти аресты вызвали уже гораздо большее возмущение […]
Это просто протест против очевидной несправедливости. Вот и все. А разговоры, которые постоянно при этом ведутся – «Своими действиями вы работаете на политических мошенников, на политических жуликов, на тех, кто зарабатывает деньги» – эти разговоры глупые. Любым своим действием в политике, а также и своим бездействием, вы на кого-то работаете. Если вы не идете на митинг, то вы своим бездействием работаете на власть. Если вы идете на митинг, то вы своим действием работаете на тех или иных лидеров оппозиции, а также на тех или иных деятелей во власти, потому что во власти есть разные люди. И многим из них выгодны эти митинги. Одним выгодно митинги разгонять, другим выгодно митинги поощрять. У них свои игры. Поэтому просчитать, кому выгодны, а кому не выгодны ваши действия практически невозможно. Слишком многим людям они выгодны или не выгодны. Можно исходить из простой вещи: мне лично это кажется справедливым или не справедливым, а кому это, в конце концов, может быть выгодно, я понятия не имею. Мне совершенно все равно. Ничего плохого, с моей точки зрения, я не делаю. Я не совершаю актов насилия, я никого не бью, я не призываю никого к насилию, поэтому ничего плохого я не делаю. А если людей очевидно несправедливо арестовывать, то я об этом и говорю и действую.
– Это всё замечательно. Однако я пытаюсь с вашей помощью выявить некоторые, может быть, более общие закономерности. Дело в том, что я тоже ходил на митинги, в 2011-12 годах. Не знаю, ходили ли вы. Я был на том знаменитом митинге на Болотной. Когда организаторы почему-то, наверное, по наивности, позволили загнать сто тысяч человек, как овец, на этот пятачок, со всех сторон окружённый водой. Там все выходы спокойно перекрывал один взвод ОМОНа. А со сцены говорились пламенные революционные речи. Их, кстати, не было слышно уже в ста шагах – хреновая акустика, колонки не так расставили.
Следующий митинг, точнее, марш, состоялся в феврале 2012-го, когда от Калужской площади мы шли опять же к Болотной. Было решено, что первая колонна, самая большая, будет беспартийной. Но потом вперед вылезли ребята с плакатами «Михаил Прохоров наш президент!». Организаторы митинга их почему-то в упор не замечали. А чуть позже с этими ребятами в подворотне какие-то люди рассчитывались кэшем. Об этом с огромным возмущением говорил координатор «Левого фронта» Сергей Удальцов. Похожих историй было много. После этого я перестал ходить на митинги. Сделал вывод, что на этой стороне такие же прохиндеи, как на той. И не я один сделал такой вывод. Протесты 2011-12 заглохли. Но теперь подросла новая демократическая пехота, которой, как вы хорошо объясняете, всё равно, на кого работает протест. Просто молодые люди выходят выразить своё возмущение. Но мы-то с вами люди не молодые, а даже пожилые. И вот вы сохранили некое демократическое прекраснодушие, а я нет. Это, наверное, какие-то особенности характера.
– У меня нет никакого прекраснодушия, как мне кажется. Я не испытываю никаких симпатий, равно как и никаких антипатий ни к каким лидерам оппозиции. Тем более, что я их лидерами абсолютно не считаю. Это очень слабые, бестолковые, глупые люди. Кроме того, они не могут быть лидерами оппозиции по той простой причине, что они не имеют политической воли. Воли к власти. То есть главного, без чего в политике о чем бы то ни было говорить нельзя. Воли к власти у этих людей просто нет. Единственный человек, у которого есть некоторая воля к власти, это Навальный. Больше там нет ни одного человека, у которого была бы воля к власти. А то, что они, некоторые из них, занимаются всеми обычными атрибутами политики, то есть врут, платят деньги, подставляют своих сторонников… Подставляют всегда сторонников, потому что подставить противников нельзя. С противниками можно бороться. Подставить можно только сторонников. В этом у меня нет ни малейших сомнений. Мне для этого не нужны никакие факты, настоящие или липовые. Мне совершенно не важно, что говорит Удальцов. Врет Удальцов или не врет. Если врет, то почему врет? Если не врет, то почему не врет? Мне это совершенно не интересно. Это, знаете, как в «Мастере и Маргарите»: мастер говорит Ивану… Когда Иван сказал, что он поэт, мастер говорит: «Ох, как мне не повезло!».
– «Никаких я ваших стихов не читал».
– Да. «Никаких я ваших стихов не читал… Впрочем, разве что чудо. Ну, скажите сами, хороши ваши стихи?» Тот отвечает – «Чудовищны». Поэтому мне совершенно не интересно, кто что говорит: Навальный, Удальцов, не Удальцов. Естественно, среди оппозиции… Кстати, Прохоров ни в какой оппозиции близко не был.
– Просто он миллиардер.
Ну, его поставили на эту роль. Он эту роль играл. Естественно, что среди так называемых лидеров оппозиции вполне достаточно прохиндеев. Я думаю, что во власти, в администрации президента, в Думе прохиндеев и негодяев несопоставимо больше. И они гораздо большие негодяи и прохиндеи. Почему я так думаю? Ну, ясно почему. Потому, что на то человек и прохиндей, чтобы тянуться к деньгам. Абсолютно понятно, где находятся все деньги в России. Уж точно не у оппозиции. Деньги находятся у власти. Соответственно, те люди, которые любой ценой тянутся к деньгам, находятся не в оппозиции, а во власти. Правильно? Правильно.
– Как сказать. Кто-то тянется к деньгам во власти, а кто-то тянется к деньгам Ходорковского и Аблязова. Но что касается ваших походов на митинги – я верно понимаю, что просто вы себя лучше чувствуете, когда сходили попротестовать? Не сидели дома, не ругали Путина на кухне. А пришли на бульвар и публично выразили свою позицию. Это не имеет практического смысла, но вам стало полегче.
– Естественный моральный выбор, который не имеет политического значения. То, что моральный выбор многих людей можно интегрировать и превратить в определенную политическую силу – это правда, вне всякого сомнения. То, что эта сила будет направлена против власти – это тоже несомненная правда. И я с этим полностью был бы согласен. Другое дело, что оппозиция ничего не умеет интегрировать. Это верно. И направить не умеет. Или не хочет, другой вопрос. Но я полностью согласен с тем, что было бы хорошо, если бы эта сила была направлена против власти. Почему? Потому, что мне не нравится, как ведет себя власть, как идут дела в стране. И я был бы за то, чтобы эту власть без насилия, кровопролития и тому подобных вещей подвинуть, образумить, пролить на неё холодный душ. И, безусловно, за то, чтобы в 2024 году под давлением общественных настроений Путин ушел и поставил хотя бы преемника.
Почему я за это? Потому, что я считаю, что царская власть, то есть власть пожизненная и ничем не ограниченная, это вещь, которая свое отжила, это, как говорится, анахронизм. И он совершенно в России не нужен. Не знаю, нужен ли он в Казахстане, или в другой стране. В каждой стране могут быть свои какие-то проблемы, но в России эта система управления свое отжила. И она все равно уйдет. Весь вопрос только, уйдет она в 2024 году или пропустит еще один такт, еще один ход, и эта совершенно не нужная, не эффективная, нелепая система управления, псевдо-царская власть, сохранится еще на один исторический такт. Вот и все. А уйдет она безусловно, сто процентов. Поэтому на ваш вопрос я отвечу, в целом, следующее. Лично я ходил и хожу на митинги не за конкретного оппозиционера. Я ни одного оппозиционера не знаю, к которому бы я испытывал симпатию. Ни одного. Как, впрочем, и такого, к которому бы я испытывал резкую антипатию. Просто, как говорилось в «Золотом теленке» – это жалкие ничтожные люди. Не за них. Я хожу из морального такого ощущения, что к людям относятся несправедливо. Людей, таких же обычных людей, как я, несправедливо арестовывают и бьют. Меня это возмущает, и я выхожу […]
***
© ZONAkz, 2019г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.